Наследник и Строптивая

– Вообще, весь тот вечер был странный. Рыкмамбаевы устроили прием, от которого не отказаться. Я общалась, развлекалась, а на душе тоска смертная, потом вообще невыносимо стало, чувство такое, что вот – вот случится что-то непоправимое, страшное. Я металась – металась, потом не выдержала извинилась и уехала. Никогда такого не было. Даже вспоминать тяжело.

Кто-то или что-то целенаправленно вывел девочку на меня. Осталось узнать кто и зачем.

Дома Рыженькая сорвалась и устроила скандал. Как мы попали в закрытый ресторан только для своих, где даже цен в меню нет? Как такое вообще возможно? В такие места допускаются лишь члены закрытых клубов. Вопросы сыпались как из рога изобилия, и я понял, чего ей стоило сдержаться и не угробить нам вечер.

Я легонько взял ее за подбородок и спокойно взглянул в широко распахнутые глаза, с мерцающими искорками негодования. Заметил легкий румянец волнения и нервно искусанные губы. Похоже, девочка волновалась не влип ли я в историю.

Боги, нам есть чем заняться кроме споров.

– Мия, если ты не хочешь, чтобы я тебе врал, то сейчас тебе придётся довериться мне. Потому, что я все еще ничего не помню и ничего рассказать не могу.

Рыженькая надулась и мы снова спорили, пока, наконец, я ее не убедил и мы мирились традиционным для всех пар способом. Многократно.

Я проснулся от легких прикосновений и шепота. Рыженькая нежно водила пальчиком по моим губам, легко касалась поцелуем щеки.

– Мне страшно, что ты уйдешь. И что останешься, тоже страшно. Но знаешь, вот только уже не помню, как было без тебя.

Малышка вздохнула.

– Я боюсь тебе верить, боюсь узнать правду о том, кто ты. Ты не простой. Но мне с тобой так хорошо, как будто мы всегда были вместе.

Она взяла мою ладонь в свою, прижала к губам и затихла, а я предпочел и дальше не открывать глаз.

Во сне пришла фигура из мокрого грота и стала шептать, что пришло время, что больше нельзя ждать.

Чего?

Следом приснилась шатенка и трепетная нежность к ней заполнила меня всего, без остатка. Чистые голубые глаза полные любви не отрывались от моего лица. Теплой ладонью она провела по моей щеке и вновь стала что-то говорить, и снова я ничего не слышал, но она продолжала: говорила – говорила, пока ее мелодичный голос не прорвала эту незримую преграду между нами.

– Юджен, милый мой, где же ты? Мы знаем, что ты жив. Юджен…

С раздирающим грудь криком, я рывком сел на постели.

– МАМА!

Воспоминания, прорвав плотину забвения, шальным потоком заполняли меня.

Последняя, но не финальная

Я взмок от напряжения, сидя в кровати с закрытыми глазами.

Масоны и двумирные – толпа против нас двоих.

Битва за Источник, что стоила мне не только памяти, но и магии.

Ослабленный, он успел позвать меня, и благодаря своему дару проходить сквозь миры без порталов я успел до того, как они закрыли пространство. Они готовились давно, и дождавшись столетнего периода очистки напали, чтобы подчинить себе Источник с помощью ритуала и двух кусков метеорита, упавшего на Землю сотни лет назад.

И мы сражались: главный хранитель Источника, которым я стал едва исполнилось шестнадцать и он – мой друг и наставник. Мы смогли уничтожить камни, победили, но они напоследок ударили, и за секунды до того, как взрыв обрушил грот, Источник успел перебросить меня, а пока не захлопнулись створки памяти, отрезавшие меня от всех, нашел и привел ко мне единственную, кто мог помочь не погибнуть.

Я выскочил из кровати, судя по отсутствию коврика Рыженькая ушла на йогу. Но сейчас реальность я почти не воспринимал. Мама, лучшая в мире мама, безумно любящий ее отец, Лорд – Владатель, моя копия – брат – близнец, калейдоскоп жизни проматывался с невероятной скоростью. Я бегал по квартире и лихорадочно собирался: необходимо как можно скорее уйти домой, в Аскат. Через пару дней будет слишком поздно, магию станет невозможно восстановить. Все эти кошельки и прочие мелочи, жалкие крохи от былой силы. Потеряв ее, я потеряю все.

В банке я справился за пару часов и предупредив, что буду на связи дистанционно, пошел… В Роял. И это было ошибкой. Я недооценил их.

В своих гастрономических пристрастиях я был настолько постоянен, что едва зайдя в ресторан, мне начали готовить мой заказ. Я сел за свой стоик, что означало, что этот стол принадлежал только мне. Всегда. Роял фанатично следовал стандартам высшего качества обслуживания закрытых мест.

Но не успел я доесть стейк с зеленью, как ко мне подошли.

Вставать я не стал.

– Вы все еще в России?

Лорд Мортимер, собственной персоной.

– Твоими стараниями, мальчик, – Лорд опирался на трость и пронзал меня взглядом.

– Не стоит утруждаться.

Я был само дружелюбие.

– Мы не закончили, – седой джентльмен поклонился и покинул заведение, а мой аппетит был безнадёжно испорчен.

К Источнику им теперь не поступиться, уверен, отец и Хранители одной сетью не ограничились. Но похоже моим недоброжелателям известно, что я – то сейчас уязвим, как никогда и это может сделать меня их марионеткой. Проклиная себя за глупость, что пошел сюда я резко встал из-за столика и направился к выходу. Требовалось время, чтобы добраться до Источника и переместиться, а я, кроме всего, забыл паспорт дома у Рыженькой. И там его нельзя было оставлять, поэтому, поглядывая на часы, я взял такси и поехал к ней. В это время девочка либо в офисе, либо на обеде с одной из клиенток, должен успеть.

Но в этот день все складывалось не так.

Рыженькая встретила меня в полутемной прихожей, натянутая как струна, чуть дотронешься – лопнет.

– Михаил Юрьевич Усольцев, – без предисловий начала она, держа в руках мой открытый паспорт, который я забыл аккурат на столике в гостиной, – тридцать четыре года. Гражданин Греции.

Рыженькая протянула мне паспорт.

– Это все, что мне полагается знать, верно?

Ее голос дрожал, выдавая волнение, а в глазах, зажигаясь гасли: боль, разочарование, обида, страх.

Я молча взял паспорт.

– Когда ты все вспомнил?

– Этой ночью.

– И хотел уйти по – английски? Но я тут оказалась так не кстати.

Рыженькая старалась быть безразличной и отстранённой, но в глазах предательски скапливались, готовые в любую секунду прорваться, слезы.

– Сейчас так будет лучше, Мия.

Мне было так тяжело, будто я нес на плечах валун, что не давал разогнуться и прибивал к земле.