Дымчатое сердце

Пока не расцветёт цветок этой любви, 

не будет сердцу отрады,

подари мне сердце своё, вручи.

Слова не нужны, когда рядом кто-то есть.

Гроза усилилась на улице, пока мы трое пытались украсить банкетный стол. Капли дождя отчаянно падали на деревянное покрытие крыльца, отчего с каждой минутой становилось холоднее, особенно ловить ветер было довольно неприятно.

Но кажется, плохая погода волновала только меня, потому что я ужасно к ней чувствителен. Я лучше буду целый день следить за изменениями ветра, гадать, что будет через пару мгновений. Это вечно будет успокаивать мои мысли, мою речь и боль.

Чувствовать каждый день, как твои раны так медленно затягиваются, как небрежно все крутиться вокруг тебя. Ты понимаешь, что отдавать кому-то всего себя – просто потеряться во времени и в жизни. Начинаешь чувствовать боль, словно в аду.

Когда с каждой минутой понимаешь, что рядом больше нет никого, кроме друга и тебя. Нет того, кто бы в самый трудный момент просто сказал три заветных слова и внутри начало трепетать, появляться надежда. Будто твой огонь снова загорелся.

Я любил и потерял.

Все перестаёт играть роль, поэтому лучше медленно умирать.

– Здесь так холодно, – задрожала Джелена, подсаживаясь ко мне на ступень.

Ее мягкие волосы были единственным ярким светом здесь. Сладкий и манящий запах тела заставлял закрывать глаза и вспоминать самые светлые моменты из жизни.

Она потёрла руки, натянув серую толстовку до самых пальцев. Не смотря на ее тёплую одежду, я сидел только в джинсах и футболке. И почему-то мне не было холодно. Совсем.

Вода капала с крыши, попадая влагой на нас, а холодный ветер сдувал ее волосы.

Честно, я провёл несколько часов один, просто наблюдая за ней и за Луи. Они казались мне такими наполненными, счастливыми. Весело общались и обменивались шутками, что заставляло меня злиться. И не от зависти, а от того, что я был глуп в какой-то момент. Просто не знал цену одному человеку.

Я кивнул ей, пытаясь выразить все равнодушие своей личности, но она будто видела меня насквозь, оставаясь.

– Почему ты так много куришь? Ты же наносишь ужасный вред своему здоровью. Тебя это не тревожит? – быстро спросила она, что заставило меня улыбнуться и в тот же момент рассмеяться.

Ее вопросы такие обычные, хотя я посчитал ее несколько часов назад необычной. Она с первого взгляда казалась совсем другой. Но моя привычка заключается в том, что я не могу определить тип человека сразу.

– Кто…, кто сказал тебе, что мне все равно? Если я так спокойно это делаю каждый раз, это не значит, что меня это не гложет, – с улыбкой, я посмотрел в ее зеленые глаза. Они стали такими яркими и манящими, отчего я почувствовал себя как-то иначе.

То ли от того, как она наблюдала за мной, то ли от того, как они напоминали мне что-то из прошлого. Я пока не решил.

Джи засмущалась, но не согласилась отрывать контакт. На ее лице я тут же заметил след от грязи, гадая, где они ходили с Луи. Но почему-то внутри себя я чувствовал, как сильно бьется мое сердце. Как я не могу сказать что-то грубое и думать о плохом. Хочется думать о хорошем, о ценном и о светлом, глядя в эти глаза.

Я вытянул руку, отвлекаясь. Капли тут же попали мне на руку, чтобы я набрал воды. Джиджи совсем не понимала того, что я хочу сделать. И лишь сейчас я мог почувствовать, какого это быть хотя бы немного живым.

Я дотронулся большим пальцем ее щеки, стирая следы. Девушка непонимающе посмотрела на меня, но не стала отталкивать или что-то ещё. Казалась такой открытой и доброй, что самому хотелось отпустить какую-то часть себя.

