Трофей Альфы

Если бы не сегодняшнее открытие, возможно, и правда, мы бы нашли Око, и Юля бы отправилась куда там ей угодно. Но теперь об этом и речи быть не может.

– Нет, не так. И я пришёл говорить не о твоём муже, а о нашей дочери.

На несколько мгновений Юля застывает, у неё даже глаза стекленеют. Мне кажется даже, что она вот-вот грохнется в обморок, но этого не случается. Всё ещё изображая едва живую статую, она произносит:

– Что ты такое говоришь… У нас с тобой нет дочери.

И вот теперь видно, что Юля врёт. Куда делись её актёрские таланты?

– Я не спрашиваю тебя, не проверяю. Я знаю, что Мила моя дочь, – говорю ровно и спокойно.

Юля отводит взгляд и скукоживается. Ворошит руками волосы, не смотрит мне в глаза. Я наблюдаю за ней, не тороплю, потому что в принципе мне и не важно сейчас, что она будет говорить. Главное я уже сделал: сказал ей.

Спустя пару минут Юля садится ровно, упрямо сжимает губы и смотрит на меня в упор. Она собирается что-то сказать, но тут в гостиную вбегает Мила.

– Мама-мама, мне ску-у-учно, я хочу мультики или поиграть в телефон, где телефон?

Девочка забирается к Юле на колени и суетливо начинает дёргать её.

Юля смотрит на Милу немного непонимающе, её упрямая маска слетела. Ещё немного и Мила заплачет, потому что мама её игнорирует.

– Ты умеешь мультики включать? – я отвлекаю дочку на себя. – Смотри, у меня пульт есть, – беру его с полки, куда ребёнок бы точно не добрался, – Только я не знаю, как у вас тут телевизор работает, – Мила тут же слезает с Юлиных колен и торопится к пульту, – Ого, молодец, сама включила. Ты тогда смотри мультики пока, ладно? Мы с твоей мамой сейчас поговорим немного, – Мила кивает и смотрит на экран, а я хватаю растерянную Юлю за руку и тащу в сторону библиотеки. Когда мы уже там, она одёргивает руку и отходит от меня дальше.

Я, похоже, силу не рассчитал, потому что она потирает покрасневшие запястья и, похоже, не притворяется, ей и правда больно.

– Извини, я не хотел, – считаю, что мне не нужно с ней ссориться. Миле без мамы будет плохо, причём намного хуже, чем обычному ребёнку, ведьмы привязаны к матерям очень сильно лет до семи, потом становится проще, но обычными отношения мамы и дочки становятся только к тридцатилетию колдуньи. До этого момента остаться без матери может быть опасно для психики.

– Ты неплохо ладишь с детьми, – Юля не обращает внимания на извинения.

– У меня есть племянники, – она смотрит вопросительно. – Дети Ланы.

– Она твоя сестра? Не знала, что у тебя есть сестра… – Юля выглядит так, будто её это волнует.

– А я не знал, что ты беременна от меня и выходишь замуж за какого-то придурка, – говорю спокойно, потому что это просто факт. Наверное, если бы не ритуал, мне бы пришлось сложнее, потому что я помню, что очень любил Юлю, но сейчас всё проще. Я испытал злость на неё, но я злился, будто она не меня предала, а моего друга или вроде того. Отстранённая эта злость была.

– Не собираюсь перед тобой оправдываться, – она вздёргивает подбородок. – Откуда ты знаешь, что Мила твоя дочь? Она похожа на меня практически полностью, у неё почти ничего от тебя нет, – похоже, Юля взяла себя в руки. – И что ты собираешься делать со своим знанием? Она считает Диму своим отцом…

– Я не собираюсь травмировать дочь признанием, – осекаю её. – Но чуть позже, когда она ко мне привыкнет, мы ей скажем. Я не собираюсь разлучать вас, но собираюсь полноценно участвовать в её жизни. К Диме вы не вернётесь. Точнее, ты можешь это сделать, но если тебе нужна Мила, то тебе придётся остаться здесь, – я блефую, потому что Юля всё равно, что бы она там не решила, останется тут. – Ещё вопросы?

– Нет. Уйди, – Юля смотрит на меня зло, и я решаю, что лучше и правда оставить её на сегодня в покое. А вот завтра я приду, чтобы пообщаться с Милой, и Юле придётся с этим смириться.

