Бывший. Ты только моя

Ему страшно. Мне тоже. На шее до сих пор ожогами горят следы от пальцев Гардариана, и я даже думать боюсь, что он может со мной сделать, если найдет.

Стук сапог с позвякиванием пряжки, послышавшийся внезапно, кажется громче и реки, и дождя. Он заставляет сердце подпрыгнуть к самому горлу, а потом резко ухнуть куда-то в пятки. Я инстинктивно вжимаюсь спиной в холодный влажный камень моего укрытия и крепче обнимаю ребенка. Даже задерживаю дыхание, легкие вот-вот разорвет.

В поле зрения появляются военные кожаные сапоги и останавливаются прямо передо мной.

– Выходи, – раздается мужской голос.

Голос, который я узнаю из тысячи.

Который я помню до сих пор.

Который слышу во снах.

Голос Николаса.

Глава 2. Выбор

В первый момент малодушно надеюсь, что это не мне.

Что меня не заметили, и я смогу тут отсидеться, но снова раздается тот же низкий раскатистый голос:

– Я жду, – только в этот раз в нем слышится нетерпение и угроза.

Меня будто сковывает по рукам и ногам, страх владеет моей душой, не могу сдвинуться с места.

– Вытащить! – Николас отдает команду, и над головой раздается топот, а с потолка моего укрытия начинает осыпаться крошево мелких камней.

– Не надо, я выхожу, – чуть слышно выдавливаю из себя я.

Покрепче прижимаю сына и накрываю его плащом, чтобы защитить от дождя и лишних глаз чужаков. Особенно от лишних глаз. От ледяного взгляда того, кто, я надеялась, не узнает о нем никогда.

Выбираюсь ползком и, не поднимая взгляда, выпрямляюсь.

Даже просто стоя рядом, я чувствую силу, исходящую от него, жар его мощного тела, то, как он скалой возвышается надо мной.

– Какая маленькая нарушительница границ, – язвительно хмыкает Ник. – А ты знаешь, что бывает с вот такими вот юркими мышками?

Я вздрагиваю от обжигающего прикосновения, когда он указательным пальцем поднимает мой подбородок и заставляет посмотреть на него. В миг, когда наши взгляды пересекаются, мне кажется, что время замирает, звуки все стихают, даже дождевые капли зависают в воздухе.

Боги! Оказывается, я все это время безумно скучала по этим глазам. По их блеску и глубине, по той мудрости и уверенности, которые наполняют их.

– Ты? – уголок рта Ника ползет вверх, искривляя его красивые губы в недоброй усмешке. – Решила, что тебе снова удастся провернуть это трюк? Еще кто-то покупается на твои манипуляции?

Как же жалко я сейчас выгляжу: капюшон сполз, мокрые волосы свисают сосульками, а пряди липнут к раскрасневшемуся лицу. По щекам ручьями стекают то ли капли дождя, то ли отчаянные злые слезы. А может, и то и другое.

Он так высоко задирает мой подбородок в ожидании ответа, что я с трудом сглатываю едкий ком, вставший в горле.

Ник резко отпускает руку, а я от этого движения инстинктивно вжимаю голову в плечи и отворачиваюсь… Демоновы рефлексы. Когда удара, который ожидало мое тело, не происходит, я снова поднимаю не Ника взгляд.

Его губы поджаты, ноздри раздуваются, а глаза хищно прищурены. Он пристально изучает меня, скользя глазами с головы до пят.

– Я повторю свой вопрос: ты знаешь, что делают с нарушителями границ? – грозно цедит он.

– Я… – хрипло начинаю. – Знаю…

Услышав волнение в моем голосе, ребенок начинает хныкать. Вроде бы тихо, но это не укрывается от чуткого слуха дракона. Ник одним движением срывает с меня промокший плащ, бросает его на гальку под ногами, оставляя без последней, хотя бы минимальной защиты, и видит сына.

Потоки проливного дождя обрушиваются на ребенка, он окончательно пугается и разражается громким плачем.

У меня внутри все клокочет, грудь стискивает стальным обручем от жалости к крохе. Вскидываю голову и с отчаянной злобой смотрю на Ника. На его красивом лице озадаченность быстро сменяется сосредоточенностью. Он стаскивает с себя камзол, хранящий тепло его тела, и накидывает мне на плечи, прикрывая ребенка от стихии. Сразу становится теплее. Только я не могу понять, что меня согревает больше – плотная ткань камзола или неожиданная забота. То, с какой аккуратностью Ник запахнул его на мне, болью отзывается в сердце.

– Успокой ребенка, – уже сдержаннее приказывает он.

– Не из-за меня он плачет, – огрызаюсь я.

Да, не в моем положении показывать характер, но я не могу сдержаться. Мягко поглаживаю малыша по голове и немного покачиваю. Он трется своим маленьким носиком об меня, сопя, утыкается в мою шею и потихоньку замолкает.

– А разве это не ты сбежала в ночь под проливным ливнем, босиком и, – Ник присматривается к моей шее, – без амулета?

Я рефлекторно касаюсь горла, понимая, что этим выдаю себя и подтверждаю догадку Ника.

– Что ты задумала в этот раз? – он угрожающе приближается ко мне, хмуря четкие смоляные брови.

Сжав челюсти, молчу и с вызовом встречаю холодный взгляд таких красивых и когда-то любимых глаз, в которых сейчас плещется ледяной океан.

Николас приближается еще на шаг. Он почти вплотную ко мне. Я дрожу от близости того, кто разорвал однажды мою душу.

– Может, тебе нужна помощь? Мои инквизиторы прекрасно с этим справятся, – практически рычит мне в лицо Ник.

Я вздрагиваю. Но Ник пугает меня не так, как лай приближающихся гончих, который становится все громче и отчетливее, сводя меня с ума. С каждым мгновением, с каждым ударом сердца, я все глубже погружаюсь в бездну ужаса.

Я кожей чувствую, что они близко.

Гардариан нашел мой след. Он нашел меня.

Кровь шумит в ушах.

Пульс бьется где-то в горле. Борясь с желанием крепко зажмурить глаза, я беспомощно стискиваю сына, потому что спасения ждать неоткуда.

Видя мою реакцию, Ник насмешливо выгибает бровь. На его лице появляется зловещая ухмылка, заставляющая холодеть пальцы.

– Или, может быть, лучше мне вернуть тебя мужу?

Глава 3. Башня

От этой фразы внутри все сжимается, превращается в концентрированный сгусток чувств и обрывается куда-то внутрь. Мне уже нечего терять, потому что я совсем не уверена, что муж остановится вовремя и оставит меня в живых. Хотя нет. Что это я? Ему же так нужна моя сила.

– Ты же знаешь, что принадлежишь дракону?