Потерев мягкую кожу, я окончательно смыл следы с ее лица, на что та тихо прошептала «спасибо», и мне это совсем непонятно. Не стоит благодарности.

– Порой, мы встречаем людей, которым больно смотреть, как мы умираем, – начал я, смотря в пол. Мои руки стали совсем немного дрожать от холода, и я пытался это скрыть.

Я вздохнул, пытаясь правильно поставить слова, но как на зло, лезло в голову лишь одно.

– Но это не мой случай, – с некой холодностью добавил я, замерзая немного.

Джелена зашевелилась, но я напрочь отказывался даже поворачиваться в ее сторону, после чего почувствовал, как ее руки обвились вокруг моей, согревая теплом свитера. Я лишь тяжело вдохнул, смотря на неё украдкой.

Глаза Джиджи были закрыты, но я не был уверен, что она спит. Немного сбивчивое дыхание заставляло мое сердце бешено стучать, а руки дрожать. Мысли будто куда-то улетучились, чего я так долго ждал.

Мне так нравилось наблюдать за ней все это время.

Слова не нужны, когда рядом кто-то есть.

Или, пока не раскроется цветок,

не будет сердцу покоя.

Глава пятая

Не могу её отпустить

Если мы никогда не поймём,

что мы были здесь раньше,

Почему мы постоянно застреваем и бежим от пули?

Быть честным – возможно самое 

главное.

Я до конца не помнил, что ощущал, когда ее руки вновь и вновь обвивали мою, пока глаза были крепко закрыты, а ровное дыхание так и билось в такт.

Это казалось таким умиротворением, которое я ещё никогда раньше не испытывал. Это было, словно я открыл давно потрёпанный блокнот, прочитав все неровности почерка и нежные слова о ком-то. Это было словно оказаться там, где всю жизнь хотелось. Видеть, как ты светишься в чьих-то глазах на долю секунды так ярко, что весь мир перестаёт существовать. Это ощущение нельзя назвать столь обычным или просто человеческим. Оно было слишком сильным и необычным, чтобы его так просто можно было описать.

Слова никак не лезли в мою голову, и в частности из-за этого все казалось таким размазанным, и я не понимал самого себя. Это навело опять стресс, поэтому мою душу снова занесло на мокрое крыльцо, но уже своё.

Чувство смятения, но в то же время облегчения в груди, не давало мне покоя, что крайне сильно волновало. Ведь я – обычно бесчувственный друг Луи, и каждая новая девушка просто смотрела на меня с какой-то надеждой и некой мечтой, когда меня волновало только то, есть ли сигареты в моих штанах.

Но взгляд Джи был каким-то другим. Он выражал то, что она ищет свой путь, что наша неожиданная встреча всего лишь мелочность из книги неудачного и потерянного автора. Ее блеск словно был вовсе не от природы, а от того, что она многое пережила. Знает, как вести себя, чтобы снова не угодить в чьи-то сети, и это не перестаёт меня привлекать, пока я сам не понимаю, что со мной.

Грусть оставляет глубокую рану или же осадок, с которым приходится тащиться большую

часть жизни. Грусть, словно порез, после чего шрам остаётся где-то на коже. Как искусанные губы показывают следы крови, а тусклый свет в глазах потерянность.

Я снова сделал затяжку дыма, после чего запил это чем-то из стакана. Я как всегда располагался ровно посередине своего крыльца дома, в ожидании ее прихода. Мне хотелось с ней пообщаться, снова ощутить кусочек надежды, словно это было одним лишь вздохом для жизни. Ее голос, ее манеры и действия. Они заставляют меня окунаться в мимолётный бриз ярко-голубых волн, и кажется, что я уже не выйду на сушу.

Будто в груди начинает зарастать ужасно-глубокая рана, и снова появляется цель, чтобы жить, а не убивать себя. Это словно дотронуться шипа слишком резко, но оказаться настолько везучим, чтобы даже не пораниться. Обойти страдания.

Я не знаю, чем это можно назвать.