Книга воспоминаний

Аслан-хан неоднократно намеревался навредить ему (моему отцу), но Всевышний (Аллах) сохранял его от зла. Аслан-хан затребовал к себе известного ученого в Дагестане Саида-афанди Араканского[9 - Саид Араканский (1764-1834) – известный в Дагестане и за его пределами ученый, руководитель медресе в селении Аракани, где учились многие будущие участники движения Шамиля, в том числе Мухаммад ал-Яраги и все три имама. Крупный знаток арабской литературы. В медресе у него преподавались фикх, логика, философия, астрономия, языки. Он же являлся автором трудов по истории религии и грамматике арабского языка. Сохранилась богатая переписка Саида Араканского. Он был обладателем крупнейшей и богатейшей в Дагестане книжной коллекции. Саид Араканский был противником активных военных действий против царских войск, пропагандировал «мирное решение» взаимоотношений с Россией.] , чтобы получить юридическое разрешение уничтожить моего отца.

Однажды привели моего отца к Аслан-хану, чтобы убить. Мой отец, опираясь на посох, встал перед ним. Аслан-хан побледнел, встал с места, будто запуганный, ушел в комнату (худжра), говоря: «Отпустите его домой и не чините ему никакого вреда. Подлинно, я видел его десять пальцев, они сверкали как светильники, когда он встал передо мной».

Другой раз Аслан-хан спросил отца моего: «Люди говорят, что ты достиг степени святого, и что ты обладаешь чудом святых. Если это правда, покажи мне чудо, чтобы я признал (это)». Мой отец ответил, что он не является святым, а есть божий раб, и лучше его оставить в покое.

Аслан-хан тогда говорит ему: «Если не покажешь свое чудодействие, то я убью тебя».

Когда отец мой увидел, что Аслан-хан не оставляет его в покое, он позвал одного из приближенных Аслан хана на дорогу города Казикумуха (Газикумук), по которой ходят скот и люди, начертил своей тростью посередине дороги  четырехугольник и заявил, что это могила женщины Райханат, которая умерла мученицей в давнее время, и тело ее не истлело, и саван на ней такой-то.

Представитель Аслан-хана засмеялся и сказал (тогда моему отцу) (Добавлено над строкой): «Как может быть могила человека на свалке? Если это окажется неправдой, Аслан-хан убьет тебя».

В это время один из мюридов отца подвел быка и сказал: «Если здесь могила, то зарежьте быка в жертву душе Райханат». Человек начал копать в том месте, которое указал мой отец.

Мой отец указал ему (то есть тому, кто копал) размер глубины могилы; когда дошли до могильной ниши, увидели (труп) женщины, свежий, ни один член ее не истлел. Волосы были целы, голова будто она положила ее только что. Тогда приближенный хана удивился, увидев это чудо и не мог выговорить ни слова. А мюрид с радостью и огромным удовлетворением тотчас зарезал быка над могилой.

Представитель передал (все это) Аслан-хану, который признал чудодейственность (карами), которую он постоянно отрицал. Тогда он оставил в покое отца и оказал ему почести.

Об этом случае узнали и в других селениях, и люди начали стекаться к отцу со всех сторон больше, чем раньше, а могила мученицы стала посещаться, (но на некоторое время, а затем была заброшена) (Добавлено на поле, слева).

Таких чудес у нашего отца много, мюриды его знали об этом. Мы здесь о них не упоминаем во избежание многословия.

Каждый святой угодник имеет свой дар чудес, в этом нет сомнения, (точно) как и пророки имеют способность творить чудеса. Эти установления истины стойкие, и все мусульмане убеждены в этом.

Однако (вот уже триста лет) (Добавлено слева, на поле) богоугодники (авлийа) стали жить скрыто, теперь они не проявляют себя, как об этом пишут в исламских книгах.

Благодаря вышеупомянутому чуду и божественной мудрости мой отец уцелел и избавился от зловредности тирана Аслан-хана и достиг своей цели. Хвала Аллаху, который возвышает своего раба.

