Антонимы
Сами люди тоже выглядели по-другому, Карина чувствовала себя лилипутом среди великанов. Они держались дальше друг от друга при разговоре, беседовали более сдержанно и одевались совершенно иначе, нежели москвичи.
Карина с некоторым удивлением увидела, что в городе довольно много людей, говорящих по-арабски или на каких-то других языках, хотя знала о миграционной политике страны. Почему-то ей казалось, что этот город должен быть каким-то стерильным что ли? Нет, Стокгольм был настоящим мегаполисом! Несмотря на то, что это была столица государства, по площади Стокгольм был не слишком большим. Вроде нашего Курска или Брянска.
Карина с радостью поскакала исследовать его пешком. Обычно туристы в Стокгольме бросаются в музей Нобеля или в какие-нибудь развлекательные центры, Карину это совершенно не интересовало.
Она прямо из порта отправилась в Гамла-Стан, Старый город, чтобы посмотреть на те виды, которые все себе представляют, когда кто-либо говорит слово «Швеция». Колоритные высокие домики, прилепленные друг к другу боками, раскрашенные в яркие цвета, окружают площади, вымощенные камнем. Сейчас, припорошенные снегом, запруженные гуляющим в предновогодние дни народом, украшенные к празднику, они казались Карине сошедшими с иллюстраций к сказке о Карлсоне или Снежной Королеве. В витринах магазинов виднелись целые пряничные города, тут и там шумели маленькие ярмарки и какие-то фестивали.
Карина побродила по Гамла-Стану несколько часов, не удержалась и купила себе семлу, традиционную пряную булочку, начинённую смесью молока, взбитых сливок и миндальной пасты, и, конечно же, вся перемазалась. Она прошла всю набережную, любуясь невысокими домиками и чистым звёздным[2]небом, которое не закрывали небоскрёбы.
На хмуром море покачивались яхты и лодки, все набережные города были оборудованы крошечными пристанями, к которым швартовались лодки, перевозившие людей и грузы. Лодка здесь до сих пор оставалась вполне полноправным транспортным средством.
Город ещё не сбросил с себя праздничную шелуху и сбросит её нескоро, хотя главный праздник, Рождество, уже отгремел. По городу ходили праздные шведы и туристы. Карину не расстроил даже ранний закат, уже в два часа начало вечереть, а к трём часам солнце скрылось, но от этого город не стал мрачным. Наоборот! Он расцветился яркой и красочной подсветкой, будто здания соревновались друг с другом в иллюминации фасадов
Конечно же, Карина не могла не зайти в музей Васа, и пусть там был выставлен не дреки, всё-таки посмотреть на единственный в мире полностью сохранившийся военный парусный корабль семнадцатого века – это было правильно. Карина с удивлением обходила корабль вокруг и давалась диву, как люди могли додуматься до такой сложной махины, и как в такое огромное сооружение помещается такое бессчётное количество мелких и совершенно необходимых деталей.
Карина немного побаивалась эффекта Парижа, или как его там называли. Того самого, когда ожидаешь в путешествии увидеть нечто прекрасное, а видишь обычный город, после чего тебя накрывает депрессия. Кажется, она слышала это от их переводчицы с японского. Да, вроде бы она говорила, что японцы с их тонко эстетически настроенной душой чаще всех страдают этим недугом и именно после посещения Парижа. Ему, синдрому, даже был присвоен какой-то там номер, делавший его настоящим медицинским диагнозом. Такого с Кариной не случилось.
Стокгольм был именно таким, каким она ожидала его увидеть. Каким хотела! Неспешным, уютным, сказочным, пряничным и на удивление гостеприимным даже к таким нищим путешественникам, как Карина. Естественно, она не смогла попробовать деликатесы, вроде стейка из северного оленя, но вполне сытно поесть на копейки смогла, а площадь города позволяла вовсе не пользоваться общественным транспортом.
После московских минус двадцати пяти Карине даже не было холодно в Стокгольме. Пусть он гораздо севернее Москвы, но тёплые воды Гольфстрима согревают его, и на Рождество там около нуля. Ей в её старой курточке было очень тепло.
Когда она нагулялась по Стокгольму до умопомрачения, до сытости, она решила рвануть в Бирку, городок чуть южнее Стокгольма. Переночевать там будет гораздо дешевле, и она читала, что там есть древний город викингов и реконструкции их быта.
