Под неусыпным надзором

– Будет иметь значение для кого? Для тебя? И что появится? И когда? И откуда ты знаешь, что твои работы хороши? Кто их исследовал? Может быть, стоило получить обоснованную оценку? Ну конечно нет! Ведь ты знаешь, что твои работы выше всяких похвал. Все тот же старина Юэн. Обозленный и ленивый. Ты вообще слышишь, что за бред ты несешь? Еще один коронованный прыщ с родительскими деньгами. Да и они, судя по твоему виду, утекли у тебя сквозь пальцы. Или тебя лишили наследства? Неужели до твоих предков наконец-то дошло, что они тратили свои денежки впустую? Так-то ты отблагодарил их? Твое великолепие не простирается и на миллиметр дальше собственного грязного носа – и никогда не простиралось. Ты называешь меня безыдейным. Меня! Ты сказал, что я упустил свой корабль, сел не в ту лодку. Но я склонен верить, что, когда твой корабль покидал порт, ты крепко спал на скамейке в парке. Надравшись до беспамятства.

Юэн усмехнулся и понизил голос, что возвещало о грядущей опасности.

– Послушай себя! Ты воображаешь, что ты – этакий литературный франт. Джентльмен. Претенциозный. Манерный. Хлыщ, избалованный вниманием Хея-он-Уай[22 - Хей-он-Уай (Hay-on-Wye) – небольшой город в Южном Уэльсе, известный своими книжными и букинистическими магазинами. Место проведения множества книжных ярмарок и фестивалей.]. Думаешь, ты кто? М. Р.черт побери Джеймс?

Собственная острота привела его в восторг. Он даже захрюкал от смеха.

– И этот авторский голос. Этот ужасный голос во всех твоих книгах. Какая жуткая подделка! Ведь это не ты. Бога ради, Себ, ты – рабочая лошадка. Пролетарий, пытающийся писать как джентльмен.

– Ты понятия не имеешь о…

Юэн, покачиваясь, поднялся с места, размахивая своими грязными лапами: его красные ладони замелькали в воздухе. Остатки пива выплеснулись из его стакана, и пена, взметнувшись пушистой аркой, осела на столе, на спинке дивана, на стене.

– Ты – посмешище! Безыдейный!

Себ сжал кулаки.

– Ах ты сукин сын! Моя мебель!

– Ой! – Разлетевшиеся хлопья пены показались Юэну смешными, но он выглядел немного смущенно. Очевидно, он понимал, что зашел слишком далеко и может потерять контроль над ситуацией.

От злости у Себа потемнело в глазах. Его трясло, но он сделал шаг вперед. Юэн отступил.

– Я трудился годами!

– На ощупь. Это надо признать.

– Ты учился в частной школе. От рождения ты обладал привилегиями. Ты думаешь, я забыл? Тебе не приходилось себя обеспечивать. Ты никогда не работал, правда? У тебя даже подработок никогда не было. Что ты скажешь в свое оправдание? Тебе нечего сказать. У тебя есть что предъявить? Нет. Ты недисциплинированный, безответственный подросток-переросток. И ты пришел сюда, в мой дом, чтобы критиковать и терроризировать меня? Это я, по-твоему, мошенник? Ты пытался мне угрожать этим… чем ты там занимаешься. Послушай, неужели ты настолько отравлен завистью?

Поначалу, слушая обличительную речь Себа, Юэн выглядел несколько шокированным и даже слегка деморализованным, но постепенно наглая ухмылка вновь вернулась на его лицо, и глаза его потемнели.

– Вот оно. Так-то лучше. Ты не пытаешься больше выглядеть как чертов Уолтер Де Ла Мар[23 - Уолтер Джон Де Ла Мар (1873–1956) – английский поэт, писатель и романист, наиболее известный работами в жанрах мистической фантастики и детской литературы.]. Теперь ты более настоящий. И это уже прогресс.

– Проваливай на хрен!

– Еще лучше. Но ты так и не добрался до сути. Ты все еще не понимаешь, что я здесь, чтобы помочь тебе. Сделать тебе одолжение. Поделиться с тобой кое-чем, что будет… что для начала поможет тебе писать лучше.

Себ вернулся на свое место. Его трясло. Нестабильность оказалась заразной: он давно не подвергался таким острым вспышкам гнева, а эта была настолько сильной, что он даже не способен был ясно мыслить.

– Я звоню в полицию.

– Ха! И что ты им скажешь? Что я вломился к тебе? Но ведь ты сам впустил меня. Я просто старый друг, который проделал большой путь, чтобы встретиться с тобой.

– Который преследовал меня, следил за мной, издевался надо мной. Достаточно только взглянуть на тебя, чтобы понять, в чью пользу будет счет.

– Звони! – Юэн снова чувствовал себя на коне, как будто ему удалось заставить Себа перейти к хорошо продуманному и отрепетированному сценарию, да еще раньше времени. – Пусть они приедут и уведут меня к чертовой матери. Давай! Сделай это. Чего ты ждешь?

Юэн захлопал глазами, стараясь сфокусироваться. Возможно, это был какой-то эффект от того, что он выпил или принял, прежде чем прийти к Себу.

– Ты не вызовешь полицаев, потому что это не выход. Я могу вернуться в любое время, и ты это знаешь. Я полагаю, тебе бы хотелось время от времени видеть хорошие сны? А просто выходить из дома за покупками или на свидания с той куколкой, не боясь, что я неожиданно появлюсь там, или здесь, или повсюду?

