Беременна по ошибке

– Вы кажетесь другой, – нарушает тишину мужчина.

– Что вы имеете в виду? – все же спрашиваю, раз Давид не хочет сворачивать тему.

– Вы очень красивая женщина, Мила, – он не льстит мне, просто констатирует факт, не стараясь угодить спутнице.

Это импонирует. На работе мне часто приходится слушать комплименты, иногда принимать чересчур откровенные намеки, а в других случаях буквально отшивать поклонников. Я никогда не считала себя первой красавицей, просто так уж сложилось, что я по большей части работаю с мужчинами. И иногда приходится быть настойчивой, чтобы отстоять свое “я” и показать характер. Мужчина же, напротив, делает комплимент так, чтобы не поставить в неловкую ситуацию, но я все равно немного смущаюсь. Наверное, это происходит потому, что я вижу его заинтересованность во мне. То, как он смотрит, нельзя назвать просто рядовым изучением незнакомой женщины. Это интерес, но все же не выходящий за рамки обычного ужина.

Наконец нам приносят заказ, и неловкость немного спадает. Давид предлагает выпить, но я отказываюсь. Решаю не придумывать ничего нового и говорю, что должна забрать дочь в одиннадцать от подруги. Именно в этот момент у нас неожиданно появляется общая тема для разговора. Давид делится тем, что у него есть сын. Взрослый парень, совершеннолетний.

– Всего через пару месяцев ему исполнится двадцать, – признается мужчина. – Я готовлю по этому поводу грандиозный праздник.

– Моей дочери через несколько месяцев восемнадцать. Подарок уже выбрали?

– Нет, – смеется он, обнажая ряд белоснежных зубов. – Еще нет. Он хочет спорткар, но я сомневаюсь, что это тот подарок, который нужен моему сыну, поэтому… – Он делает паузу, будто задумавшись. – Я все еще не знаю, что подарю ему.

– И я, – неожиданно признаюсь.

Я не говорила об этом даже с Димой, потому что он считает, что нет ничего лучше собственного автомобиля, и никакие доводы, что Марина еще не готова управлять автомобилем и он ей не нужен, на него не действуют.

За разговором о подарках, о предстоящих днях рождения и о детях, которые по-своему переживают нелегкий период, я забываю о времени. Между нами больше нет неловкости, мы смеемся, шутим, но, когда звонит мой телефон, я напрягаюсь. Перевожу взгляд на дисплей и вижу незнакомый номер. Беру трубку и слышу на том конце провода:

– Тетя Мила?

– Да.

– Тут Марина… – сбивчиво говорит девочка. – Я не знаю, что с ней. Она странно себя ведет, и рядом с ней какой-то взрослый парень.

– Это кто?

– Лида, – сообщает девочка. – Марина пришла полчаса назад с каким-то парнем и… В общем, приезжайте.

Я ничего не понимаю, потому что я отвезла Марину к Лиде вовсе не полчаса назад. Бросаю взгляд на телефон: почти одиннадцать. Я чертыхаюсь и встаю из-за стола. За разговором я совершенно забыла о дочери, понадеявшись на ее ответственность, и теперь чувствую себя виноватой.

– Что-то случилось? – спрашивает мой спутник.

– Да нет… – как-то невпопад говорю я. – Спасибо вам за ужин, извинения приняты. Всего доброго.

Быстро добираюсь до гардеробной, забираю свое пальто и выхожу на улицу. По пути к машине мои руки дрожат, не желая слушаться. Я набираю Диму, но он не отвечает ни на первый, ни на второй звонок. Уже у машины безрезультатно пытаюсь открыть дверь, но из рук выпадает брелок, и я чертыхаюсь, прижимаясь лбом к крыше автомобиля.

– Мила, позвольте мне помочь, – слышу голос Давида где-то рядом.

Глава 5

Наверное, я соглашаюсь, иначе как объяснить, что сейчас я в одной машине с Давидом. Он уверенно управляет моим автомобилем, а я нервно кромсаю подол платья, хотя никогда прежде за собой подобного не замечала. Наверное, это страх за единственную дочь. Я так и не поняла по телефону, что именно случилось, а потому сейчас не знала, как себя буду вести и к чему нужно готовиться.

Дорога к дому Маришкиной подруги длится вечность. Мы то и дело останавливаемся на светофорах, я нервно смотрю вперед и обдумываю действия. Что мне сделать, едва я увижу Маринку? Отругать, накричать или обнять и попытаться мирно поговорить? Мы с дочерью всегда доверяли друг другу, поэтому я безоговорочно поверила ей и отпустила к подруге. Из того, что я услышала, стало понятно, что Маришка не пошла ни к какой Лидке. Скорее всего, она пошла к парню, но почему ничего не сказала об этом мне?

– Мила, все будет в порядке, – уверенный мужской голос выводит меня из задумчивости.