Когда она вошла в район небоскрёбов, чтобы сесть на автобус в сторону Бирки, произошло единственное за весь день неприятное событие, подпортившее, впрочем, впечатление о прекрасных шведах, которое сложилось у неё за время её прогулки. Один огромный, дикого вида швед выскочил на улицу и сшиб её с ног, да так, что она шлёпнулась на попу и треснулась головой о какой-то металлический дрын, торчавший из мостовой.
Но этого ему показалось мало! Мало того, что ей отшибли афедрон и голову, так этот мужлан начал ещё и орать на неё, будто бы это она сама бросилась ему под ноги и вероломно упала пред его царственной персоной.
Карина никогда не лезла за словом в карман и говорила всё, что думала. И ему она тоже рассказала всё, что о нём думала, после чего отряхнула пятую точку, смахнула снег с шапочки и гордо пошла дальше, заставляя себя забыть об этом происшествии. Она никому не позволит привнести в её путешествие ни капельки грусти! Даже такому колоритному представителю местного населения.
Мужик и правда здорово смахивал на викинга, какими их рисовали в сериалах, даром что был бритый и коротко стриженный. Здоровый, мощный, беловолосый, с тяжёлым костистым, грубым лицом, на котором так и пылала бегущая строка «дайте мне топор и шлем с рогами[3]». Даже жалко, что такой представительный персонаж был таким lura[4].
До Бирки она добралась очень быстро, а международный сервис позволил быстро найти копеечную койку в каком-то хостеле, до которого она смогла дойти от станции пешком. Она впервые ложилась в кровать с тем ощущением, что ей жаль спать, потому что она теряет драгоценное время. Ей хотелось постоянно, непрерывно что-нибудь исследовать, что-нибудь искать и куда-нибудь смотреть. Она закрыла глаза и постаралась быстрее уснуть, чтобы быстрее проснуться.
Утром она вскочила в шесть утра, на улице было ещё темно. День в Швеции в это время года короток, но Карина не собиралась делать это препятствием. Она выскочила из хостела и едва не на пузе облазила всю Бирку. Она видела камни с рунами викингов, реконструкции их деревянного города с крытыми дёрном длинными домами[5], музей с их металлическими изделиями местных кузнецов, где рядом с ними лежали арабские украшения, персидские клинки и прочие невозможное здесь вещи, добытые в походах или привезённые купцами. Товары приходили сюда, воистину, со всей Земли.
Она облазила весь крошечный город пешком и, совершенно обессиленная, вернулась в Стокгольм только для того, чтобы сесть на автобус в Упсалу. Ночлег в самом Стокгольме она позволит себе не могла, поэтому подремала в автобусе, но тот пришёл в пункт назначения слишком быстро.
Переночевав в Упсале, она рванулась смотреть его кафедральный собор, циклопическое сооружение, но потом с гораздо большим интересом она осматривала древний круглый храм викингов и королевские курганы, засыпанные снегом пологие холмы на продуваемой всеми ветрами равнине.
Это были они. Следы древней культуры, о которой она грезила. Викинги жили здесь, их следы она находила. Их древние храмы, капища, города. Викинги долго оставались язычниками, и это почему-то завораживало Карину. Она видела, как её отец отправляет языческие ритуалы, и они казались ей захватывающими. Примерно то же самое делали и люди, жившие на этой земле почти тысячу лет назад.
Карина не могла остановиться в своих изысканиях, не могла насытиться. Она разговаривала с местными жителями, с экскурсоводами, знакомилась со случайными людьми и расспрашивала, расспрашивала.
Она без стыда рассказывала о своём материальном положении, и её несколько раз угощали бутербродами на улице и подбрасывали на машине, когда узнавали, что сумасшедшая русская туристка поехала на каникулы в зимнюю Швецию без денег. И вовсе не для того, чтобы погулять по Стокгольму или Гётеборгу, а для того, чтобы искать древние руны викингов, ползать по старинным стылым камням и рассматривать драккары.
В Евле она лишь мельком посмотрела на старую крепость, её тянуло всё дальше и дальше. Наверное, сейчас она начала понимать, что же значили эти слова «северный ветер создал викингов». Суровый ветер, идущий с севера, будто срывал её с места. Через несколько дней она перестала обращать внимание на холод, тесноту хостелов, скудность рациона, всё стало неважным и преодолимым. Наверное, в этой стране не могли родиться другие люди, только те, что путешествовали за край света. Только бесстрашные.
