Жена прокурора

– Когда я выйду, Ярослав получит по заслугам, – неожиданно произносит папа.

Я вовсе не уверена, что у отца есть такие возможности, но одна мысль о том, что дедушка Миры будет мстить ее отцу, приводит в ужас.

– Не надо, пап. Если это не прекратить, ненависть в нашей семье будет лишь крепнуть. Я не хочу, чтобы Мира видела, как сильно ее дедушка ненавидит отца.

– С отцом Миры у нас будут прекрасные отношения. Ты же не собираешься рассказать Барсеневу о дочери?

Глава 6

Лера

Сердце барабанит о грудную клетку, когда я иду по холодному коридору на выход. Разговор с отцом не удался, зашел в тупик и в результате прервался в связи с моим нежеланием больше разговаривать. Я ринулась к двери и потребовала выпустить меня из комнаты для встреч.

– Девушка! – зовут явно меня, потому что в этом сыром коридоре других девушек нет. – Вы сумочку забыли.

Мужчина в униформе протягивает мне мою сумочку, которую отобрали у меня, когда я пришла.

– Спасибо.

Я быстро разворачиваюсь и через несколько минут оказываюсь на улице. Вдыхаю поглубже, вызываю такси. Какое-то время стою неподалеку от здания тюрьмы и вижу, как сюда то и дело кто-то приходит. Мужчины, женщины, девушки. Видимо, все идут на встречу так же, как и я. Надеюсь, их там по-настоящему ждут. После разговора с отцом создается впечатление, что меня не только не ждали, но и не хотели видеть.

«Ты дура, Лера! Барсеневу ничего нельзя рассказывать, как ты не понимаешь?» – слова отца всплывают в воспоминаниях, я крепче сжимаю лямки сумочки в руках и снимаю блокировку телефона, чтобы отвлечься. Смотрю на то, как движется машина в приложении такси. Скорее бы отсюда уехать. Не уверена, что решусь навестить отца еще раз.

Едва машина такси останавливается, сверяюсь с номерами и забираюсь внутрь теплого салона. Зимы здесь чуть холоднее, чем в Италии. Не так, чтобы катастрофично, но из плюс десяти в минус пять приезжать, конечно, необычно. У меня демисезонные сапожки и пальто, которое совсем не спасает от пронизывающего ветра.

– Холодно сегодня, да? – хмыкает водитель.

В Италии таксисты хоть и разговорчивые, но ненавязчивые, если у пассажира нет желания разговаривать – замолкают, хотя встречаются, конечно, и исключения.

– Да, холодно, – отвечаю из вежливости и отворачиваюсь к окну.

Лишь когда попадаю в теплый салон и растираю руки, понимаю, как сильно замерзла, пока стояла на улице, но и оставаться в сырых, пропитанных отчаянием и страхом стенах тоже не хотелось.

– Вы как-то по-легкому оделись, – продолжает говорить таксист. – Приезжая?

Даже жалею, что не сказала ему минуту назад что-то на итальянском. Он бы ничего не понял и наверняка отстал, но я совершила ошибку, за которую теперь расплачиваюсь.

– Недавно вернулась из Италии.

– На отдыхе были?

– На стажировке. Полтора года.

– Там, небось, тепло, – не без зависти говорит водитель.

Ближе к центру я часто наталкиваюсь на таксистов, которые просто подрабатывают несколько свободных часов в день, тем самым увеличивая свой месячный доход. Этот же мужчина явно работает, и я, честно говоря, не понимаю, почему он ко мне пристал.

– Тепло.

– Скучали по родному городу?

– Да, скучала. Простите, но у меня важный разговор в мессенджере, – демонстрирую ему телефон и утыкаюсь в экран, делая вид, что занята.

Радуюсь, когда мужчина замолкает, позволяя мне погрузиться в свои мысли. Они – самые разные. Я зла на отца за то, что он не понимает, как важно рассказать Ярославу правду. Зла на себя за то, что подумала, будто папе важен кто-то, кроме него самого. Ощущение, что с высоких облаков резко и больно упала на землю, но хуже, что так было всегда, а я попросту не замечала. Не понимала, что папе куда важнее собственная карьера, жизнь, деньги. Что угодно, но не дочь.

Ярослава он не видит отцом для Мирославы и намерен продолжить ему мстить, когда освободится. Я же просто хочу спокойствия. Хочу, чтобы у Миры было счастливое детство, чтобы она знала родного отца, а он – ее. Спустя несколько месяцев после ее рождения я вдруг поняла, что не имею права ее скрывать. Первым же делом я обсудила это с Амато, хотя он и говорил, что я сама вольна принимать решения относительно Миры. Единственное, что он дает – свою фамилию и гражданство. И если в будущем я передумаю, он поймет и согласится отказаться от своих прав в пользу биологического отца.