Вот так рассказал мне (все мой отец) лично.

Когда Газимухаммад в первое свое посещение пришел к моему отцу и вошел в его комнату со своими товарищами, а перед тем, как войти в комнату, сказал ему: войди первым в комнату и сядь возле него (отца), а я сяду рядом с тобой и буду испытывать его, знает ли он таинственный (мир), как об этом говорят, или нет. Товарищ вошел первым, приветствовал моего отца и сел возле него, как поручил ему Газимухаммад. Когда отец мой увидел Газимухаммада, то сказал: «Добро пожаловать, о Газимухаммад», взял его руку, посадил рядом с собой, говоря: «Место, которое ты заслужил (вот) это, а не рядом со своим товарищем». Мой отец раньше никогда не видел его. Газимухаммад был поражен прозорливостью моего отца и сказал: «Откуда знаешь, что я Газимухаммад?»

Тот улыбнулся и ответил: «Разве не написано в наших книгах: «Берегитесь прозорливости правоверного, так как он смотрит божьим оком и видит все, что есть в мире видений». Разве ты сомневаешься в том, что я правоверный?»

Газимухаммад воздержался от ответа и признал прозорливость (моего) отца. Затем мой отец обратился к его товарищу и сказал: «Твое повиновение отцу, которого ты покинул, угодное Всевышнему Аллаху, чем посещение меня хотя бы сто раз». А этот человек был именно таким. Услышав слова моего отца, он был удивлен, а Газимухаммад еще более изменился в лице.

И вернулся оттуда Газимухаммад к себе домой, получив тарикат от моего отца, удалился в уединение, как было ему велено, в келью, построенную для него на окраине Гимры. Некоторые люди начали убегать к нему. Так прошло некоторое время. Он навещал наставника (шейха) моего отца Мухаммада-афанди Кюринского, как и моего отца, и также принял от него (Мухаммада афанди) тарикат. И афанди велел ему то же, что и сам мой отец, то есть уединение. Через некоторое время Газимухаммад сделался другом Мухаммада-афанди и женился на его дочери.

В это время в голове Газимухаммада зародилась мысль, подогревавшая к борьбе за веру (джихад)  это итог долгих размышлений над жизнеописанием пророка (сира) и Корана, аяты, которого призывают к джихаду с врагами. Газимухаммад посоветовался с Шамилем по этому вопросу и сообщил моему отцу свои намерения. Мой отец не согласился с его решением по двум причинам: во-первых, он точно знал, что джихад Газимухаммада с русскими долго не продлится, (его) конец обязательно рано или поздно придет. Кроме того, область (вилайат) Дагестан была свободна от русских войск, забыта ими. Если же Газимухаммад или другой поднимется, несомненно, русские войска прибудут со всех сторон, и Дагестан превратится в место жительства русских.

Вторая причина: тарикат, который принял Газимухаммад от моего отца, не велит вести джихад, так как он (джихад) (признает) только упоминание Аллаха Всевышнего (зикр), не более.

(Мой отец) написал ему письмо, содержание которого заключалось в следующем:

«Совершенный ученый мюрид Газимухаммад, если ты вступил на путь накшбендийских наставников, настоятельно тебе нужно неотступно уйти в уединение и многократно славословить Аллаха и наставлять тех, кто тебя навестит, тому, что ты знаешь. Тебе нет нужды толкать людей на смуту и гибель. Известно, что смуты без конца будут продолжаться, если ты начнешь дело, которое ты хочешь».

Когда Газимухаммад прочел письмо моего отца, ему это не понравилось, он не отказался от своего намерения начать джихад. Тогда он писал вторично письмо шейху Мухаммаду Кюринскому, который был полон гнева на Аслан-хана Газикумухского за выселение его из родных мест и приложил к письму стихи из Корана о джихаде; подобно стиху: «Пророк, решительно воюй с неверными, с лицемерами и будь жесток к ним» (66:9) и другие такие же аяты.