Мало-помалу в своём путешествии она начала влюбляться не только в историю и культуру, но и в природу Швеции. До этого момента она хотела искать что-то материальное, груду камней. Знаете? Как археологи. Они всегда любят найти большую груду камней с письменами на них. Вот и Карине казалось, что в Швеции должны быть какие-то замки, дома…
Но вдруг её пронзило осознание, что викингов создали не только дома, не замки и не столько замки, сколько это суровая красота, что окружала её. Она путешествовала по берегу Ботнического залива Балтийского моря, который раньше русские поэтично называли Каяно-море. Берег, изрезанный движением ледника, был потрясающе, просто фантастически красив.
Карине иногда казалось, если она продолжит своё путешествие, то рано или поздно, в одну из снежных ночей, в которые она преодолевала очередной отрезок пути между двумя городами, она когда-нибудь просто провалится в сагу. Её окружат суровые бородатые мужчины, и старая вёльва[6]возьмётся предсказывать её судьбу по костям, над её головой закаркает мудрый ворон, и краем глаза, если сильно прищуриться, можно будет заметить Иггдрасиль, Мировое Древо, соединяющее миры.
И она стала искать не только камни, но и природные достопримечательности. она лазала по национальным паркам, по заказникам, выискивала старинные деревья, около которых викинги совершали свои обряды. Это было невероятно интересно.
К сожалению, около Сундсвалля её кошелёк похудел катастрофически. Как ни экономила Карина, Швеция всё-таки была недешёвой страной, а она пересекла едва ли не её четверть, потратив на это больше недели. На Рождество и Новый Год цены на отели взлетели, и ночёвки съедали очень много денег.
В Сундсвалле перед ней встал выбор, поехать дальше вдоль берега залива или повернуть налево, в сторону гор. И она почему-то повернула налево. Карина заберется так далеко, как сможет, а потом, когда деньги кончатся совсем, просто вернётся в Стокгольм. Должен же ходить отсюда до Стокгольма какой-нибудь транспорт! Уж наскребет она на него.
Карина стала подниматься с изрезанного заливами брега моря в горы. Затихли крики чаек, пологие равнины сменились покрытыми лесами холмами, которые вырастали всё больше с каждым километром, который она проезжала. По дороге схваченные тонким ледком озёра тут и там блестели стальным блеском под хмурым низким небом.
Она доехала до Эстерунда, стоящего на потрясающем озере Стуршён. Именно здесь, в холодных водах озёр дети викингов учились плавать. Удивительные места, невероятно живописные, покрытые седыми дремучими лесами, испещрённые речушками и водоёмами, прорезанными в земле когда-то давно неудержимыми ледниками.
Карине захотелось непременно погулять здесь, и она спросила в городе, нельзя ли взять напрокат лыжи и пробежаться по какой-нибудь трассе. Тогда ей рассказали, что впереди, если забраться в горы ещё немного, её ждёт знаменитый шведский горнолыжный курорт, где она совершенно спокойно сможет взять напрокат лыжи, сноуборд и всё, что её душе заблагорассудится. Там же можно будет покататься на лыжах и посмотреть природные красоты, поскольку курорт выстроили как раз в наиживописнейшем месте. Курортный посёлок стоял на озере Орешён, там водились и леса, и водопады, и прочее счастье, которая только может предложить шведское земля.
Когда Карина объяснила добродушному шведскому дядечке, что денег у неё в таком курорте, должно быть, хватит только на беляш и лыжную палку подержать, он невозмутимо хлопнул глазами и веско сказал:
– Inga problem alls[7].
Дядечка позвонил кому-то в деревушку под названием Ста и помог Карине снять там непривычно дешёвый домик. Карина благодарила его так, что у дядечки покраснели уши. Он предупредил только, что условия будут спартанские, а сама деревушка почти вымерла к новогодним праздникам, что Карину совершенно не смутило.
Добраться до курорта, который находился в соседнем Оре, можно от этого Ста на лыжах и даже пешком. Не слишком быстро, но всё-таки возможно. К тому же, в Оре заходит железнодорожная ветка, и прямо оттуда можно добраться до Стокгольма, что было очень кстати.
