Васат

– У неё одна единственная четверка в аттестате, Элизабет. – усмехнулась бабушка. – И она по литературе. Неужели ты действительно хочешь пропихнуть её на журналиста!?

– Четверка не приговор. – парировала мама. Это было так необычно. За последнее время я уже и отвыкла, что она умеет вступаться за меня. – В ход идёт суммированный бал, а там достаточно тех, у кого он намного ниже. Главное не оплошать с творческим заданием, а уж с этим она как-нибудь справиться! Ей нужно продолжать семейное дело.

– Нет, нет, нет… – Хильда замотала головой уже с откровенной улыбкой. – Нечего ей делать в журналистике! Это невыгодно в наших краях. Максимум, что её ждет, это твое место в вашей местной газетенке.

– Которую ты ежедневно читаешь! – подметила мама, но бабуля не обратила внимания и продолжала:

– Она молодая. Ей нужна перспективная профессия, с которой она бы могла уехать за границу. Это, кстати, в её интересах, после недавней истории. У нас слухи выветриваются не то, что годами, веками… И такую перспективу может дать ей только медицина. У нас лучший медицинский факультет на всю Скандинавию! Даже в Осло это признают! А если у неё хватит терпения, и она после обучения ещё пару лет постажируется у меня, то уедет в свою обожаемую Италию и её там с руками оторвут! Идти надо в медицину!

– Я тебя умоляю, мам, ты же знаешь Киру! – фыркнула мама. – Да, с биологией у неё все прекрасно, и она бы смогла отучиться, но черт побери, это же Кира! Какая ей Италия, она даже из соседнего города через неделю обратно прибежит. Из Ньёрстхейма она никуда не денется, а уж если выбирать, смотреть ли целый день на больных людей и круглыми сутками жить на работе, как ты, или сидеть дома за ноутбуком с чашечкой кофе, то прости, ответ очевиден..!

Не знаю, что им обоим там было очевидно, а что нет, но этот на удивление спокойный и аргументированный спор продолжался до тех пор, пока каждый не убежал по делам после завтрака. Они пытались убедить и отговорить друг друга, решая, чья профессия лучше и по чьим стопам мне идти… А я сидела, слушала все эти бредни, понимая, что если сейчас влезу, то получу разом от обоих и мысленно была благодарно Грэгу, за то, что он не спорит вместе с мамой и бабушкой и не убеждает их, что мне надо идти на юридический по его примеру…

И сколько бы они чего не говорили, мне хотелось пойти по стопам Васата: спать под столом с до отвала набитым всякими вкусняшками брюхом и ни о чем в своей жизни, кроме как поймать очередного жука, не париться…

V.

Я старательно думала, как уклониться от темы моего поступления. Она пугала меня до дрожи в коленках и, как назло, естественно, никакое здравое решение в голову не приходило. Я понимала, что избегать учёбы очень глупо. Как жить без профессии? Я даже обеспечить себя не смогу. Но какой ценой мне дастся это образование… Я же сидела во всех городских пабликах и комментарии читала. Моё имя уже успело стать нарицательным, а около четверти подписчиков группы «Ученик Ньерстхема» были готовы припоминать мне эту историю до конца жизни. Меня же заклюют, как только я хотя бы на пару кварталов туда приближусь!

И ладно, если бы у меня была действительно желанная профессия, которой бы я горела, тогда бы подобная жертва была оправдана. Но ни одна из специальностей ни то, что интереса у меня не вызывала, а скорее даже заставляла чувствовать отвращение. Ну не мое! Может, конечно, среди этих списков есть профессия, которая мне по душе, но пока я ещё не знаю, чего хочу от этой жизни… И тратить свое время не на то, что потом мне окажется нужно? Нет уж, увольте, мне хватило того, что я год потратила, живя жизнью Марка, а не своей, а теперь ещё за это и огребаю!

Пытаться объяснить всё это маме равносильно самоубийству. Когда я высказала подобную речь ей, по-моему, всё, что она услышала было: «Из-за моего паршивого отношения к замечательному Марку я не хочу появляться ему на глаза». Да, да! Ведь именно такой вывод она сделала из моей тирады. Но реакция Марка меня интересовала в последнюю очередь. Он сам уже давно забыл эту историю, а помнят её только обожатели школьной элиты (то есть большинство) и те, кому больше нечего обсуждать – в совокупности все.

