Внебрачный сын

– Может, что-то нужно? Деньги, лекарства, ускорить приезд этого анестезиолога?

Я не успеваю рот раскрыть, как Герман добавляет:

– Поговорю с врачом.

Остановить его я, конечно же, тоже не успеваю. Пока он говорит в коридоре с Макаром, я напоминаю себе обсудить ситуацию с Лерой и Богданом. Я не просила такой назойливой заботы о своей личной жизни. Звонить Герману и сообщать о моей беде не было никакой необходимости.

Обо мне есть кому позаботиться, к тому же я не хочу зря его обнадеживать. Он и так уже мысленно на мне женился, а я ни разу не ответила на его ухаживания, если не считать того поцелуя в его машине после свадьбы. Я была пьяненькая, а он – настойчив. Знала бы, что после этого он не отстанет, держала бы язык за зубами. Герман неплохой парень, но проблема именно в последнем. Он – парень, а я женщина. Он на четыре года меня младше, но дело даже не в этом.

Я не консервативна, допускаю возможность отношений с мужчиной младше. Все дело в том, что у Германа куда больше общих интересов с моим пятилетним сыном, чем со мной. Гера образован, умен, работает в продвинутой компании и зарабатывает немало. Но рядом с ним я чувствую себя старушкой. ИТ-сфера, конечно, накладывает отпечаток, но я почему-то уверена, что все дело во мне. Я не делаю ни единого шага навстречу, не считая злосчастного поцелуя в машине. Теперь только виню себя за несдержанность.

– Оля! – Герман вихрем врывается в кабинет. – Я обо всем договорился. Скоро тебя прооперируют.

Следом с серьезным выражением лица заходит Макар.

– Сожалею, но разрешить вам здесь находиться я не могу, – говорит Измайлов. – Прошу покинуть помещение.

– Я приду после операции, – сообщает Герман. – Буду ждать вестей в коридоре.

Как только за ним закрывается дверь, Измайлов подходит ко мне, достает из кармана сложенные вдвое купюры и протягивает их мне.

– Что это? – непонимающе смотрю на деньги в его руке.

– Деньги. Мальчик твой дал. Чтобы я повлиял на скорый приезд анестезиолога.

– Ты взял деньги?

Измайлов тяжело вздыхает, мотает головой.

– Иногда проще взять деньги, чем что-то объяснить. Отдашь ему после операции, пусть пока думает, что у него все под контролем.

Измайлов кладет деньги на кушетку, не дождавшись, пока я их возьму. Мне почему-то становится стыдно за действия Германа, хотя я понимаю, что он среди родственников пациентов такой не один. Увы, но наш менталитет неискореним. Мы всегда считали и будем считать еще долго, что деньги в этом мире открывают все двери.

– Он не мой муж, – зачем-то сообщаю Измайлову.

– Думаешь, я не понял? Ты, конечно, самостоятельная, и теперь тебе никто не диктует, с кем встречаться, но это, – он кивает на дверь, – перебор.

– Что значит перебор?! – восклицаю.

Герман и правда не подходит мне в мужья, но то, что Макар позволяет себе об этом сказать, тоже никуда не годится.

– Ты его переросла, – уже спокойнее произносит Измайлов. – Но мальчик думает иначе.

– Прекрати, – требую. – Иначе я подумаю, что ты ревнуешь.

– Это простое беспокойство, – равнодушно замечает Макар. – Прости, если перегнул.

От дальнейшего разговора нас отвлекает Марина. Она заходит в кабинет, толкая впереди тележку.

– Привезла все, как вы и просили, – сообщает с улыбкой.

– Вези в перевязочную, – Макар кивает на дверь слева, а затем внимательно смотрит на меня. – Вызвать анестезиолога не получится. Придется шить так.

Я сглатываю, сжимаю руки в замок и начинаю бегло осматривать глазами кабинет. Я плохо переношу уколы, не говоря уже о том, чтобы шить раны в сознании.

– Нет какой-нибудь седации? – спрашиваю с надеждой. – Я не выдержу… вот так…

– Придется, – Измайлов подходит ближе. – Постарайся об этом не думать. Ты практически ничего не почувствуешь, я взял лучшие обезболивающие, но если начнешь нервничать, ничего не получится. Просто успокойся, хорошо? Тебе не будет больно, я сделаю все аккуратно.

– Ты уверен, что сможешь наложить аккуратные швы в… таких условиях?

– У меня нет цели тебя изуродовать. И общий наркоз тебе делать показаний нет. Послушай, Оля… по-хорошему, мне нельзя тебя зашивать. Стоит подождать другого врача и перепоручить тебя ему, но это будет не скоро, и лучше меня этого никто не сделает.

– Зачем другого врача? – непонимающе спрашиваю.

– Затем, что у меня с самого начала не получилось быть беспристрастным. У тебя нет показаний для общего наркоза и не было. Будь на твоем месте любой другой пациент, я бы еще полчаса назад тебя зашил и уехал праздновать Новый год, невзирая на мольбы сделать все под наркозом. Но я вызвонил и отвлек свою коллегу, чтобы…

Измайлов замолкает и шумно выдыхает.

– Я не понимаю, – шепчу, хотя пазлы в голове начинают складываться.

– Что ты не понимаешь, Оля? Любой другой врач даже слушать тебя не стал, да и я не стал, будь на твоем месте незнакомая мне пациентка. Но передо мной ты, а я всё прекрасно помню. И знаю, что низкий болевой порог не проходит с возрастом. Как ты вообще перелом вытерпела?

Глава 5

– Как себя чувствуешь? – голос Макара звучит совсем рядом.

– Нормально.

Глаза открыть я не решаюсь, поэтому сосредотачиваюсь на ощущениях. Вздрагиваю от брызгов чего-то холодного на мой лоб и жду, что начнет жечь, но ничего подобного не происходит.

– Это обезболивающее, – поясняет Измайлов. – Так ты даже укола с анестезией не почувствуешь.

– Что, совсем?

– Почти.

Боли я совсем не чувствую. Когда через полчаса мне сообщают, что все закончилось, я удивленно распахиваю веки и встречаюсь взглядом с Макаром. Он смотрит на меня сверху вниз. Нижняя часть лица скрыта маской, но даже так я понимаю, что он улыбается.

– Полежи еще пару минут и можешь вставать. Мариша проводит тебя к мужу, – Измайлов подмигивает, а через мгновение встает со своего места и выходит из кабинета.

– Можете вставать, – сухо командует Марина. – Аккуратно, может закружиться голова.

Было бы неплохо помочь мне встать, но она этого, разумеется, не делает. Я сажусь на кушетке, Марина удовлетворенно кивает и указывает на дверь.

– Нам пора. Пациентов слишком много, а рук не хватает. Я выведу вас в коридор и побегу помогать остальным.

– Хорошо.