Avantage, или Пляска оптимизма

– Я понимаю, такие девушки должны, наверно, увлекаться вещами более эстетичными. Что будем пить? Вино? – его слова прозвучали несколько саркастично, по крайней мере, так показалось Виктории.

– Да, не откажусь от бокала мерло, – Виктория рассматривала Урбано при свете французских светильников, которые создавали причудливый эффект на стенах и потолке. – Кстати, футбол можно назвать эстетичным видом спорта, – прокомментировала она.

Урбано продолжал смотреть в меню: – Ну как сказать, этот спорт больше для мужчин?

«Можно сказать, это самый эстетичный вид спорта, поскольку им занимаются сильные мужчины, да еще он и самый доходный!» – хотела добавить Виктория, но промолчала. Этот день был, пожалуй, одним из самых важных в ее жизни – рандеву с идолом миллионов подростков, грезящих о карьере профессионального футболиста, тайной мечтой большинства молодых женщин Европы.

Ей даже не верилось, что все это происходит именно с ней, а не с кем-нибудь другим. Но почему бы не взглянуть на это как на некое волшебство, которое случается с любым жителем планеты, если он на самом деле хочет исполнения своей мечты. В таком случае мечта Виктории вполне заурядна. Что необычного в том, что девушка мечтает о встрече с кумиром? Этот сюжет не меняется на протяжении веков. Простолюдинка мечтала о встрече с принцем, крепостная крестьянка – с барином, колхозница – с сыном министра, манекенщица – с мультимиллионером. И встречи эти иногда случались. Но мечтала ли об этом Виктория? Или это всего лишь блажь? Доказательство себе и миру, что она может вскружить голову мировой знаменитости? Или, несмотря на банальность истории, можно взглянуть на это как на обыкновенное чудо?

По крайней мере, Виктории казалось, что встреча с Урбано, так хитро подстроенная Жуковым и так умело выполненная ею, и есть то самое чудо, которое когда-либо в ее жизни должно было совершиться.

Тихая ночь мегаполиса окутала кварталы, и уличный свет вместе с движущимися огнями авто превращал рандеву за столиком уютного ресторана в особое событие, во всяком случае так хотелось думать Виктории. В какой-то момент даже мелькнула мысль, что Глеб Жуков вошел в ее жизнь именно для того, чтобы свести с Урбано.

Музыка, льющаяся из глубины ресторана, напоминала французский шансон, звучал тихий, приятный голос певицы и совсем близко – мелодичный баритон Урбано и негромкий говор сидящих вокруг людей. Официанты ступали бесшумно, как будто выполняя ответственную миссию, – молниеносно и аккуратно обслужить немногочисленных клиентов известного ресторана.

Виктория внимательно слушала Урбано, но быстрая испанская речь не давала возможности понимать все, что он говорил, иногда приходилось додумывать мысль самой. Однако это нисколько не мешало ей, напротив, даже забавляло, и потому порой она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Когда же она представляла естественную реакцию своего собеседника на ее беспричинный смех, ей становилось еще смешнее. И это было мучительнее, чем непонимание некоторых фраз футболиста.

Время от времени они чокались и Виктория, любительница хорошего мерло, выпивала добрую половину содержимого, забывая о наставлениях Жукова, что надо напоить Урбано. Но ей так хотелось забыть обо всем и просто наслаждаться обществом звездного собеседника, что она старалась забыть его слова. К тому же иногда футболист ее раздражал.

Он был чудаковатым парнем, так показалось Виктории. Особенно ее разозлил момент, когда он, вспоминая их столкновение, сказал, что ему почудилось, будто Виктория была пьяна. Хотя, конечно же, выглядела она как приличная девушка, красивая, очень ухоженная, дорого и элегантно одетая. Но первой мыслью было, что она в нетрезвом состоянии. Иначе как могла она выскочить на дорогу далеко от пешеходной зебры и не увидеть единственную машину на дороге?

Виктория, конечно же, рассмеялась в ответ, встряхивая волосами. С артистизмом, отработанным с Жуковым, ей удалось убедить собеседника, что он насмешил ее своими забавными предположениями. Однако в душе ей хотелось придушить его.

Урбано переключился на разговор о Москве, где он был года три назад. Разумеется, до этого он был знаком с российской столицей только по телевизору, и, увидев в реальности, был весьма впечатлен. Виктория рассказала, что город растет и богатеет, и предоставляет немало возможностей жителям и гостям, но за все нужно платить, а в Москве как считают многие, все необоснованно дорого.

Качество товаров и услуг в Москве не соответствует их стоимости, – заметил Урбано. Его удивили высокие цены на проживание в гостиницах, на автомобили и дешевое, но качественное пиво, хотя в силу своей профессии, он, конечно же, не любитель алкогольных напитков.