Дядечка даже согласился подвезти её, и всего через два часа, в течение которых Карина не отлепляла нос от окошка автомобиля, она оказалась в маленькой шведской деревушке, где милая хозяйка показала ей крошечный домик, очень похожий на те, которые бывают в наших дачных посёлках. Туалет на улице, отопление на дровах. Примерно чего-то такого Карина и ожидала. Она попыталась всунуть дядечке деньги за помощь, на тот отказался. Со шведской тактичностью хозяйка и её спаситель оставили её одну.
И вдруг Карина услышала тишину. Она путешествовала по городам и никогда ещё она не забиралась так далеко в глушь. Деревушка казалась пустой, хотя, возможно, в ней жили люди, которые уезжали на день работать в Оре. Этот горнолыжный курорт она увидела из окна машины и поразилась его богатством.
Снег, покрывший всё вокруг, глушил звуки, и Карине вдруг показалось, что она будто в космосе, будто наедине с собой и миром. Потрясающее ощущение для человека, жившего долгие годы в шумной Москве и ещё более шумной деревне, где всегда орали куры, трактора и бензопилы. Непривычная пустота. Сначала пугающая, а потом захватывающая. Место, где ты остаёшься наедине со своими мыслями.
Брать лыжи не понадобилось, что Карину очень обрадовало. Она нашла лыжи со старомодными креплениями к ботинкам на веранде домика, который арендовала. Хозяйка, наверное, не обидится, если Карина побегает на них немного, а потом вернёт в целости и сохранности.
Было тридцатое декабря, на следующий день был Новый Год, и Карина хотела отпраздновать его совершенно чудесным образом. Сегодня она наденет рюкзак и побежит на лыжах искать какой-нибудь магазин, чтобы найти картошку и консервированный горошек. Ей непременно хотелось оливье и шампанского. А завтра, пока светло, она осмотрит все красоты, о которых рассказывала хозяйка, погуляет в светящемся гирляндами Оре, а бой курантов встретит под треск печки в дремучем лесу на земле, где рождались саги, завораживавшие её с детства. Может быть, ей повезёт, и будет северное сияние? Было бы здорово!
[1] Есть миф, что викинги в тумане пускали вперёд корабля горящие стрелы, чтобы не налететь на мель, но это, скорее всего, художественный вымысел. Впрочем, тумана они, действительно, побаивались, как и многие другие народы. Вороны – птицы Одина, у скандинавского бога было два ворона: Хугин (мысль) и Мунин (память), они сопровождали бога повсюду и играли важную роль в скандинавской мифологии.
[2] Зимой световой день в Стокгольме довольно короток, как в нашем Питере. Особенно близко к 24 декабря.
[3] Не было у них никаких рогов на шлемах, в бою это просто не удобно. Возможно, подобные шлемы и были, но использовались в ритуальных целях или только для вождей.
[4] Дурак (швед.)
[5]Традиционное жилище викингов и некоторых других народов. Вытянутое строение с двумя входами в торцах здания, смотрящих на запад и восток (мужской и женский вход). В таком доме жило несколько семей, также в одном из концов строения содержали скотину. В длинном доме не было комнат, спальными местами служили поднятые над земляным полом платформы у стен, вся личная жизнь викингов проходила открыто, на глазах у всех обитателей дома. Скандинавы до сих пор сохранили удивляющую нас открытость в вопросах, которые нам кажутся интимными. В доме не было окон, свет проникал через дымогонные отверстия в крыше, а также дом освещался очагом, костром, устроенным в центре на земляном полу.
[6] Ведьма, колдунья, шаманка, предсказательница.
[7] Вообще никаких проблем (швед.)
Глава 6
Глава 6
Ларс упорно молчал. Утром тридцать первого декабря Дагер едва не волоком вытащил его из комнаты и усадил в машину, на которой они должны были отправиться в аэропорт. С той минуты, как за ними захлопнулась дверь дома, Ларс не произнёс ни слова.
Дагер исполнил угрозу и прекратил с сыном любые переговоры. Дисциплина, иерархия и рациональность – вот их новые правила. Хватит попустительствовать! Правда, пока что Дагер встречал только глухое сопротивление, но ничего. И не таких ломали.
Чёртов мальчишка сидел и пялился в иллюминатор самолёта с выражением лица ягнёнка, которого ведут на заклание. Он ни разу не взглянул отцу в глаза. Дагера это страшно бесило, но он держал себя в руках.
