Клеймо

Иродов обернулся и зло улыбнулся. Когда влюбленная парочка удалилась, Димка долго еще сидел, опустив голову, беззвучно плача, отирая слезы не разжатыми кулаками. Отпор был дан – первая маленькая победа! Но отчего она так горька на вкус?

* * *

…В караул ходили по двое. Цель караула состояла в том, чтобы охранять склады с оружием и боеприпасами. Караульное помещение находилось за колючей проволокой, в три ряда по периметру обволакивающей складские здания. В двух углах этого периметра стояли старые, полуразвалившиеся смотровые вышки. Обход совершали по очереди. По одному часу.

В эту ночь дождь лил как из ведра. Он начался еще поздно вечером, с внезапной, возникшей ниоткуда грозы. Гроза перешла в непрерывный поток. Димка любил дождь. Во время дождя ему всегда становилось легче и светлее. Он вспоминал свой дом. Оставшись один в караульном, слабо освещенном помещении, он отвернул лацкан гимнастерки и подошел к маленькому окошку. Шрам на левой груди совсем округлился. Все его мелкие, разрозненные части срослись воедино, и Димка увидел внутри шрама первую заглавную букву своего имени: «D». Димка погладил шрам, так как он гладил своего коня Даймона.

… Когда Димка в очередной раз пришел в «караулку», чтобы смениться, Артур, похлопав друга по плечу, сказал:

– Отдыхай, Димон! Уже никто не придет, тем более в такой дождь. А я пойду на вышку.

Димка скинул с плеча плащ и сел на длинную лавку возле печки, выставив вперед ноги. Он просидел так недолго. Едва лишь по телу прошла первая волна живительного тепла, рядового свалил сон. Он лег на лавку, выпрямился и расслабил окоченевшее тело. Кто-то позвал его: «Даймон! Даймон!». Гнедая молодая кобылица с глазами библиотекарши Риты подошла к нему и прикоснулась губами к загривку. Конь встрепенулся и помчался сквозь ветер. Пламя от клейма обжигало все тело. Оно горело. «Что-то должно произойти. Только что?».

Дверь с визгом распахнулась. На пороге появился командир взвода Иродов со своим закадычным подпевалой Издевкиным. Сержанты были изрядно пьяны. Их качало из стороны в сторону. Шел третий час ночи. Димка вскочил с лавки. Выпрямился, приветствуя старших по званию согласно уставу. И тут же получил несколько ударов ногой в пах и в лицо. Рядового откинуло назад.

– Ты знаешь, Дева? (это было прозвище командира взвода). Этот слизняк сегодня в библиотеке огрызнулся на меня. – Сержант зло прищурил глаза. – Хватит ему в девственниках ходить, пора ему «ломать целку».

– Этим мы сегодня и займемся, – поддакнул Издевкин.

И оба по?шло загоготали.

Когда Димка, отдышавшись, спокойно поднялся и сел на лавку, отирая с лица кровь, Иродов бросился к нему словно зверь и, взяв за грудки, заорал:

– Принеси ведро воды и нагрей на печи. Подмываться будешь. Козел! – Сержант ехидно и высокомерно заулыбался, скривив губы.

Димка, не говоря ни слова в ответ, взял ведро и вышел. Артура не было видно. Он продолжал спокойно спать на вышке. (В части между солдатами, давно ходил слух, что склад давно пуст. Идущим в караул выдавали автомат и один «магазин» с тридцатью патронами. Когда охранники менялись, они передавали оружие друг другу. Единственная пригодная для укрытия вышка находилась в противоположном от караулки углу охраняемой территории).

– Бежать! – мелькнула первая мысль.

И что-то бросило Димку вперед. Выбежав в ночь, под проливной дождь, он долго не мог вздохнуть. Ком слез привалил к горлу. Он с яростью бросил ведро в дверь «караулки».

– Вот вам! Козлы!!! – сказал про себя рядовой. Сказал спокойно, без страха, как можно громче.