Виктории не хотелось думать о том, как дальше будут складываться их отношения, точнее, она не пыталась загадывать, боясь поспешить с выводами и потом разочароваться. Они вышли из ресторана, не обратив внимания на худощавого парня высокого роста. Он казался обычным прохожим, который задержался у входа, чтобы поговорить по мобильнику. Когда парочка садилась в такси, он незаметно сфотографировал их и тоже поднял руку, чтобы поймать такси.

* * *

Апартаменты Урбано находились на третьем этаже в старинном элитном доме на западе Мадрида. Охранник почтительно кивнул головой футболисту и оценивающе оглядел Викторию. Та в ответ одарила его презрительным взглядом, ей было не по себе – слишком быстро она согласилась поехать в гости к малознакомому мужчине, обычно она такое себе не позволяла, хотя бы потому, что уважала себя.

Но сейчас она понимала, что это в ее интересах – следует уделить больше внимание своему спутнику, чтобы он мог узнать ее поближе. От этой мысли ей стало нехорошо. Чтобы он мог узнать меня поближе… Только вдумайся в эту фразу, укорила она себя и решительно направилась в сторону старинного огромного лифта с красивыми коваными решетками. Она утешала себя мыслью, что любая девушка была бы счастлива оказаться рядом со знаменитостью. Старинный лифт плавно поднимался, мигая ультрасовременными индикаторами, показывающими этажи.

– Ты чем-то похожа на мою бывшую девушку, – вдруг произнес Урбано и ностальгически взглянул на Викторию, что она нашла оскорбительным, к тому же ей показалось, что он смотрит как бы сквозь нее. Будучи из семейства Вайдманов, она моментально обиделась. В другой ситуации она тут же остановила бы лифт и вышла, гневно посмотрев на обидчика, но сейчас ей приходилось терпеть. Черт возьми, Жуков не позволил бы себе так говорить с ней. Ее лицо в этот момент выражало недоумение, и это было уместным, так как она поймала себя на мысли, что сравнивает Жукова с Урбано. Но вспомнив, что именно Жуков толкнул ее на это мероприятие, она горделиво подняла голову и спокойно вышла из лифта.

Они оказались перед клеткой с закрытой дверью, за которой находилась еще одна дверь. То ли раньше квартира занимала весь этаж, то ли знаменитый футболист выкупил все квартиры на этаже и объединил их, это ей еще предстояло узнать.

Урбано набрал на устройстве рядом с первой дверью код и распахнул ее перед Викторией, затем нажал на звонок. Где то внутри заиграла музыка, напоминающая футбольный горн, звучащий в начале игры. Массивная дубовая дверь отворилась, и появился улыбчивый пожилой мужчина, латиноамериканец, по всей видимости, дворецкий.

– Антонио, – представил его Урбано.

– Бикториа, – произнесла свое имя Виктория на испанский манер.

– O! Victoria! Viva la victoria![7 - О! Виктория! Да здравствует Виктория (Победа)! (исп.)] – громогласно произнес Антонио, закрывая за ними дверь и демонстрируя радость, но Виктории показалось, что он, возможно, иронизирует, имея в виду, что ей удалось победить знаменитого холостяка. От таких мыслей стало скверно на душе, и она почти возненавидела старого Антонио.

Апартаменты поражали одновременно величественностью и простотой. В квартире сохранялся старинный дизайн, напоминающий средневековый храм с колоннами, балюстрадами и огромными купидонами на потолке. В тоже время мебель и предметы были выдержаны в минималистском стиле. Такое смешение отнюдь не говорило о плохом вкусе хозяина и не выглядело нелепо. Напротив, это казалось даже забавным.

Но цвета и дизайн интерьера все же говорили о мужском характере. Двери, мягкая мебель и даже сувениры, украшающие пустые столы, были черного и коричневого цвета. Серо-коричневые портьеры закрывали большие окна. Камин в гостиной был отделан коричневым кирпичом, а края очага декорированы черным камнем.

Урбано повел Викторию осматривать помещения. Красивые массивные двери вели в комнаты, в которых, в свою очередь, были еще двери, уводящие в другие пространства звездного жилища. Дворецкий Антонио картинно шел впереди, распахивая двери, а хозяин коротко рассказывал о каждой комнате.

– Здесь, – водил он руками по воздуху, – мы собираемся с друзьями и играем в карты. В комнате стоял большой плетенный журнальный столик зеленоватого цвета, вокруг него – мягкие серые кресла, в углу – большая плазма.

– И смотрите футбольные матчи? – указала Виктория на телевизор, Урбано улыбнулся и кивнул. – Да, моей бывшей подруге никогда не нравилась эта комната, она обычно шумная и задымленная, мои друзья любят покурить, – пояснил он.

«Какое мне дело до твоей бывшей подруги?» – подумала Виктории.

– А мой бывший парень не любил футбол, он предпочитал гольф, – внезапно заявила она, злясь на него. И вообще, ничего особенного кроме роскошной фигуры, звездности, ну, и, конечно, финансового состояния в нем нет. Вот Жуков хоть и был чудаковатым, но всегда находил, о чем с ней говорить. «Опять сравнения!» – теперь она начинала злиться на себя.