Они вылетели из Арланды на небольшом самолете, который зафрахтовали специально для этого перелёта. Дагер, наверное, мог бы позволить себе небольшой личный самолет, но иметь личный самолет – это было бы несколько неприлично. Он же всё-таки не арабский шейх.
Тем хуже было то, что зафрахтованный самолёт не предоставлял уединения. В салоне уже сидели его деловые партнеры и, как Дагеру казалось, оценивающе смотрели на Ларса. Вместо того, чтобы приветливо, но сдержанно улыбаться, налаживать контакт, обзаводиться связями, к примеру, с тем же Линдквистом, у которого подрастает довольно приятная дочь, Ларс молчал, как военнопленный. Да и вёл себя, как военнопленный, разве что руки за спиной не сложил.
Чёрт…
А ведь о таких каникулах мечтал бы каждый шведский школьник! На самолёте с персональной стюардессой долететь до Эстерсунда, полюбоваться зимним озером Стуршён, а потом махнуть на горнолыжный курорт с полным пансионом и сервисом, где Ларс сможет оторваться на полную катушку.
Драгеру хотелось взять пацана за шкирку и тряхнуть его так, чтобы клацнули зубы. Может быть, тогда хоть немного разума бы взболталась в его черепушке. Но нельзя. Это привлечёт нежелательное внимание и произведёт неправильное впечатление.
Молчаливость Ларса ещё можно было списать на восхищение мальчиком шведской природой. К счастью, продлится это недолго, им лететь предстояло всего час. Но если Ларс решит так вести себя на протяжении всей вылазки, у них будут проблемы. И что с этим делать, Дагер не знал.
Впрочем, он надеялся, что парень всё-таки образумится, увидев, в какие места они попали. Оре – один из лучших курортов Швеции. Конечно же, бизнесмены выбрали его потому, что он находился между Кируной, где был весь добывающий бизнес, и Стокгольмом, где жил весь административный аппарат. Но не только. Ещё и потому, что там и правда было красиво.
Дагер пару раз бывал на этом курорте, и у него были там кое-какие связи. Однажды он даже провернул там замечательную аферу, когда подсунул одному из своих партнёров девочку, у которой в сумочке была скрытая камера. С того дня вести переговоры с этим партнёром стало гораздо легче.
Дагер тонко ухмыльнулся, вспомнив этот момент. Ему нравилось отдыхать в Оре, кататься на лыжах, пить дорогой алкоголь и заводить нужные знакомства. Он и в этот раз провернёт что-нибудь подобное, если представится случай.
Дагер был из тех, кто не слишком полагался на чётко продуманные планы. Он всегда понимал, что в любом деле важен правильный момент, стечение обстоятельств и большая доля удачи. Ни один план не пройдёт по маслу, всегда вмешается какая-нибудь непредвиденная гадость. И наоборот – иногда безо всякой твоей помощи события складываются в такую удачную картину, что стоит точно бросить мелкий камушек, чтобы вызвать лавину. А определять место и время для броска Дагер умел мастерски. Он очень надеялся, что в эти выходные сможет бросить много камушков, которые принесут ему отличные дивиденды.
В задней части салона сидел Мадс Бергстрём, его помощник. Мужчина на два года младше него, всю жизнь посвятивший службе в армии и уволившийся всего год назад после конфликта с командиром. Дагер любил его за умение в любой ситуации оставаться начеку и исполнять приказы с поразительной точностью и полнотой. Правда, бывший вояка страдал излишней, на взгляд Дагера, честностью и благородством. Поэтому он, Дагер, начальник, а Мадс – только помощник. Зато сам Дагер мог ему верить, а это отличное качество для подчинённого.
Дагер краем глаза видел, что Мадс исподтишка осматривает всех, кто находился в салоне. Похоже, он мнил себя ещё и телохранителем. Что было не так уж далеко от истины. От внимания помощника не ускользнуло ни состояние Ларса, ни напряжение самого Дагера, хотя Мадс не задал ни единого вопроса.
Дагер отчаялся добиться от Ларса хоть каких-то нормальных действий и поднялся со своего кресла, чтобы пройтись по салону. Он не мог позволить себе бездействовать. Он вообще не любил праздность, но в такие моменты – особенно. Всегда нужно ловить момент и пользоваться тем, что определённые люди собрались в определённом месте и не могут покинуть его при всём желании в течение некоторого времени.
Дагер совершенно не удивился, когда Мадс поднялся едва ли не одновременно с ним и опустился в его кресло рядом с Ларсом. Это было правильно. Место нужно было занять, чтобы никто не смог подсесть к Ларсу. Сейчас он не готов к общению, просто наломает дров.
Уверившись, что Мадс прикрыл его, Дагер пошёл по салону, будто бы для того, чтобы попросить воды у стюардессы. Он убивал этим двух зайцев: и демонстрировал всем свою близость к народу, он не подозвал стюардессу, а изволил подойти сам, и заодно ненавязчиво сканировал салон на предмет людей, готовых к диалогу.
Таких видно было сразу. Дагер, выпив ненужный стакан воды, пошёл обратно по салону, улавливая выражения лиц. Мадс даже не дёрнулся в его кресле, знал, что Дагер на своё место даже не собирался.
Удача улыбнулась Дагеру сразу же. В третьем ряду кресел сидел в одиночестве Оскар Линд. Он встретил взгляд Дагера и не отвернулся. Дагер тут же ответил самой приветливой улыбкой и скользнул на соседнее кресло.
Пятидесятипятилетний Оскар молодился, как мог. Сделал несколько пластических операций и заводил себе исключительно молоденьких любовниц. Что ж? Один из самых успешных трейдеров Швеции мог себе это позволить. К горному бизнесу он отношения не имел, но был настолько в курсе всех дел шведского бизнеса, что был принят во всех кругах. Помимо его богатства, открывающего двери в высшее общество, Оскар был чрезвычайно удобным источником информации, за что его и любили. Ни один трейдер не выживет без навыка грамотно выуживать крупицы полезной информации из вала приходящих к нему новостей и сплетен.
– God morgon![1]– поздоровался Дагер так, будто они не приветствовали друг друга в Арланде полчаса назад.
Оскар вместо ответа отсалютовал ему бокалом. Шампанское, определил Дагер по запаху. Алкоголь до полудня он не одобрял. Впрочем, это не его дело, расслабленность Оскара была ему только на руку. Сам Дагер пил крайне редко и только в одиночестве, когда никто не сможет получить на него компромат.
– Как продвигаются переговоры с русскими? – спросил Оскар, глотнув из бокала.
Вот она, хвалёная осведомлённость Оскара. Ну откуда он всё это узнаёт? О делах Дагера с российским концерном знали только избранные! Но Дагер не подал виду, что удивлён. Спасибо, Оскар, проверим штат на крыс.
– Ожидаемо. По плану, – пожал плечами Дагер.
– Упрямятся? – скривил губы Оскар.
– Как всегда, – кивнул Дагер.
– Да. Трудный народ. Неудержимый как в своём бездействии, так и в гневе, – улыбнулся Оскар.
– Очень точно, – хмыкнул Дагер.
– Он пойдёт навстречу. Ему тоже нужна эта сделка, – беспечно сказал Оскар.
– Я дожму его, даже если эта сделка ему не нужна, – спокойно сказал Дагер.
– О! В тебе я нисколько не сомневаюсь! – хохотнул Оскар.
– Ты сегодня без сопровождения?
Оскара и вправду редко можно было встретить без новой модели, висящей на его локте, и он этого не стеснялся.
– Да и ты тоже, – парировал Оскар.
И оба друг друга поняли.
– Я с сыном, – и бровью не повёл Дагер.
– Решил провести праздник в кругу семьи?
– Именно. В Оре чудесно, а сын любит лыжи.
– Ты очень внимателен к своему отпрыску, – кивнул Оскар. – Никто больше детей с собой не взял.
– А как же Олссон и Флод?
– Одному пятнадцать, а близнецам по семнадцать. Вряд ли можно их назвать детьми.
– Ну не думаю, что девять – это слишком рано для лыж, – пожал плечами Дагер.
Оскар фыркнул.
– Естественно. Думаю, он прекрасно себя покажет, – кивнул он, и кивок этот здорово смахивал на поклон.
Дагер благодарно кивнул.
– Надеюсь увидеть тебя на новогоднем вечере, – Оскар снова приподнял бокал. – Поболтаем. В неформальной обстановке.