И выплюнул изо рта горечь обиды и унижения! Взбрыкнул, как дикий вороной мустанг! Зло и непокорно ухмыльнулся, глядя исподлобья на дверь «караулки», лихорадочно перебирая варианты дальнейших действий.

За дверью послышалась матерая ругань. Клеймо воссияло таким пламенем, что кажется, еще чуть-чуть бы и гимнастерка вспыхнула огнем. Адская боль пронзила тело, так что Димке, в момент промокшему под проливным дождем, стало нестерпимо жарко и душно! Он не помнил, как добежал до вышки. Слепая, смешанная с яростью волна ненависти захлестнула его. Подбежав к вышке, Димка истошно заорал:

– Артур!! Артур!! – Это уже был не то клич, не то рык зверя.

Друг спокойно спустился, позевывая, совершенно недоумевая, что может случиться в столь поздний час, да еще в столь ненастную погоду. Оружие Артур держал в руках.

– Автомат! Дай автомат! – Орал возбужденный Димка. Глаза его горели огнем.

– Ты что?! Димон?! Ты что?!

Не успел Артур опомниться, как Димка быстрым резким движением выхватил из рук изумленного сослуживца автомат и бросился обратно к караульному помещению. Он пробежал всего несколько метров, как в тусклом свете прожекторов, с трудом пробивающих ночную дождевую завесу, перед его глазами выросли две человеческие фигуры. Времени на раздумье не было. Димка опустил предохранитель и нажал на курок. Грянули выстрелы!!!

…Фигуры исчезли, растворившись в темноте. Артур, испытавший шок от страха, бросился к Димке.

– Ты что? Димон! – Губы его затряслись. Он испугался так, что даже не мог шевельнуть ногой. Артур упал в грязь, не добежав до стрелявшего несколько метров.

– Это конец! Это конец! – Беспрестанно причитал, периодически вскрикивая, бившийся в истерике, Артур.

Димка постоял несколько секунд в раздумье. Он начал понимать, что произошло. Но отчего-то в душе его вдруг стало легко и спокойно. Он не испытывал никакого страха. С достоинством и отвращением бросил автомат к лежащему в грязи Артуру и сплюнул. Тряхнул головой и рванулся назад к вышке.

Димка легко вбежал на площадку «скворечника» и, не раздумывая, прыгнул вниз. До земли было метров пять-шесть не более. Он пролетел над трехрядным колючим забором и, приземлившись на траву, покатился по земле, сделав несколько кувырков; быстро поднялся и побежал в потоке дождя, сквозь порывистый ветер.

Димка бежал легко, вдохновенно. Не бежал – парил. Падал, поднимался и опять бежал. В голове крутилась одна и та же мысль: «До утренней проверки еще три часа, еще три часа, три часа. Успеть уйти как можно дальше, дальше, дальше…».

Пока он бежал, дождь постепенно начал утихать, пока не кончился совсем.

Но силы постепенно покидали его. Тот первоначальный запал, который был в нем, таял, как снег на солнце. Пламя клейма холодело. Оно уже не согревало мокрое, измотанное тело…

Димка, в очередной раз упал, запнувшись обо что-то, ударился головой об дерево. И вдруг словно прозрел: «Река! Река!». В городе можно было укрыться, найти прибежище. Эта вера, наивная вера в спасение овладела им так, как навязчивая идея овладевает сознанием умалишенного.

Вниз по реке до города каких-то семьдесят-восемьдесят километров со всеми изгибами.

Он бежал по холмистой местности, через редкие подлески, сквозь высокую траву. На этих полях, служивших пастбищем для небольшого армейского подсобного хозяйства, обычно проводились боевые учения со стрельбами и марш-бросками. Поэтому местность была ему знакома. Он бежал до тех пор, пока не начало светать. Портянки сбились. В сапогах хлюпала вода. И каждый шаг доставался с болью – болью от стертых до кровяных мозолей ступней ног. Боль с левой груди всецело переместилась в ноги. Но жажда свободы была сильнее и выше этой боли.