С этим своим посланием Газимухаммад отправил также и письмо моего отца.

Содержание письма Газимухаммада к шейху Мухаммад-афанди, после подобающего привета и пожелания, (заключалось в том), что: наставник Джамалуддин запрещает мне в прилагаемом письме борьбу за веру, в то время, как Всевышний Аллах, согласно упоминаемым благородным аятам, призывает (к борьбе), какому из этих двух (высказываний) мне повиноваться? Шейх ему ответил: «Велению Аллаха целесообразнее повиноваться, чем распоряжению Джамалуддина. Но ты выбери то, что считаешь нужным».

Кюринский шейх, зная, что Аслан-хан враг мюридов, и особенно Сурхай-хана Газикумухского, который воевал с русскими и изгнал Аслан-хана из Газикумуха, разрешил Газимухаммаду джихад, полагая, что если он (Газимухаммад) захватит его владение Газикумух, то выгонит Аслан-хана из страны ,подобно тому, как он сам был изгнан из своего селения. Если бы Аслан-хан обошелся с людьми более учтиво после изгнания шейха и попрания его авторитета, шейх не разрешил бы ему джихад. Тем более, что Газимухаммад всегда повиновался ему. А народ остался бы и поныне в спокойствии. Газимухаммад с того времени начал запрещать людям употреблять опьяняющие напитки, курить табак, играть на бубне и танцевать с женщинами (хотя это разрешается в книге «Шарх аль-Мухаззаб») (Добавлено слева, на полях), а что касается вообще танца, то он не запрещен для мужчин (в нашем шариате) (Добавлено слева, на полях). Если в нем есть жеманства, как это делают похожие на женщин мужчины, то это тоже запрещено.

Часть людей подчинилась Газимухаммаду и последовала за ним; другие же не соглашались с ним, считая все это слишком суровым. Его помощником тогда сделался его друг и ученик Шамиль. Газимухаммад настойчиво начал добиваться своей цели. Однако один гимринский ученый по имени Даудилав стал самым ярым противником Газимухаммада и делом и словом. У Даудилава в селении Гимры был тухум, и опираясь на мощь своего тухума, он причинял Газимухаммаду много неприятностей.

Этот ученый имел дружеские связи с эмиром Уллубием Эрпелинским (ал-Ирфили)  и шамхалом Таркинским (ат Таргули),  которые препятствовали Газимухаммаду во введении шариата. Даудилав многократно ходил к ним, клевеща на него, и просил у них помощи для изгнания Газимухаммада, из Гимры, на что те дали свое согласие. Уллубий выступил против Газимухаммада, но некто известил его до того, как Уллубий дошел до Гимры. Даудилав тоже находился с Уллубием (Добавлено слева, на полях). Газимухаммад с мюридами приготовился встретиться с Уллубием.

Когда Уллубий с отрядом поднялся на вершину горы, откуда видно Гимры, Даудилав поспешил в селение и был задержан и опрошен о поведении его и о цели пребывания у Уллубия. Даудилав испугался и не смог ответить.

Мюриды били его так, что он без сознания рухнул на землю, они растоптали его ногами и умертвили. Тогда родственники Даудилава выступили против Газимухаммада и Шамиля; когда Шамиль возвращался оттуда, один из двоюродных братьев Даудилава подкрался с обнаженным кинжалом к Шамилю, чтобы ударить его, а он ничего об этом не знал, но мюрид Газимухаммада заметил его и, встав за ним, крикнул: «Смотри позади себя». Обернувшись, Шамиль увидел его и ударил нападавшего в спину, свалил на землю и выбил из его рук кинжал. Шамиль наступил ногой на него и сказал: «Негодяй ты, враг божий. Кто защитит тебя от меня теперь? Убить тебя или нет?» Затем Шамиль простил его, и он был передан как арестованный и они поселили его. Когда весть о случившемся дошла да Уллубия, он повернул свой отряд назад. С того дня жители аула Гимры начали бояться Газимухаммада больше, чем раньше, так что он подчинил их быстро, и после этого ему уже не противоречили. Газимухаммад запретил им употребление недозволенных и порицательным вещей, таких как выпивка и т. д.