– А это мой кабинет, – сказал Урбано, зайдя в следующую комнату. В отличие от других здесь не было ничего кроме дубового стола с многочисленными выдвижными ящичками. Позади большое окно, закрытое темной шторой. Шкафы с музыкальными дисками и книгами, на стенах фотографии многочисленных матчей команды «Реал», какие-то кубки, видимо, полученные на различных футбольных состязаниях, когда он был еще студентом. Разглядывая настенные фото, она обратила внимание на снимок, где Урбано обнимался с известной испанской телеведущей на какой-то звездной тусовке. А вот фотография, где он со знаменитым Пласидо Доминго. А вот еще одна – Урбано, улыбаясь, смотрит в камеру в обнимку с Рональдо.

– Еще бы Бекхема сюда и была бы полная галерея мировых знаменитостей, – произнесла на русском Виктория. Но Урбано понял ее и рассмеялся в ответ.

– S?, s?, Beckham! Aqu? estа![8 - Да, да! Бекхэм! Вот она! (исп.).] – воскликнул он радостно и показал на фото в рамке, стоящее чуть дальше. Виктория подошла ближе и увидела, что на нем запечатлен Урбано во фраке рядом с элегантно одетой Викторией Бекхэм на каком-то светском мероприятии.

– Я могу пойти в ясновидящие, если мне не удастся найти свою нишу в жизни, – все также на русском проговорила Виктория.

– Es Victoria tamb?en![9 - Ее тоже зовут Виктория! (исп.).] – улыбался он, глядя на фото.

– Тамбиен-тамбиен[10 - Русское произношение слова «tambien», обозначающее «тоже».], – передразнила она уже в спальне, где они продолжали разглядывать фотоснимки с разных матчей и звездных тусовок, на которых рядом с незнакомыми лицами то и дело мелькали мировые знаменитости. Виктория посмотрела на кровать с балдахином и снова вспомнила Жукова – в московской квартире у него тоже стояла кровать с балдахином.

«Все одинокие мужчины – эгоисты», – подумала она про себя. Дворецкий Антонио с натянутой улыбкой вошел с шампанским в руках и наполнил стоявшие на тумбочке бокалы. Артистично поставив бутылку в сосуд со льдом, он галантно ретировался, плотно закрыв за собой двери. Урбано протянул бокал Виктории. Чокнувшись с ней, он бархатным голосом сказал, что рад случаю, который толкнул ее под колеса его машины.

– Не случись этого, мы бы никогда не познакомились! – с чувством произнес он.

– Да, – Виктория опустила глаза, словно бы стесняясь, и улыбнулась, глядя вниз. – Наверно, я так и не поняла бы, что мимо меня едет сам Урбано Манрикес. Но ты действовал решительно – наехал на меня, благо, что не убил! – и оба рассмеялись.

– Но ты во время очнулась, чтобы вспомнить о своей сумке! – Урбано глядел на нее нежно, как будто вспоминал не о несчастном случае, а романтическую поездку в Париж. Впрочем, романтический ужин в одном из мадридских ресторанов с французской кухней оказался ничем не хуже.

Урбано подошел к тумбочке рядом кроватью и открыл ящичек. Вынув небольшой сверток, он подал его Виктории. Она недоуменно посмотрела на него.

– Раскрой, – попросил он. Виктория открыла сверток, там оказался клатч из крокодиловой кожи Nancy Gonzales бирюзового цвета.

– Вчера в Лас Розас Вилладж я вспомнил вдруг о твоей сумке, которую тогда я все же успел подобрать. И подумал, что должен как-то искупить свою вину и что эта сумочка должна тебе понравиться, – он стоял смущенно, как молодой человек, который впервые на свидании дарит девушке цветы. Виктории стало даже как-то не по себе. Это было так неожиданно и, можно сказать, трогательно. Значит, все это время он думал о ней. Только вот вопрос – почему он не взял клатч в ресторан и не вручил там, как будто знал, что они приедут к нему.

Настроение Виктории немного испортилось. Ей вовсе не хотелось оказаться девушкой, о которой заранее знают, что она проведет весь вечер и ночь с мужчиной, который приглашает ее на свидание.

– А почему ты не звонил мне все эти дни? – вдруг задала вопрос Виктория. Урбано продолжал смотреть на нее:

– Я не знал, как поступить. Ты была немного резкой тогда, я бы сказал заносчивой, а я не хотел выглядеть наглым – вроде как знаменитость я смело могу звонить тебе и предлагать встречу. Ты бы подумала, что я чересчур самоуверен. Конечно, ты могла не узнать меня, но твой брат наверняка все понял, когда получил мою визитку и рассказал обо мне.

– А я думала, стоит ли тебе звонить и предлагать встретиться только потому, что мы познакомились при странных обстоятельствах…и потому, что ты знаменитость… – задумчиво ответила Виктория.

– Как бы то ни было, мы встретились снова…

Виктория отпила шампанского и, разглядывая сумочку, сказала: