После Будущего

– Смотри, – Ученый дотрагивается до экрана – тот весь заполняется непонятными графиками. – Нужно уходить. Плато, на котором стоит город, трескается и будет трескаться дальше.

– Почему никто об этом не знает?

– Разломы очень далеко и пока относительно неглубоки, но скоро они придут сюда и поползут, это неизбежно. Плюс, – графики на экране снова меняются, – воздух.

– Да, – женщина кивает.

– Пепел и заводы – нам скоро нечем будет дышать.

Ученый вновь дотрагивается до экрана, на нем появляется наш Город, вокруг которого ближе к воде идут линии разломов, они горят красным. Картина начинает оживать: разломы испещряют город, здания рушатся.

– Куда нам идти? На тех клочках суши, что в океане, люди сражаются между собой за сантиметр земли! На других они так деградировали, что потеряли человеческий облик и очень опасны.

– Не волнуйся, – Ученый сжимает ладонь жены, – нужно уйти вглубь материка, в горы.

– Но как там жить? Мы не сможем построить заводы, у нас нет ни знаний, ни материалов.

– Нужно основать эко-поселения, максимально вернуться в естественную среду.

– Оставить все это, наш комфорт? Безопасность?

– Там намного безопаснее, чем здесь, – на экране вновь возникает плато, его центр, по которому проходят горы, очень толстый, он как бы уходит вглубь земли, в отличие от тонюсенького кусочка, упирающегося в воду, где стоит наш город.

– Центр материка не затронут землетрясения, это максимально плотный участок суши. И воздух в горах несравнимо чище, пыль туда не долетает.

– Что ж, – жена Ученого печально улыбается, – это не то, что мне хотелось услышать, по правде.

Ученый кивает и трет ладонями свое лицо. Глаза у него красные, воспаленные от недосыпаний.

– Люди не любят изменений.

– Люди не любят терять комфорт, даже если он им дорого обходится.

Ученый с женой смотрят друг на друга.

– Сколько у нас времени?

– Не больше пяти лет.

– Достаточно, чтобы обустроится, не так ли? – Жена улыбается своему мужу.

– Но как сообщить об этом людям?! – он яростно трет свое лицо.

– Тебе нужно встретиться с Главой, и чем скорее, тем лучше, пять лет, как я понимаю, цифра весьма условная.

– У меня нет права доступа на общение с Главой.

– Ваш отдел курирует Советник.

– Я не знаю, не знаю, что делать.

– Не волнуйся, я составлю прошение о встрече, а ваш отдел передаст его Советнику.

– Что бы я без тебя делал?

Ученый благодарно обнимает своего самого преданного соратника – свою жену.

– Мы все успеем, все получится, – она улыбается, слыша веселые возгласы близнецов.

Трудно поверить, что города скоро не будет. Это единственный мир, известный нам с Иви. Но это так захватывающе, что он им не ограничивается!

7. Кто ищет, тот всегда найдет

После вчерашнего в моей комнате разгром страшный. Обидно, столько всего сломано, что могло бы помочь, могло бы улучшить жизнь… Но обида и горечь вдруг растворяются в необъяснимом потоке любви, окатывающем меня со всех сторон. Я совершенно сбит с толку. Все вокруг будто стало чище, будто умылось этим потоком и я вместе с ним. Я вдруг вспомнил, что так бывало раньше, этот свет помогал, поддерживал…

Я выхожу из комнаты, понимая, что никого в квартире нет, я один. На кухне лежит мой упакованный завтрак, а на нем салфетка. Я машинально беру ее, это записка: «Держись, мой мальчик». Мама… Мои губы расплываются в улыбке. Воспоминания обрушиваются на меня: вот мы в парке – она держит меня на вытянутых руках и кружит, кружит, я заливисто смеюсь своим беззубым ртом, я совсем кроха. Мама такая счастливая! А вот мы дома, я уже прилично подрос и сижу весь такой угрюмый. Мама пытается меня развеселить, думает, я чем-то расстроен. Тогда она еще просто не поняла, что я сам по себе такой, как бы в себе, мало эмоциональный, но это не означает, что чем-то расстроен. А тогда она изо всех сил пыталась меня развеселить, и это у нее получилось! Она стала играть со мной в игру, в которую с ней играли ее родители, а с ними их, и так через все их поколения. «По кочкам, по кочкам, по маленькой гладенькой дорожке» – приговаривала она, усадив меня к себе на колени и раскачивая их вверх – вниз, из стороны в сторону, меня это очень занимало. «В ямку – бух» – и она неожиданно разводила ноги, а я, визжа, проваливался вниз, она, конечно, крепко меня держала. Ох, как же я веселился! Потом это стало нашей любимой забавой. Мама. Сейчас я вдруг почувствовал, как много для нее значу, как любим.

Я хожу по квартире, волнами накатывает ужас и беспомощность. Как мне найти флэшку? Где? Я заползаю в комнату родителей и начинаю методично все обшаривать. Коробки с обувью, вещи, нахожу свою детскую одежду… Мама до сих пор хранит ее! Ох, но как же в этой огромной комнате с кучей полок, стеллажей и шкафов, всяких ящиков, как же мне ее отыскать?

Накатывает слепое отчаяние, слезы застилают глаза, ее нигде нет, я держу в руках свои собственные ботиночки, со времен, когда мне был всего год. Мне нужно успокоиться и выдохнуть. Я расслабляюсь и снова чувствую свет. Да, так было уже не раз, как будто на меня сверху льется много-много прозрачной воды. Я все еще не понимаю, что это.

Так было, когда идя со свалки, я встретил Иви, – ей было девять, она рисовала, я будто шел в свете и он привел меня к ней. В том же свете, когда внутри мир и тишина, я нашел флэшку в недрах странного и пугающего агрегата… Свет привел нас в наших путешествиях в то помещение с компьютерами. И вчера я видел свет, когда Иви залезла в нишу и нашла провод! Словно он ведет нас. Я, было, подумал, что у меня проблемы с головой, как у Главы, но…

Но я сознательно окунаюсь в свет, видимый лишь мне, и моя рука плавно убирает детский ботиночек в коробку, где он хранился. Я спокойно встаю и иду в прихожую, там есть небольшая кладовка. В ней хранятся инструменты со времен строительного прошлого отца. И там, в коробке, полной каких-то гвоздиков, винтиков и шурупчиков, я нахожу свою флэшку.

Она лежит на моей ладони, такая родная, там, в ней, ключ к моей будущей жизни. К нашей будущей жизни. Пора бежать к Иви!

8. Всемогущий

День Главы всегда начинается рано и нервно. Он пьет много кофе, слушает доклады и нервничает. Он просто холерик, но холерик, обладающей тотальной властью над городом, – это опасно. Для всех. Единственный, кто может его как-то успокоить, – это Советник, седой, невысокий человек в очках.

Глава стучит тростью по полу, все знают – это не к добру.

– Сколько их?

Напротив Главы – молодой Солдат. В нем чувствуется внутренняя сила и какое-то нарастающее сопротивление, которое однажды прорвется. И он такой, не знаю, как объяснить, надежный, это, пожалуй, верное слово.

– Семь, – отвечает Солдат, глядя прямо в глаза Главе, но тот отводит взгляд и отворачивается к окну.

У Главы большой кабинет, мебель в нем деревянная – что большая редкость. Она очень старинная, но в прекрасном состоянии, за ней тщательно следят. Глава любит старинные вещи, которые, в его понимании, могут подчеркнуть его статус. Эта мебель вообще не похожа на наш мир, она словно из другого, ни у кого больше такой нет.

В руках Советника несколько бумаг, он поправляет очки и примирительно произносит:

– Семеро, это совсем не…

– О чем ты?!

Солдат отворачивается, видно, это не в первой.