После окончательного подчинения жителей этого селения Газимухаммад отправился в окрестные Гимры селения

Рассказ об угоне Газимухаммадом стада овец из селения Каранай (Записаный на полях)

Когда воины Газимухаммада угнали овец из этого селения, они попросили его распределить добычу поровну. Газимухаммад сказал им: «Какой раздел вы желаете: Всевышнего Аллаха или людской?» Они ответили: Всевышнего Аллаха, полагая, что это будет более справедливым дележом. Тогда Газимухаммад начал так: одному две овцы, второму три, следующему четыре. По окончании раздела Всевышнего Аллаха он сказал: «Вот это и есть раздел Всевышнего Аллаха».

Тогда воины ответили: мы не хотим такого раздела. Тогда разделили поровну.

Люди стали приходить к Газимухаммаду целыми группами со всех сторон. Когда дела Газимухаммада окрепли и войско его увеличилось, он двинулся против русских. В расположенном выше Темир-Хан-Шуры лесу, называемом Агачкала, а это на кумыкском языке (Букв.: «на языке равнины») означает «укрепление, возведенное посредством деревьев» ( «деревянное укрепление»), произошло столкновение между ними. Отряд Газимухаммада укрепился в лесу завалами деревьев; оба отряда потеряли в этой местности по несколько человек убитыми, после чего они разошлись по своим местам.

Через некоторое время Газимухаммад направился к крепости Тарки (Таргу)[10 - Тарки – одно из древних селений Дагестана, расположено недалеко от гор. Махачкалы. Бывшая столица шамхалов Тарковских. Речь идет о крепости Бурная, построенной русскими близ этого селения в 1821 г.]  и осаждал ее несколько дней. Русские ушли из крепости и обманули войска мюридов, заложив порох в тайниках. Когда войско Газимухаммада вошло в крепость со всех сторон, то крепость взорвалась и мюриды взлетели в воздух. Мне рассказывали очевидцы, которые были тогда с Газимухаммадом, что руки и ноги людей взлетали в воздух и падали обратно на землю.

Пороховой погреб нанес войскам мюридов великий ущерб. Войска Газимухаммада вернулись. Затем, через некоторое время, они отправились в город Эндирей,  осадили его, и через несколько дней покорили его население.

Через некоторое время Газимухаммад напал на крепость Кизляр. Отряд вернулся оттуда с пленными, убитыми, огромным награбленным имуществом их (то есть жителей Кизляра).

В то время, когда дела Газимухаммада постепенно начали идти в гору, он пал мучеником в Гимринской теснине, окруженной большим отрядом корпусом барона Розена, того самого, кому Шамиль написал во время своего имамства нижеследующее письмо: «От нуждающегося во Всевышнем Аллахе Шамиля его превосходительству, высокому саном, владетелю многих войск и богатых краев, вали области Дагестан, великому барону Розену. Затем. Слушай, что я изложу тебе о событиях и случившихся у нас происшествиях: когда я был в уединении, занятый служением своему Творцу, ко мне устремились коварные люди со злыми намерениями, направились ко мне с большим войском и окружали меня длительное время. Я попросил у них именем Аллаха, чтобы они оставили меня в покое в моем уединении; они не слушали меня и продолжали свои козни изо дня в день.

Со мной из моих приверженцев (асхабов) не осталось никого, кроме двадцати человек. Я убежал от них (от коварных) да отделит их Аллах, в пещеру, покинув свою родину. Затем я вошел в селение Ашильта,  и туда они явились за мной. Я по-хорошему советовал им и просил их, чтобы меня оставили в покое, но они не приняли мой совет и просьбу. Тогда я сообщил об их делах твоему заместителю генералу Клугенау.  Тот велел им оставить меня в покое и запретил им их деяния и коварство. Но не послушали его. Тогда я, засучив рукава, собрал свое войско, и с соизволения Аллаха сделал с ними то, что сделал и выполнил по отношению к ним божественное веление. Что касается прекращения военных действий и заключения с тобой мира, то я этого желаю без сомнения и постоянно ищу до сих пор.