Я лишь киваю, а сама снова набираю номер Димы. Через несколько гудков он таки отвечает.

– Да, Мила, что-то случилось?

– Я не знаю, – вздыхаю в трубку. – Что-то с Маринкой. Мне позвонила ее подружка и сказала, что она как-то странно себя ведет.

– Где ты?

– Еду сейчас за ней.

– Хорошо. Наберешь меня, когда приедешь, ладно? Расскажешь, что с ней. – Дима молчит несколько мгновений, после чего говорит: – Прости, мне пора.

Дима отключается, а я убираю телефон от уха и несколько минут просто гипнотизирую экран. Дима сказал, что ему некогда? Нет, не так. Он сказал, что ему пора, но разве это не одно и то же? Что может быть важнее ребенка любимой женщины? Что, черт возьми, может быть важнее Марины? Важнее моего крика о помощи? Я хочу открыть окно и вышвырнуть телефон, но в последний момент мою ладонь перехватывает мужчина. Давид умело управляет машиной одной рукой, а второй переплетает наши пальцы.

– Дышите, Мила, все будет хорошо, я вам обещаю. Я рядом, опыт работы с трудными подростками у меня есть.

Его голос звучит настолько уверенно и спокойно, что эти чувства передаются и мне. Я чуть сильнее сжимаю руку Давида и поворачиваю голову к окну, чтобы перевести дыхание. Я не понимаю, как получилось так, что Дима, мой любимый мужчина, сейчас решает какие-то проблемы с работой, а Давид, совершенно незнакомый мне, везет к дочери и обещает, что все будет в порядке. В какой момент я позволила этому случиться? И когда стала настолько слабой, что даже оказалась не в состоянии сама сесть за руль?

К дому Лиды мы подъезжаем быстро. Я поднимаюсь на указанный девочкой третий этаж, добираюсь до нужной мне квартиры и резко дергаю за ручку двери. Она оказывается не заперта. Практически с порога я слышу музыку и какие-то крики. Я уверенно иду дальше, прохожу в зал и не могу поверить в то, что вижу: моя дочь танцует на столе, а все вокруг хлопают. Только Лида смотрит на это такими же глазами, что и я, а еще какой-то парень, которого я вижу впервые. Он, в отличие от остальных, совсем не весел и пытается снять мою дочь с импровизированного танцпола. Маришка же уверенно отмахивается и продолжает танцевать. Спасибо на том, что одетая. Я перевожу дыхание и кричу:

– Марина!

Дочь замирает. Ее тело каменеет, после чего она резко разворачивается ко мне и падает назад. Я рвусь вперед, но выдыхаю, когда она падает не на пол, а в руки того самого парня, который пытался ее надоумить. Когда же Маришка не встает и никак не реагирует, а парнишка кладет ее на диван, я чувствую неладное. Она без сознания. Я быстро оцениваю ситуацию и вызываю скорую. Как раз в этот момент меня отодвигают в сторону, рядом с Мариной присаживается Давид. Он щупает ей пульс, достает откуда-то из кармана фонарик и светит им в ее глаза, после чего уверенно хватает ее тельце на руки и двигается к выходу.

– Что ты делаешь? – на эмоциях я перехожу на ты.

– Везу ее в больницу.

– Я вызвала скорую.

– Пока они приедут, уже может быть поздно. Глеб, за мной…

Я оглядываюсь, не понимая, кому он этого говорит, но замечаю, как тот самый парнишка следует за ним. Они знакомы? Или это и есть его сын? Все, что происходит дальше, я едва запоминаю, потому что Давид как-то быстро укладывает мою дочь на заднее сиденье, помогает мне забраться туда же и бережно перекладывает голову Марины мне на колени. Парень садится спереди, а Давид за руль. К частному медицинскому центру мы добираемся за какие-то минуты. Мужчина нарушает все возможные правила дорожного движения и, едва мы приезжаем, берет Маришку на руки и несет на носилки к медикам, которые нас уже ждут.

– Давид, что происходит? – спрашиваю уже внутри, когда мою дочь увозят. – Мне можно с ней?

– Не думаю, – мотает он головой. – Успокойся, Мила. С твоей дочерью все будет в порядке.

– Что это? – обессиленно спрашиваю я. – Она что-то выпила? Приняла?

– Да, скорее всего.

– А тот парень? Он твой сын?

– Да, он мой сын.

Между нами повисает неловкость. Я пытаюсь подобрать слова, чтобы спросить, не мог ли он что-то дать моей дочери, но в этот момент парнишка сам приходит к нам.

– Пап, – обращается к Давиду, – я не знаю, что с девчонкой. Я даже имени ее не знаю. Мы случайно на улице столкнулись. Я с парнями был, а она какая-то заплаканная и странная. Смеялась и плакала. Обозвала меня, потом толкнула, а потом чуть на проезжую часть не выскочила и…