Он поднял свои длинные руки и, как паук, зашевелил длинными тонкими пальцами.

– В любое время дня и ночи я могу запросто заскочить к тебе. Если захочу. Что помешает мне уйти прямо сейчас и вернуться через несколько часов, когда ты уже будешь спать? Как оно тебе? Мы снова будем вместе. Тебе даже не придется вставать с постели, чтобы открыть мне дверь. Я сам впущу себя, и мы возобновим нашу прерванную беседу, пока ты будешь спать или бодрствовать. Мне действительно все равно. Что ты на это скажешь?

Себ почувствовал, что его злость пошла на убыль.

– Кстати, где, черт возьми, мое пиво? У меня пересохло в горле! – Юэн махнул в сторону кухни так, словно Себ был его слугой. – А ну, шевелись! Тащи сюда!

* * *

Из соседней комнаты доносился приглушенный храп.

К девяти Юэн прикончил пятую бутылку пива, которая оказалась в холодильнике последней. После очередного монолога, содержащего невнятные повторяющиеся упреки, Юэн наконец уснул, растянувшись на диване. В складках засаленной одежды его расслабленные конечности выглядели неимоверно худыми по сравнению с наметившимся пивным пузом и дряблой шеей.

Он дважды просыпался, беспокойно оглядываясь по сторонам. Выражение его лица в эти моменты было печальным и озадаченным, как будто он не сразу мог понять, где находится. Он был не просто пьян, а измотан.

Не желая закрывать жалюзи, чтобы не показать, что он смирился и принял Юэна в качестве ночного гостя, Себ открыл окно и вышел из комнаты. После этого он еще час сидел на кухне, поставив локти на гранитную столешницу и подперев ладонями лицо, голодный, но полный отвращения к еде. Он осознал, что все еще знает о намерениях Юэна так же мало, как знал до его прихода.

Момент, когда он мог растолкать Юэна и выпроводить его вон, был упущен. Сейчас, даже если бы ему удалось разбудить его и вытащить из дома, он доставил бы ему массу неудобств на подъездной дорожке, спьяну выкрикивая всякие гадости и пугая его пожилых соседей. А если бы он действительно ушел, то только для того, чтобы вернуться вновь, и кто знает, каким могло бы стать это его новое появление.

Надо будет вытолкать его за дверь утром, пока он будет трезвым, но перед этим все-таки попытаться заставить его прояснить ситуацию.

Только после одиннадцати Себ ушел из кухни и спустился в свою спальню. Разум его был в смятении, беспокойство сдавливало грудь.

Он раздевался, вспоминая, что только прошлой ночью спал в этой постели с привлекательной женщиной в своем милом современном доме. В месте, где его окружали и поддерживали доказательства его достижений. Внезапные перемены в его жизни казались абсурдными, оторванными от реальности. Но именно так всегда и действовал Юэн. Так было в студенческие годы в их доме, потом в лондонской квартире Себа: он всеми доступными ему способами захватывал окружающее его пространство.

Только не здесь. Только не в этот раз.

Это было нелепо. В девятнадцать лет, когда Себ толком ничего не знал о жизни, его угораздило подружиться с опасным неудачником. Почему сейчас, в пятьдесят, он все еще должен расплачиваться за свою ошибку? Ему что, платить за нее, пока один из них не умрет?

И пока Себ засыпал, он слушал храп, проникающий сквозь потолок в его спальню.

Глава 8. Я могу видеть в отсутствие света

Когда сон наконец пришел, пугающий и отвратительный, он оказался одним из тех, местом действия которых был его же собственный дом. Но сейчас помещение было намного больше, так как в нем теперь вместе с Себом и Юэном находились и те, другие. Навсегда.

Себ превратился в голое, белеющее в темноте, как опарыш в комке глины, скелетообразное, безволосое существо без половых органов. Они были вырезаны на скорую руку, а рана зашита коричневой бечевкой, что хранилась на кухне под раковиной.

Измотанный долгими переходами по бесконечным коридорам, он изо всех сил пытался разглядеть хоть что-нибудь сквозь окружающий его туман. Тусклый свет цвета ртути ничего не освещал.

Скрючившись за спиной Юэна, Себ чувствовал себя в относительной безопасности. Юэн что-то громко декламировал. Он был гигантского роста, а его всклокоченные волосы прилипли к черепу и шее.

Одетый в одну лишь набедренную повязку, Юэн, словно бородатый пророк с брюшком, ковылял на своих тонких ногах, размахивая одной рукой в воздухе. В другой он сжимал пачку грязных листков, с которых читал.

Не переставая выкрикивать какие-то слова, смысл которых Себ так и не смог уловить, Юэн прибавил шаг. Там, вдали, безмолвно мигал огонек, до которого ему не терпелось добраться.

За Себом ползли остальные. Они были стары, исполнены страха и горели желанием видеть его своим лидером. И он вел их вперед, сам не зная куда. Он старался не смотреть на них, только слышал, как их голые ладони и коленки шлепают по половицам. Внезапно звук изменился: теперь под ногами были сырые, скользкие кирпичи. Его дом больше не был его домом. Они брели по огромной канализационной трубе, которая постепенно устремлялась вверх. До его слуха то и дело доносились бессмысленные мольбы.