Версенес. Начало

Нера

Через час мы получили горячую ароматную пиццу. Сели у камина. Ночь уже опустилась на город, и комнату озарял свет луны и огонь камина. Постепенно завязался непринужденный разговор о еде, привычках, семье.

– Откуда ты? – спросила я, беря очередной кусок.

Остин усмехнулся:

– Ну нет, развлекать подобными рассказами сегодня меня будешь ты. Раз уж меняешь мои планы…

Он замолчал. Отсветы пламени складывали узоры на лице, постоянно меняя его выражение.

– Хорошо. Я из небольшого городка, далеко отсюда. Название его тебе ничего не скажет. Там совсем другая жизнь. Тихая, спокойная и размеренная. Люди хорошие, просто очень консервативные. Я бы никогда оттуда не уехала, будь возможность, хоть малейшая, что я когда-нибудь впишусь в их общество. Но это невозможно, я бунтарка по натуре…

– А семья?

– Я по ним очень скучаю. Они тоже замечательные. Может, когда-нибудь они тоже сюда переедут.

– Что же их держит там?

– Ну… Я не единственный ребенок в семье. Нас трое.

Его бровь изогнулась.

– Да, и я средняя. Младший брат еще не окончил школу. Окончит – и, глядишь, отчим переведет свою фирму сюда. Мама давно готова переехать. Она переводчик, ей все равно, где переводить свои бесконечные любовные романы.

– А отец? Родной отец.

– Я не очень люблю, когда о нем спрашивают. Он бросил нас. Мама была очень молода, когда они встречались. Банальная история. Она была готова стать матерью, а он отцом – нет. Правда, он и теперь не готов. Уже несколько раз был женат, у меня даже вроде есть еще пара братиков или сестричек, не совсем в курсе. Ему все равно, что со мной.

Я замолчала и повернулась к Остину. Он с интересом смотрел на меня.

– Тебе ведь неприятно, что ты ему безразлична.

Он затронул тему, на которую я и не предполагала говорить, да и не хотела. Повисло молчание. Не было смысла врать, что мне все равно, а подтверждать, что тот человек, частью которого ты являешься, плюет на тебя, смысла не было. Вместо ответа я налила себе еще вина, которое мы заказали вместе с пиццей. Остин все еще смотрел на меня, и молчание становилось все тягостнее. Я уже почти допила бокал, когда он прервал молчание:

– Прости.

Я неопределенно развела руками. Несмотря на то, что он попросил прощения, горечь все равно осталась.

– Я редко говорю об этом откровенно… Когда мне было пятнадцать, я начала бунтовать, как и многие подростки. Мама решила, что смена обстановки мне поможет, и отправила пожить к отцу. Он тогда жил в соседнем городе. Он не отказал, но и рвения особого не выказывал. Я к нему переехала. Было оговорено, что я проведу у него летние каникулы и к началу учебного года вернусь к маме. Это были худшие каникулы в моей жизни. Сначала он решил, что меня непременно надо воспитывать. Как маленького ребенка. И началось. Ты поздно ложишься спать, много сидишь в интернете, не то ешь, не то пьешь, не так одеваешься… Ходячей гормональной бомбе только этого и не хватало. Я стала закатывать скандалы, обвинять его во всем, в чем только можно… Тогда он перестал обращать на меня внимание. Стал заниматься чем угодно, только не мной. Два месяца я провела в полной изоляции от общества. В этом городе знакомых у меня не было. Назвать общением то, что между нами было, трудно. В итоге я почувствовала себя игрушкой, которая не оправдала ожиданий, и ее убрали в чулан. С тех пор он мной не интересовался.

Я подняла глаза и натолкнулась на пытливый взгляд.

– А у тебя была история любви?

– История любви? Мы же вроде сейчас о моем отце говорили… При чем здесь это?

– Ну, во-первых, я хочу сменить тему, так как разговор о твоем отце тебе настолько явно неприятен, что я уже чувствую себя виноватым, что заговорил об этом. Во-вторых, вполне очевидно, что ты не могла не иметь поклонников, и вполне вероятно, что кто-то из них мог тебе понравиться, а учитывая, что ты сейчас не замужем, можно сделать вывод, что роман не удался. В-третьих, ты настолько агрессивно реагируешь на все мои попытки относиться к тебе не просто как к человеку, а как к женщине, что я просто не вижу иных причин, кроме несчастной истории любви.

– Нет, тут ты ошибаешься, не было никакой несчастной любви.

– Что же было?

– Да ничего такого и не было. Никаких запредельных чувств я ни к кому не испытывала. Просто большая часть моих отношений как-то не складывалась.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре… А ты любил?

– Да, конечно.

– Неужели не один раз?

– Конечно, что в этом удивительного?

– Ну, я думала, что любовь – это нечто редкое.

– В этом ты не права. У меня было, скажем так, несколько отношений. Точное количество – это всего лишь сухая цифра. Так что было их определенное количество.

– И всех ты любил одинаково сильно?

– Начнем с того, что каждую я любил по-особенному. С одной у меня была жгучая страсть, которая, как искра, прожигает бумагу и пропадает. Это было ярко, удивительно и очень быстро. Расстались и больше не общались. С другой были нежные, продолжительные, романтические отношения, правда, потом все куда-то ушло… Одна любовь отличалась от другой, как отличаются друг от друга люди…

– И ты любил всех, с кем встречался?

– Да, всех.

– Почему же ты ни с кем не остался в итоге?

Остин задумался. Взгляд его устремился на огонь, пальцы чертили узоры по бокалу. Наконец, не отрывая глаз от камина, он спросил:

– А почему ты никогда не любила?

Он резко повернулся ко мне. В глазах мелькнуло озорство, он знал, что на его вопрос я не смогу ответить. Но и глаз он не отводил, словно ждал ответа. Наши лица были в опасной близости. Я чувствовала аромат его кожи и слегка уловимый запах табака.

– Я пойду покурю на балконе, а ты пока подумай.

Он открыл дверь на балкон и вышел. Потянуло холодным воздухом и табачным дымом.

Остин снова скользнул в комнату и сел рядом, на этот раз не так близко – теперь нас разделяла практически вся длина одеяла.

– Почему я никогда не любила? Может, потому, что не это было целью всех моих отношений?

– А что же было целью отношений?

– Наверное, сами отношения. Просто провести с кем-то время… Хорошо или плохо, чему-то научиться, чему-то научить…

– Без чувств? – его бровь изогнулась, а лицо стало надменным. Этого я не ожидала.