Я не предпринимал зла и коварства против Ваших наибов и крепостей, пока они сами не вознамерились господствовать над нами и двинулись на нас для войны и порабощения. Если соглашение будет достигнуто между нами, то оно будет распространяться на всех, кто находится в моем распоряжении из мусульманских войск.

Я не желаю ничего с вами, кроме мира, если вы оставите нас в наших краях, не принуждая нас ко всему, что мы порицаем.

Мир тем, кто следует по правильному пути». Конец письма Шамиля.

Краткое содержание этих событий таково: когда Газимухаммад узнал, что наместник направился на него с войском, он поспешил укрепить отдельные места гимринской теснины валом. Он построил дом для них (то есть своих приверженцев), которые были в количестве шестисот человек (Над строкой). Когда Газимухаммад и его войско приготовились к борьбе против русских, наместник напал на него со своим войском и окружил дом, где укрылись Газимухаммад, Шамиль и их сподвижники (асхабы) (Вставка на полях). Войска Газимухаммада были разбросаны по отдельным пунктам. Между противниками целый день шел сильный бой. Дом, в котором находились Газимухаммад и Шамиль, был окружен. Когда Газимухаммад убедился, что от русских нет спасения, и что он непременно будет убит, то он посмотрел на своих сподвижников и сказал, что смерть для человека неизбежна и что смерть вне дома, при нападении на русских, достойнее, чем смерть внутри комнаты, подобно испуганной от ужаса женщины.

Он покаялся перед Всевышним Аллахом, затем повторил формулу: «Нет божества, кроме Аллаха», прочел несколько стихов из Корана о достоинстве джихада (борьбы за веру) и смерти мучеником от рук русских, и, обнажив свою саблю, выскочил из комнаты и напал на них. Едва он поднял руку на солдат, как камень, брошенный с крыши дома одним из них, угодил в него. Он упал навзничь. Солдаты бросились на него со штыками и убили его.

Когда Шамиль из комнаты увидел, как Газимухаммада убили враги, то сказал своим сподвижникам: «После того, как погиб наш наставник (саййид), мы не видим в жизни чего-либо хорошего. Нам следует выступить и умереть». Потом он выскочил на улицу с гимринским муэдзином и с другими товарищами с обнаженными шашками (Вставка на полях) (проявил и здесь свойственное ему мастерство и с порога комнаты прямо слетел на врагов) (Этот текст вставка в верхней части поля). Этот прыжок, похожий на полет, был длиной в двенадцать локтей.

Время было вечернее; солдаты бросали в него камни с крыш дома, как и на Газимухаммада, (но шея его уцелела, однако камни проломили бок, было поломано восемь ребер, и это причиняло ему невыносимую боль в плече) (Текст на полях).

Когда Шамиль порывался уйти, один из солдат подскочил к нему, чтобы поразить его, но Шамиль, опередив его, прикончил врага. Другой также был убит, затем третий, но четвертый проколол ему левый бок штыком, который вошел в грудь и вышел со спины. Шамиль схватил переднюю часть ружья солдата и притянул его к себе прежде, чем тот вынул штык из груди Шамиля, и убил его; затем вытащил штык и бросил его.

Шамиль бросился спасаться; к нему подскочил в это время горский боец в бурке и, присел на землю, выстрелил из ружья, пуля прошла над головой. Шамиль покончил с ним несколькими ударами шашки, (хотя горец старался обороняться от него буркой) (Добавлено на полях). Это был пятый убитый рукой Шамиля в этот день. Шамиль стал искать укрытия от войск русских, он едва не рухнул на землю из-за большой потери крови, затем он скрылся за скалой. Так и оставался он здесь теряя силы. Тут к нему подошел гимринский муэдзин,  который был в доме вместе с ним и который также получил несколько легких ран.