Дорога от военного городка шла вдоль реки, пересекая ее по броду, выше которого находился широкий плес – излюбленное место городских рыбаков и просто любителей отдохнуть на природе.

Ниже плеса река начинала петлять, на пути ее вставали отроги невысоких, сглаженных гор. На этом отрезке река иногда протекала между высоких, отвесных скал. Многократно увеличивая скорость своего течения, вырвавшись из гор на свободу, к городу она подходила прямая и спокойная.

Река носила странное имя: Грива. И небольшой провинциальный городишко, расположенный по обоим берегам реки, носил имя Гривинск. В городе проживало не более тридцати тысяч человек. Единственным большим градообразующим предприятием был оборонный завод. Река делила город на две части: старый – деревянный, и новый – каменный, благоустроенный. Части соединялись красивым, железобетонным арочным мостом – главной достопримечательностью города.

В то время как Димка, добежав до реки, обессиленный упал на берег, в комендатуре уже начался переполох. Быстро ушла в штаб округа телефонограмма. Военная часть была поднята по тревоге. Димка, как ему показалось, даже услышал оглушительный вой сирены в военном городке. Он съежился весь, собрался в комочек, притянув ноги к груди, закрыл уши ладонями.

Беглец поймал себя на мысли, что с ним, вернее с клеймом, происходит что-то странное: как только он готов был испугаться, расплакаться от безнадеги, расписаться в своем бессилии, впасть в истерику, клеймо начинало гореть таким пламенем, что тело пронзала боль такой остроты, что страх и любые другие слабости забывались в момент. Клеймо стало его наставником и проводником.

Димке показалось, что он слышит рев солдатских машин. Эта, внезапно возникшая слуховая галлюцинация, вернула его к жизни из забытья. Он пополз к реке. Он слышал ее ласковое журчание и плеск волн, набегавших на берег. Он слышал спасительный шелест воды. Но когда он увидел на берегу лодку, привязанную веревкой к вбитому в землю колышку, сердце его затрепетало, как птица в ладонях. Он увидел лодку потому, что туман начал медленно подниматься над рекой. Солнечный свет и легкий теплый ветерок обнажали реку, также как вспыхнувшая в груди надежда обнажала и воскрешала Димкину душу. Его опять повлекло к свободе, да он и не сопротивлялся этому влечению.

Лодка была дюралюминиевая, с небольшими подкрылками. Когда Димка подполз к лодке, он увидел лежащие на дне ее весла и старые рыбацкие прорезиненные куртки. По всей видимости, где-то недалеко были рыбаки. Мотор в целях предосторожности они утащили с собой. И, действительно, через несколько минут, Димка увидел в метрах ста от себя среди редких берез зеленоватую провисшую крышу, вымокшей за ночь палатки.

– Наверное, спят. Много водки было. – С улыбкой подумал Димка.

Он скинул с колышка веревку и оттолкнул лодку от берега. Осторожно, бесшумно поднимая и опуская ноги, пошел к стремнине реки. Как только дно реки сделало резкий скачок вниз, он еще раз оттолкнулся ногой и забрался в лодку. У него еще хватило сил стянуть сапоги, портянки, брюки и гимнастерку. Он взял две куртки сухие изнутри и укрылся ими. Больше он ничего не смог.

Лодку потащило, повлекло по течению вниз по реке!

Погруженному в музыку и агонию душевного порыва, Димке казалось, что он сам извлекает эти волшебные звуки. Сердце его, казалось, стучало в такт музыке. На утреннем небосводе еще горели две звезды, но уже первые солнечные лучи достигли земли. Свет лучей, отражаясь от воды, превращал реку в сверкающий поток звезд. Река становилась похожей на млечный путь…

Димка не мог понять, сколько прошло времени с того момента, когда он начал свое одиночное плавание. Солнце уже клонилось к закату. Лодка стояла на отмели посреди реки…

Где-то на горизонте заблестели огни города.

Димка наслаждался свободой и дышал свежим речным ветром.

До города оставалось плыть не более двух-трех часов…