Шапка и другие рассказы

Николай Васильевич выдерживал театрально паузу и величаво отвечал: «Алексеич, нема! Но для вас есть!»

Чай индийский с изображённым на пачке слоном, узнаваемый символ той эпохи – как и коньяк с заснеженной горой Арарат на этикетке.

Радости не было предела.

III

Что характерно – ни одна собака не попросила узнать там, в Москве, почему международное положение страны при Горбачёве вроде как улучшилось, а внутреннее – ухудшилось до безобразия! Размножился только плюрализм, но его на хлеб не намажешь!

…На следующий день нам объявили, что конференцию передвинули на январь. Мы попытались возвратить личному составу деньги, но почти все были единодушны: «Не отменили ведь, перенесли! Подождём, что делать!»

Ну, а перед самым Новым годом горбачёвская экономика в очередной раз продемонстрировала мощь и непредсказуемость – нас завалили апельсинами, шампанским и венгерскими курами; наши просители смущённо забирали назад свои слова и деньги.

Все успокоились. Так всегда бывает в новогодние дни – может, оттого их и ждут с нетерпением.

* * *

В январе конференция состоялась, съехались наши старые друзья со всей страны, и мы забыли на какое-то время о невзгодах.

Правда, когда возвращались домой, руки у нас вытянулись до колен – выполняя заказы товарищей, везли килограммов по десять сахара, у нас не было. Не верите? Виктор Иванович не даст соврать!

Не зря мы всё же ходили в спортзал «Динамо» дважды в неделю и были крепкими как пассатижи!

На моём столе

В прежние времена с продуктами было, прямо скажем, не очень – это я возвращаюсь к тем вопросам, которые были подняты моими читателями немного выше, в рассказе о свадьбе. Они справедливо спрашивают – что там ели и пили в 70-е, когда садились за праздничные столы и прочее? Отгулять юбилей, должность, рождение сына, свадьбу – во что это обходилось обычному гражданину, и огласите, типа, весь список, пожалуйста!

Да не вопрос!

I

Во-первых, как и сегодня, все мероприятия, были угадываемы и предсказуемы; ну, скажем, сосед Иван уходит в армию в мае, понятно, что гуляем; или мама вдобавок к боевым наградам получила орден Октябрьской революции; или у тестя 60 в апреле – вот она, дорожная карта кухонной плиты, так сказать!

Во-вторых, 99 % процентов мероприятий были позитивными с точки зрения, в основном, предсказуемого и безудержного веселья – это вам не то, что теперь, не буду перечислять грустные события.

В-третьих, подготовка к празднику всегда была сопряжена с поиском дефицита и изменением рейтингов родственников – каждый/ая гордился/ась тем, что именно он/она достал/а пять баночек майонеза или коричневую банку растворимого индийского кофе на свято.

А кто ничего не мог доставать, даже коробку конфет «Метеорит», скатывался в самый низ списка и от него все на какое-то время отворачивались, всё же оставляя шанс на исправление. Шучу, конечно)).

II

Меню всех праздников не содержало изысков и сводилось к традиционным блюдам. В моей семье это были пять салатов – оливье, «шуба», «мимоза», винегрет, плавленый сырок с чесноком. Разве что в летний период они усиливались шестым – из свежих огурцов и помидоров с луком, измельчёнными петрушкой и укропом.

Рецепты салатов уже никто не сохранял, потому что это было равносильно тому, как бережно записать, что после декабря будет январь; они были на столе 4 сезона; разбуди хозяйку среди ночи и спроси: «Тётя Настя, надо ли в оливье класть солёные огурцы?», а она, нимало не озаботясь, скажет разбудившему, что можно, но немного, и то срезав шкурку.

И уснёт дальше с улыбкой на устах.

III

Говоря об основных блюдах в моём доме, следует прежде всего отметить вершину. Речь о печёном картофеле. Он был особенным у нас, содержание крахмала в нём было запредельным; он лопался аппетитно при варке, а при запекании в духовке становился особенно вкусным и расхватывался гостями мгновенно.

Соль и подсолнечное нерафинированное масло прилагалось, и все с большим удовольствием наслаждались этим простецким блюдом, хрустели корочкой, дули на разваренные белоснежные ломти, совершенно не думая о том изобилии, что последует за этим блюдом.