Сосредотачиваюсь на этих мыслях. На мужчине, который ждет меня дома и который поддержит меня и поймет, что бы я ни задумала. Наши с Амато отношения развивались странно. Я его отталкивала, он продолжал таскать мне вкусный кофе и звать в рестораны. Я отказывалась. Кофе не пила, потому что было нельзя, а в рестораны не ходила, чтобы не чувствовать себя обязанной. Какие, к черту, рестораны, когда я была беременной от другого?

Но после первых пары свиданий Амато было не остановить. Тогда я еще не знала, что беременна. Я вообще поздно узнала. Сильно позже того, как отдала кольцо незнакомке и навсегда запретила себе даже мечтать о продолжении с Ярославом. Мы с Амато успели сходить на три свидания. Без поцелуев, просто болтовня ни о чем. Он влюблялся, а я отвлекалась. Потом увидела на тесте две полоски и стала его отдалять.

Безуспешно, конечно. Итальянцы умеют быть настойчивыми. Иногда – слишком. Но сейчас понимаю: если бы Амато сдался сразу, не был бы сейчас рядом. Я растила бы Миру одна и наверняка здесь, потому что Ярик узнал бы сразу. Оставил бы меня в Италии? Сомневаюсь.

Амато был не единственным, кто пытался меня куда-то позвать. Мы с Дани часто выходили в свет, знакомились с новыми людьми. У нас было много мужчин, желающих провести с нами чуть больше времени, чем несколько разговоров на фуршете. Они хотели нас в личной обстановке, но ни я, ни Дани никогда не соглашались. Были бы чуточку умнее – наверняка бы отлично устроились в этой жизни. Но я была по уши влюбленной в Яра, а у Дани оказались слишком завышенные стандарты, к тому же ей не нравились итальянцы.

Когда машина тормозит, я быстро открываю дверцу и выхожу наружу, снова кутаясь в пальто. У меня онлайн оплата, так что, едва захлопываю дверь, водитель уезжает. Явно недоволен тем, что пассажирка его продинамила. Не удивлюсь, если еще и негативный отзыв мне напишет.

Пара минут на лифте, и я оказываюсь на нужном этаже, а затем и в квартире. Снежане о ребенке рассказала, когда подписывали договор. Она лишь пожала плечами. Не стала ни о чем спрашивать и сказала, что это не проблема. Почему-то ждала приезда Ярослава. Была уверена, что Снежана ему расскажет, если они общаются, но ни через день, ни через два никто не приехал. Сейчас уже не жду. Знаю, что не приедет, потому что не знает. О том, что знает и не едет, не хочу думать.

Попав в квартиру, прислушиваюсь, но ничего не слышу. Я уехала три часа назад. Мира должна была уже проснуться, но судя по всему – спит. Если бы не спала, я бы ее услышала издалека. Амато появляется в коридоре как раз тогда, когда я стаскиваю ботинки и толкаю их в сторону. Что касается обуви, я никак не могу научиться аккуратно складывать ее на полку, хотя таковая здесь имеется. У меня вечно все разбросано. Это жутко раздражало Дани, когда мы жили вместе, но ни капли не бесит Амато. Он просто аккуратно все сложил, пока меня не было. Теперь на полу коридора валяются одни мои ботинки.

– Мира еще спит?

– Да.

Я делаю резкий шаг к комнате, Амато меня перехватывает, видимо, поймав мой обеспокоенный взгляд.

– Температуры нет, только что достал градусник.

Я выдыхаю.

Когда Мира болеет, я тяжело переношу это время. Не выхожу из дома, каждую минуту провожу рядом с ней. Наверное, поэтому она болеет редко. Всего раз было, но мне хватило, чтобы от волнения сейчас едва не свалиться в обморок.

– Она просто устала от перелета, вымоталась. Пусть поспит.

– Что она будет делать ночью?

– Играть. Я посижу, не волнуйся. Пусть спит.

Я киваю. Даю Амато увести себя в гостиную и посадить на диван.

– Как прошла встреча? Ты сама не своя, сердце колотится, руки холодные.

Амато на десять лет старше, но иногда кажется, что разница между нами куда больше. Он слишком внимательный, а я так и не научилась скрывать свои чувства.

– Прошло не очень.

– Что-то случилось?