Глава 8. Юля

Когда Андрей покидает дом, я понимаю, что у меня трясутся руки и ноги, и вся я трясусь.

Мила и дальше смотрит мультики, поэтому я закрываю дверь, проверяю, чтобы закрыты были все окна и ухожу в свою комнату, чтобы не попасться ей на глаза в таком состоянии.

Хочется разрыдаться, но сделать это почему-то не выходит. У меня будто упала заслонка: я не могу испытать все свои эмоции, которые во мне бурлят, в полной мере.

В какой-то момент понимаю, что вернулась к своей старой дурной привычке: грызу ногти. На правом указательном пальце ногтя уже нет, но я не останавливаюсь и перехожу к следующему.

Откуда вообще Андрей узнал, что Мила его дочь? Что его могла привести к такой мысли… Возраст, конечно, но это странно. Он не выглядел так, будто вообще обращает внимание на Милу, да и когда он мог успеть сделать ДНК-тест, если ему неоткуда было взять её биоматериал?

Но на самом деле этими размышлениями я себя просто отвлекаю. Это не важно, важен факт. Он знает, и ему не плевать. Да, я всегда знала, что Андрей – "хороший парень", несмотря на грозный вид и дурноватый местами характер. И думала, что его семье с ним повезёт, но никак не рассчитывала, что мой ребёнок будет как раз тем "везунчиком".

Через какое-то время я нахожу в себе силы, чтобы отправить Милу в душ и спать, но вот сама никак не могу выключиться, мой мозг продолжает перебирать никчёмные ненужные детали, варианты, выдвигать безумные идеи побега…

Но куда мне бежать? Родителям я не сильно нужна, Дима боится Андрея слишком сильно, да и новость ему точно не понравится. Мне бы не понравилась. Несмотря на то, что в браке я была ему верна, тупо потому что мне нафиг не нужен был бессмысленный секс с риском для репутации и стабильности жизни, я умудрилась родить ребёнка не от него. Отсутствие повторных беременностей наводило на мысль о том, что с Димой мы либо несовместимы, либо он бесплоден, но проверять это я не могла и не хотела.

Под утро я всё-таки вырубилась, но проснулась через два часа и больше уснуть не смогла.

Идти куда-то с Милой я сегодня не собиралась, но даже если бы она законючила, то ничего бы не вышло: после вчерашних развлечений она проснулась с температурой. Причём, насколько я могла судить, она просто пылала, а в этом грёбанном доме даже не было намёка на градусник и, хотя бы, парацетамол.

Я металась между кухней и комнатой дочки, смогла только компресс ей наложить. Вариантов у меня нет, нужно бежать к Лане, и не важно, кем она там приходится Андрею, но я боялась оставить дочь одну. Опять же, лучше ей от моего присутствия не становится, так что вскоре я, наспех одевшись, выскакиваю на улицу. Мила дремлет, и я надеюсь, что она проспит до моего возвращения.

Но к дому Ланы я не дохожу, потому что у ворот встречаю Андрея.

Что ж, он – отец, значит, пусть включается в родительство.

– Где здесь аптека? – без приветствий и любезностей спрашиваю я. – У Милы температура, нужны жаропонижающие хотя бы.

Андрей смотрит на меня непонимающе, потом моргает и говорит:

– Давай закажем? – сидя практически в четырёх стенах, я и забыла, что такое цивилизация.

– Доставка в такую глушь разве ездит? – сомневаюсь, вообще-то, но мало ли.

– У нас свои курьеры, заберут из аптеки и привезут, – мужчина подталкивает меня в сторону дома.

Когда мы уже в гостиной, он вручает мне телефон, в браузере открыт нужный сайт. Я быстро вбиваю названия и отправляю в корзину сиропы и таблетки, леденцы, которые снимают боль в горле, градусник и ещё какие-то мелочи, которые дома были у меня под рукой.

Пока я этим занимаюсь, Андрей моет руки. Когда он возвращается, то быстро что-то тыкает в приложении, скринит и кому-то отправляет.

– Через час-полтора всё привезут. Лана сейчас принесёт таблетки, какие у неё есть… У местных детей хороший иммунитет, когда они становятся постарше, так что на многое рассчитывать не приходится.

Я киваю. Сейчас пользы будет много и от таблетки парацетамола, немного сбить жар, чтобы спокойно дождаться всех лекарств.