Нежить и некромант

– И вы отправитесь на кладбище за новыми девушками. Только полная Луна пошла на убыль, домин, – она почти промурлыкала ответ и улыбнулась.

Новое состояние, если к нему привыкнуть и научиться им управлять, а она быстро сделает и то и другое, Миджине нравилось.

Раньше было как-то иначе. Она не помнила, как именно, лишь обрывки мыслей, чужих, уже кажущихся глупыми и наивными, бродили в голове.

Миджина отмахивалась от них, как от падающих по осени листьев. Раньше она любила сидеть под старым деревом, завернувшись в шерстяную шаль, и читать роман о любви, сметающей всё на своём пути.

Но кто-то смял эту пасторальную жизнь и кинул в траву, как грязный листок из девичьего альбома с гербарием. И сухой цветок, символ первой любви, спрятанный между листков, рассыпался в прах.

Пока она размышляла, дверь отворилась. Отперлась, как будто повернулся ключ в замке, и потянуло свежестью. У де Тореса было открыто окно.

Миджина толкнула дверь, и тут же ощутила холодные пальцы на шее и прикосновение острого ножа. Сначала ей так показалось.

Но потом она почуяла сладковатый аромат.

– Говори!

Нет, не нож, так пахнет загнивающее дерево.

– Говори или упокойся!

Пальцы де Тореса сдавливали шею, а его сжатые челюсти и улыбка человека, поймавшего в ловушку крысу, таскавшую припасы с кухни, не оставляли сомнений: воткнёт кол, именно кол, в бок и не пожалеет. Такие, как он, давно разучились жалеть кого бы то ни было.

– Я вспомнила, – ответила она, глядя ему в глаза странного болотного цвета. Воистину Создатель отмечает некромантов точно так же, как и тех, с кем они имеют дело.

– Он носил белую маску. И глаза у него были как красные точки.

– А рот? – зачем-то спросил некромант, отпуская её шею и пряча здоровенный кол в сумку.

– Рот? Рот был закрыт маской. Но голос тусклый. Молодой!

Память подсказала нужный ответ. Миджина вспомнила того, кого видела последним в своей жизни!

Салбатор

«Нежить. Она разная бывает, Салбатор», – поучал его когда-то учитель-некромант. Это потом ученик докумекал, что не хотел отставной вояка, в котором вдруг проснулись тёмные силы, пугать его заранее.

И обнадёживать заодно.

Все знали об истории с Катаржиной. Учитель и не бередил старую рану, пусть подмастерье осваивает ремесло, а там само дойдёт, что и как.

«Не надо упокаивать возрождённых, – это был второй его наказ. – Отпусти их побродить по свету. В последнюю Луну. Потом сами упокоятся».

Салбатор был с ним не согласен, но это осознание пришло позже. Когда нежить убила вояку-некроманта, прикинувшись смирной.

И с тех пор на протяжении многих лет он, последний потомок рода де Торес по мужской линии, носил в сумке осиновые колья. И пополнял запас, собственноручно строгая их, когда нужно было занять руки и остудить мысли.

Он называл колья по именам тех, кому они предназначались. Для рыжей шельмы тоже заготовил один, вот только никак не мог запомнить, как её зовут. А кол без имени, как тупая сабля: вид грозный, а на деле один срам.

Вот сейчас очередная нежить стояла перед ним и смотрела в упор так, словно это он, некромант, был чем-то неправильным и чужеродным для этого мира.

– Маска, значит? – переспросил Салбатор. – Это плохо, как там тебя?

– Миджина.

– Дурацкое имя. Что оно означает?

Он специально спросил нежить, чтобы отвлечь её и проверить, не из породы ли лгунов его новая игрушка.

«Не все возвращаются такими, какими были при жизни», – повторял учитель, но Салбатор верил: его невеста не может стать иным. Созданием Тьмы.

Лишь потом, спустя много лет, понял: Тьма была в этом мире изначально. Она его суть, плоть и кровь. Она спит в каждом смертном, ждёт своего часа.

Это Свет отвоевал у неё место, но однажды она отомстит. А пока клубится в углах домов и в умах простого люда. Ждёт, пока придёт беда и обратит человека к вере его предков.

Создатель сдерживал Тьму, но и Он был не в силах её уничтожить. Это было бы начало конца мира.

– Луна. Что-то связанное с Луной, – протянула нежить и, наклонив голову, прислушалась, словно в ночи желала получить подтверждение своих слов.

– Надо же, – зевнул Салбатор и отступил, чтобы хорошенько её рассмотреть.

Ладная, красивая, могла бы стать женой и матерью, но человек в белой маске отнял у неё Свет. Салбатор вернул её Тьме.

– Маска эта, уверена, что не придумала её?

– Уверена.

И снова глаза-вишни посмотрели в душу. Что она там хотела отыскать? Скорее истина обнаружится на дне стакана пьянчуги из таверны, чем нежить найдёт сочувствие в душе некроманта.

– Значит, с утра отправимся к Поющему фонтану. Слышала его раньше?

Она всё так же стояла, прислонившись к стене, пряча руки за спину. И пожимала плечами.

А он, пожалуй, сядет. Нежити всё равно, живому же лучше силы поберечь.

– Зачем нам туда? – помолчав, решилась нарушить молчание нежить. А Салбатор думал совсем о другом, некогда ему было прикрываться благовидными предлогами. Чай, не невесту на гуляние приглашает.

– Скажи лучше для начала, какие силы в тебе проснулись?

И прищурился. Пусть думает, что он улыбается. Не верит в её тёмную мощь.

Нежить может быть разной, но всегда тщеславна. Думает, что раз Тьме служит, то нет для неё заслонов. Нету спасения тем, на кого глаз положит.

Рано или поздно, но они все становятся душегубицами. Салбатор не давал им дожить до такого, отправлял к Свету. Это было его предназначением, единственным заслоном между этим миром и тем.

– Я могу слышать и видеть. И заклятия чую. Вы на дверь наложили, я сразу поняла, –  на спелых вишнёвых губах появилась улыбка кокетки. Бахвалится, значит.

– Хорошо. Вот и отправимся к Поющему Фонтану. Здесь это главная площадь, там все собираются. Парк рядом. Может, узнаешь человека в белой маске? – Салбатор старался говорить спокойно и таким тоном, чтобы его нежить поняла: одолжение ей он делает. А почему, не её дело.