Традиционно готовились голубцы, котлеты, тефтели. Из чего – честно, не знаю, некий фарш можно было купить в «Кулинарии». Мясо было в огромном дефиците.

Кстати, в те годы не было зазорным выставить на праздничный стол консервы – шпроты, сайру в масле, лосось в собственном соку, ветчину и даже «Завтрак туриста», ммммм! Всё это было в дефиците.

IV

Картошка, реально, была № 1 в основной массе блюд нашей скромной кухни. И не только на праздники. Картофельные зразы, деруны с грибной подливой, картофельное рагу с тушёной говядиной, различные запеканки из картошки; отварная в мундире и без, и ещё десятки блюд из неё.

Нам с братом в обычные дни мама традиционно оставляла макароны – они тогда были, в основном, в виде длинных тонких трубочек и продавались на развес, картофельное пюре или пшённую кашу, которые я, придя из школы, разогревал братану.

Немного позже открылись так называемые «Домовые кухни» и я туда ходил с судком и эмалированным бидончиком, чтобы получить литр супа за 8 копеек и 2 котлеты с картофельным пюре, благо рядом.

V

Я не могу не пропеть оду замечательному блюду, которое и сегодня будоражит меня в предпраздничные дни – речь о студне. О холодце. О заливном. Студень вносили с зимнего балкона под аплодисменты – даже в моей не очень эмоциональной семье. Он был толщиной с «Краткий очерк истории философии» – это только мои коллеги-историки помнят увесистый тысячестраничный фолиант.

Когда я сегодня берусь за приготовление студня, передо мной всегда тот дрожащий и вкусно-прозрачный образ, под знаком которого прошла моя юность.

Но получается волшебно.

VI

Живя какое-то время на Крайнем Севере, мы застали (середина 70-х) палтус холодного копчения, зубатку, треску г/к; они продавались абсолютно свободно в рыбном отделе городского гастронома; самый дорогой – палтус, стоил 4 рубля. Здесь же стоял судок с чёрной икрой по 16 руб./кг. Я на свою зарплату мог купить 20 кг этой самой икры, но не имел желания.

Уехав с Севера, я уже такого изобилия деликатесов не встречал даже в номенклатурных продуктовых точках.

Зато, поскольку мы жили на берегах великой русской реки, рыба у нас в рационе не переводилась – лещ, судак, щука, сырть, корюшка, язь. В сезон газетный кулёк с 0,5 кг свежей корюхи стоил на улице 30–40 копеек.

Рыба присутствовала и на праздничных столах. Она была традиционно либо жареной, либо тушёной, либо под вкусным маринадом; мой дядя Роман, живший на берегу Ладоги и имевший свой баркас, когда приезжал в гости, всегда привозил копчёных сигов. Они, конечно, украшали наш праздничный стол.

Когда мы возвращались от него домой, то всегда были затоварены судаками, щуками, а то и лососем.

Утренние наши с ним рейды на подъём сетей навсегда сохранились в моей памяти.

VII

И всё же краеугольный камень русской кухни – это пироги. Их многообразию может позавидовать любая кухня мира. Это были не только многослойные кулебяки с начинкой из всевозможных субпродуктов, но и роскошные открытые и закрытые пироги как с солёной так и сладкой начинкой.

Мне очень нравился огромный закрытый пирог из маминой духовки с узорчатой косичкой по периметру с отварной треской, зелёным луком и варёным яйцом; мой брат как-то написал мне о том, что вкус нашего пирога с морошкой ему снится!

Только добрые слова я и мои однокурсники по университету могут сказать в адрес маминых румяных пирожков с капусточкой, с ливером, рисом и яйцом, горохом, забытым ныне саго, крупой из крахмала. Все пирожки были помечены особым вилочным знаком – одна, две, три дырочки – и были узнаваемы! Но особой любовью у всех пользовались ватрушки из тонкостенного теста (половина – ржаной муки, половина пшеничной) с картошкой, умащенные перед духовкой яичным желтком и оттого волшебные на вид и на вкус! Они разлетались с блюда, будучи только внесёнными с кухни – настолько они были предсказуемо-вкусны!!!

У нас их называли «калитки». Они известны в кухне карелов и финнов.

VIII