Соня и тайны запретного мира

– Гена, не нужно, идем с нами.

Гена мнется, перекладывая предмет из одной влажной ладони в другую.

– Меня не найдут, я спрячусь. А когда все закончится, вы за мной вернетесь. Я не могу идти. Если с кем – то из вас, на моих глазах…

– Че ты там все теребишь? – перебивает его Леня и бьет Гену по руке. На пол, тихо звякнув, падает Лерин карандаш для рисования. Все осуждающе смотрят на Леню.

– А, типа сори.

– Хорошо, Гена. Мы вернемся, – Костя отворачивается.

– Пусть так будет, – мирно завершает Эалия и уходит за Костей.

Соня подходит к повару и обнимает его.

– Все будет хорошо.

– Соня, – смущено произносит Гена, снимая с плеч рюкзак и что-то в нем ища, – Алан. Легионер подходит к ним с Соней.

– Это вам, – Гена протягивает Соне сложенный вдвое листок. Соня разворачивает его и, к горлу девушки, подкатывает комок. Тот самый набросок Леры: они с Аланом, в первый вечер у костра, когда их чувства уже видны, что заметила юная художница и нежно отразила в своем маленьком рисунке. Соня не знае,т что сказать. Легионер ободряюще обнимает Гену.

– Спасибо. Наше первое изображение в семейную коллекцию, – сглаживая момент, с улыбкой произносит Алан.

– Что – то не припоминаю свадьбы, – ворчит Соня, чем вызывает улыбку на лице грустного повара.

– А это маленькое недоразумение мы уладим в ближайшем будущем, – загадочно намекает Легионер.

– Вообще-то, я на подобное не подписывалась. И вообще, на землю вернуться намерена.

Вот есть у женщин черта #сначалаговорюпотомдумаю.

Лицо Алана мрачнеет, он пристально смотрит на моментально потерявшую решимость девушку.

– Уверена?

Соня опускает глаза, а Алан сложив листок, кладет его себе в нагрудный карман и уходит. Внутри Сони будто что-то обрывается: «Ну что он так сразу. Резко. Я так не могу». А внутри все переворачивается от одной только мысли, что в ее жизни может не быть больше Алана. Хочется догнать и броситься ему на шею, сказать что Нет, что она пошутила и шутка глупая, но что-то мешает и, развернувшись, девушка уходит, оставив посредине комнаты с догорающим камином одинокого и потерянного Гену.

Глава 37

Особняк принцессы оказался настолько просторным и вместительным, что каждому отвели свои покои, состоящие из удобной гостиной, с окнами от пола до потолка и примыкающей к ней спальни, с бессовестно огромной высокой кроватью и обилием разнокалиберных подушек. Обстановка здесь оказалась не в пример изысканней, сдержанного интерьера дома Алана: роскошные мягкие ковры, элегантные магические светильники, все тонко и со вкусом.

Искупавшись в просторной ванной (где Соня зависла на пару часиков, чтобы попробовать эффект озера с песчаным дном и теплой речки с имитацией дождя) в общем вволю насладившись, посвежевшая и отдохнувшая девушка переоделась в удобную золотистую тунику и такие же брючки. И начала мерить шагами гостиную: взад – вперед, взад – вперед. Понятно, что из-за размолвки с Аланом на душе у нее не спокойно. Совсем не радостно. Но гордая Соня никак не может понять, что – же ей предпринять. «Идти к нему? Ну, нет. Есть еще варианты? Нет. Нельзя все так оставить!» и, спасаясь от малодушного желания передумать, Соня отправляется на поиски Алана.

Искать долго не пришлось. Легионер обнаружился в огромном бордовом кресле у камина в гостиной – библиотеке, где они все наскоро перекусили и разошлись по своим комнатам. Похоже, он отсюда и не уходил.

– Алан, можно? – деликатно спрашивает девушка, присаживаясь на самый краешек кресла, напротив. Толи, чтобы если что быстренько сбежать, то ли, чтобы расстояние для обнимашек было меньше.

Алан поворачивается к Соне, всполохи огня освещают бесконечно уставшее лицо. Губы Легионера трогает теплая улыбка. И взгляд такой теплый – теплый, Соня сразу чувствует себя распоследней дурой. Но так у них все стремительно… Хотя, какая разница быстро или медленно, ведь счастье тебе предлагают конкретно сейчас, чего же сомневаться, зачем включать эту пресловутую земную рациональность?

– Конечно, Соня.

Алан пытливо смотрит на девушку. «Как он устал. Отдых бы ему не помешал больше, чем кому – либо из нас. Он за этот бесконечный день едва не умер.»

– Соня? – вырывает ее из размышлений голос Алана.

– Я… Извиниться пришла. Прости. Просто я.. не привыкла… когда за меня все решают. И…, – Соня мнется, не зная, как и что еще добавить, нервно теребя край туники.

– Тебе не нужно извинятся за то, какая ты есть, – глядя в глаза девушке спокойно отвечает Легионер, – Отдыхай, завтра нас ждет тяжелый день.

Алан устало отворачивается к камину давая понять, что разговор окончен.

В расстроенных чувствах Соня поднимается к себе. Ну а чего собственно она хотела? Что он набросится на нее со словами, да милая, я все знаю и понимаю. Не тот мужчина. Он сильный и умеет принимать поражения. Но здесь поражение получила она. Ничего, как-нибудь выкрутимся. Пока мы живы, все можно поправить. Но я же не могу вот так сразу на все согласиться. Как слепая счастливая курица. Да, в общем, сейчас не это главное.

«Вся в себе» Соня, присаживается на массивный деревянный подоконник и смотрит в окно, за которым сияет нежно – розовая луна, которую постепенно затягивают мрачные тяжелые тучи. Из задумчивости ее выводит чувство, что в комнате она не одна. Сердце пускается в галоп и рвется из груди. Накатывает ощущение счастья и так светло становится на душе. Алан садится напротив нее и касается ее лба своим. Соня буквально задыхается в сумасшедшем потоке любви и нежности, исходящем от него. Всхлипнув, девушка прижимается к Легионеру и растворяется, словно став с ним одним целым.

– Соня, – нежно шепчет мужчина, касаясь ее волос, – Соня, – тихо произносят его губы едва касаясь ее.

Такое бывает только раз в жизни, только со своим мужчиной, когда теплые сухие губы находят твои и дарят блаженство, в котором тонешь и не хочешь выплывать. И так жарко. И так горячо. Сумасшедший поцелуй заставляет терять разум, а тело отзывается даже на легкое прикосновение, не переставая целовать, Алан подхватывает девушку.

– Соня, – оторвавшись от ее горячих губ, произносит он и она тонет в его взгляде, полном неудержимой страсти, – Моя Соня.

А дальше: только треск одежды, в клочья разрываемой Аланом, жадные ненасытные губы, сильные руки, бессвязный шепот и тягучее обжигающее удовольствие, когда в кровать, словно созданную для любви, тебя вжимает горячее тело твоего Легионера.

Глава 38

С печатью скорби в глазах, трогая медальон на шее, Лусон разговаривает со своим отражением в зеркале. Лусон на пике, он бесконечно устал и никому и никогда он не изливал свою боль.

– Вся жизнь во тьме. Всю жизнь, скрываясь, лицемеря.

В зеркале появляется лицо Старца.

– Такова судьба, ты принял ее с рождения.

– С рождения принадлежать не себе.

– Возьми себя в руки и искупи вину Отцов их кровью, которая, течет в тебе. Твой долг не дать погибнуть этим детям и этой несчастной планете!

– Времени жизни я оставил на два дня, так хочется прожить их счастливым.

– У тебя не будет этих дней. Дата смерти давно тебе известна.

По лицу Встречающего текут слезы.

– Пусто прожита жизнь.

По ЛИЦУ Старца тоже текут слезы и, правой рукой, он тоже держит медальон. И теперь, в зеркале, их лица объединяются в ОДНО, становясь лицом Старца. Более в комнате никого нет. Старец – маска Лусона, он всегда был на стороне Императора, он всегда был на стороне Земли.

– Пора мой друг, – заканчивает Старец.