Сегодня последний день приёмной комиссии. И кто же знает, зачем я стою перед шкафом, подбирая платье..!? Да, я оттягивала этот день, как могла, но невозможно не признать, что мама с бабушкой правы. Я сама это осознаю. Это нужно для меня, а не для них. Для моего будущего. Не смогу я всю жизнь прятаться под кровом родительского дома. А жаль…

Я стянула с вешалки платье-рубашку болотного цвета и, надев, подпоясала кожаным ремешком. Поправив высокий небрежный пучок на голове, я вязала свой рюкзак и последний раз взглянула на себя в зеркало оценивающим взглядом. Боги, я же иду на добровольную пытку!

Да, в принципе, и что!? Эта пытка стоит моего независимого будущего, да и бабушка с мамой будут счастливы…

Я спустилась по лестнице в коридор и уже было потянулась к своей джинсовке, на улице-то все-таки не жарко – четырнадцать градусов, – как вдруг в меня врезалась мама, она торопилась на кухню, чтоб подать бабушке и Грэгу завтрак и, как всегда, была полностью погружена в свой планшет, прорабатывая новую статью.

– Ох, Боги, Кира! – воскликнула она и оглядела меня с ног до головы. – Ну почему ты не взяла ту заколку!? Она так хорошо прикрывает волосы…

– Мам, давай не будем прям с утра портить мне настроение, хорошо? – жалобно протянула я, натягивая рукав джинсовой куртки.

– Ты не останешься завтракать?

– Нет, куплю себе что-нибудь в магазине после комиссии. – я проверила, есть ли у меня в кармане деньги. Все на месте. – На полный желудок хуже думается…

– Ну хорошо. – мама коротко кивнула и уже было развернулась к кухне, но передумала. – Помни, главное, не переборщи с интригой, не тяни с ответом дальше чем треть текста… А, и используй поменьше эпитетов, но все яркие, запоминающиеся и нестандартные.

– Да, я помню… Всё коротко, по сути, но кричаще и не как у всех.

Я все же решила пойти на журналистику. И для такого решения у меня было несколько причин. Первая и основная, мне совсем не хотелось всю оставшуюся жизнь резать людей, пусть даже это бы и спасало им жизни… Профессия хирурга совсем не к моему характеру. И дело даже не столько в крови, сколько в морали. А вторая, этим выбором я сделала комплимент маме, с которой у меня последние дни были уж очень натянутые отношения. Я надеялась таким образом вызвать её благосклонность к себе, но как же я ошибалась… С её стороны мне стало поступать только больше требований, касательно внешнего вида, а главное чистоты речи. Да ещё и от Хильды звучали слова неодобрения. Но менять свое мнение, которое уже озвучено, я была не намеренна. Мне хватит и первой причины, чтобы оставаться верной своему выбору.

– Умница. – улыбнулась мама.

Я развернулась к двери, но Элизабет была не намеренна меня отпускать так просто.

– Не попрощаешься с Грэгом и бабушкой?

– Чтобы перед экзаменом получить ещё порцию возмущений по поводу того, что я рушу себе карьеру? – усмехнулась я, но на самом деле, мне стало грустно от осознания этого. – Нет уж, увольте! А Грэг ещё вчера начал желать мне удачи и, кажется, у меня её уже переизбыток.

– Ну, в принципе, верно. – вынужденно согласилась мама. – Сосредоточенности тебе и терпения, дорогая. И все-таки попытайся встретиться и поговорить с Марком. Может, момент вашего недопонимания прошел, и он простил тебя?

Я закатила глаза, сдерживая слабый порыв злости, а она потрепала меня по плечу и скрылась из виду в столовой. Иногда мне так хочется не испытывать никаких чувств. Да, за последние десять минут я испытала весь спектр эмоций: страх, гордость, обиду, злость, грусть, счастье, уверенность… И это чертовски тяжело! Я чувствую себя вымотанной и уставшей. Не физически, а именно морально.

Я салютанула Васату, наблюдавшему за моими немыми возмущениями с лестницы, и поспешила выйти из дома. Пусть мама думает и говорит, что хочет. У меня своя голова на плечах, и я не стану потакать ей в абсолютно каждом вопросе. Хватит с меня того, что я иду учиться на того, кем она хочет, чтоб я была, но вот унижаться перед обществом, как она хочет, я точно не буду!

Да, признаю, мне всё-ещё иногда не хватает Марка. Как бы паршиво он со мной не поступил, я понимала, что это у него временные заскоки, многое свалилось на этого мальчика… Подростковый возраст, наркота, влияние денег его родителей, друзья-понтовщики. Он просто слабохарактерный, раз позволяет окружающему миру так менять свою личность, и пытается скрыть это за напускным пафосом. Нельзя обижаться на людей слабых духом, но и позволять им самоутверждаться за свой счет нельзя тем более.

На улице меня окатила столь необходимая в данный момент прохлада, а легкая морось вернула надежду на светлое будущее. Я ненавидела такую погоду, но она всегда спасала меня от депрессии, показывая, что в мыслях у меня все не так уж и мрачно, как за окном.

Собрав волю в кулак, я заставила свои ноги двигать в сторону центра города. От дома до студенческого городка час ходу, и это ускоренным шагом. Но я не считала это проблемой. Большую часть территории нашего города занимает частный сектор с тихими улочками и только в центре кипит активная жизнь с офисами, торговыми центрами, ресторанами и прочей ерундой для бизнеса и развлечений. Многие мои ровесники копят каждый цент, чтоб купить себе машину и избавить себя от длительных прогулок. Для меня же все наоборот. Я отказалась от машины, хотя права получила ещё год назад. Дорога до пункта назначения – это время настроиться. Подумать и передумать все на свете. Это намного важнее скорости, а если куда-то нужно добраться срочно, в конце концов всегда можно вызвать такси.

Мне сейчас торопиться совершенно некуда. Приемная комиссия начнется в половине десятого, а сейчас только семь пятнадцать, да и гулять мне нравилось, но я уже заранее отговаривала себя от желания взять такси, как только выберусь из спальных районов поближе к оживленным улочкам. Я бы хотела спрятаться в машину, потому что уже предчувствовала все те подколы, осуждающие перешептывания и уничижительные взгляды, что меня ждут. Я отвыкла от них за последнее время, что пряталась за стенами своего дома и мне совершенно не хотелось погружаться в эту атмосферу снова. Я и сама себя неплохо принижаю у себя в голове без посторонней помощи!

Два аргумента заставили меня оставить мысли о такси. Первое, если я возьму такси, то у меня не останется денег на то, чтоб поесть после комиссии, а в животе даже сейчас уже неприятно тянуло от голода. А второе, такси меня не спасет! Мне все равно придется идти в толпу сверстников и стараться не обращать внимания на издевки. И не только сегодня, а ещё ближайшие четыре года.

Я, конечно, пыталась успокоить себя мыслью, что эта история с Марком как-то забудется, или я смогу реабилитировать себя в глазах сокурсников, или, чем черт не шутит, меня реабилитируют сам Марк или Зерах. «Маловероятно!» – противоречила я своей надежде голосом разума. Почти месяц прошел, но как эта тема была главным трендом и поводом для шуток, так и остается.

В Ньерстхейме редко происходят какие-либо события, которые настолько будоражат общественность. Теперь же, когда такое событие случилось, волна последствий от него ещё очень долго будет накрывать всех его участников… Но, как всегда, не Марка! Он сказал, что не хочет ничего об этом слышать, и все вокруг него точно воды в рот набрали. Вот в этом плане действительно жалею, что Марк не вездесущий или у него нету пары десятков клонов. Натыкать бы их тогда по всему городу, тогда никто бы и пасти об этой истории не раскрыл…

Мне стало немного паршиво и жалко человека, которого я так долго любила, и что скрывать, люблю до сих пор. Ведь как бы он это не воспринимал, все его слушают не из уважения к нему. Нет. Все уважают деньги его родителей, которые те вкладывают в развитее города. Причем именно уважают не его родителей, а деньги его родителей. Это тоже о многом говорит…

Пока я была погружена в свои мысли и взвешивала свои шансы на приемлемый исход событий, я вышла на центральную улицу, ведущую прямиком к школьному городку. Вокруг меня начали звучать первые редкие смешки, и я автоматически остановилась.

Итак, впереди пять кварталов до набережной, а там и главный вход недалеко… Слава Богам, на центральной улице, даже в такую невозможную рань полно туристов. Если я буду держаться рядом с группами азиатов, или ещё круче – русских, то получу я негатива по минимуму, народ, а тем более ученики, просто не станут его показывать. Даже наше бессовестное поколение не хочет позорить свое государство в глазах иностранцев. Максимум, что я получу, так это уничтожающие взгляды. Но к этому мне не привыкать – моя мать Элизабет Анконнен. Я на этих взглядах выросла.

Я сделала пару шагов ближе к зданиям и влилась в толпу беспорядочно двигающихся, судя по акценту, англичан. Двигались они достаточно быстро и о том, что я могу опоздать, мне переживать не приходилось. А вот за свои знания я переживала с лихвой…

Обдумывая нестандартные и едкие фразы, которые я смогу вставить в статью, не важно, какая тема мне попадется, я совсем забыла о грамотности! Решив это исправить, я просто зацикливалась на каком-нибудь слове, проговаривала его у себя в голове несколько раз, разбирала по слогам… И уже через пару повторений я начинала сомневаться, что такое слово вообще существует! Клянусь, проходя мимо булочной и нечаянно взглянув на витрину, я была почти уверена, что такого слова как «пончик» нет, и это случайный набор букв, который я сама только что придумала…

Задумавшись над этим и пытаясь отключить свой мозг (не лучшая идея перед экзаменом), я шла в полной прострации и, как оказалось, на автопилоте. Оказавшись на главной лужайке учебного городка, я чуть не врезалась в стенд с объявлениями.

Надо же! Только сейчас мне открылись все те косые взгляды и освистывания, которые сыпались буквально со всех сторон. Эти дети могут только говорить, они ничего мне не сделают. Так мне казалось до того самого момента, пока в кармане у меня не зазвенел мой телефон…

Пришла смс-ка? Мне? Разве что от мамы или Грэга, подумала я в тот момент… Но не тут-то было, этого номера не было у меня в контактной книжке, но текст сообщения был следующим: «Той, кто разбивает сердца не место среди людей! Проваливай, пока можешь!»

Я подняла глаза и огляделась вокруг. Все как обычно. Кто-то переходит из корпуса в корпус, кто-то сидит за столами для обедов и разбирает конспекты… Да, я не обделена негативным вниманием, но по большей степени, я мало кого интересую.

Пришло ещё оповещение. Второе, третье… Телефон начал разрываться! Я смотрела на всплывающие окна и понимала, что хоть в каждом сообщении и разные текста, смысл они несут один и тот же. Тело оцепенело и меня начала бить мелкая дрожь. Это словосочетание, появляющееся на экране снова и снова нагоняло на меня панику. «Разбивать сердца». Как противно это произносить у себя в голове! Но оторвать взгляд от телефона я не могла.

Как глухим эхом до меня докатились звуки подавляемого хохота. Окружающие явно наслаждались таким моим состоянием. Но разве могу я им доставлять такое удовольствие!? А главное хочу ли..?

Ответ очевиден. Я зажала кнопку отключения и завершила работу гаджета неподобающим образом. В потемневшем экране я увидела свое отражение. С исчезновением с глаз неприятных текстов дрожь в теле прошла, но вот губы у меня тряслись, как у маленького ребёнка, который вот-вот расплачется. И, если честно, на вид, я была очень близка к этому, но внутренне запрещала себе подобную слабость. Публику я и так уже достаточно позабавила!

Сказать, что мне обидно, по-моему, будет слишком мало. Эта обида подкреплялась страхом и внутренней пустотой. Но я даже не думала винить в этом Зераха или Марка. Я обижена и зла на саму себя, ведь я причина своих проблем и проблем своей семьи. Моя неосторожность с Гуревичем, неразборчивость с Марком и своей компанией, которых считала «друзьями»… Кто может быть виноват в моих ошибках кроме меня?