Шестая стихия. Рукопись принесенная морем. 2 часть дилогии

– Прости.

– Я не злюсь. Мы же расстались. Я ушла от тебя. Тебя ничего не связывало. Ты мне ничего не должен. Все нормально, – в этой хладнокровной, ясно и прямо излагающей свои мысли Лизе он не узнавал свою эмоциональную, вспыльчивую подругу.

Особенно сейчас, когда без волос она была похожа на какого-то буддийского монаха-аскета, который вещает Истины, не тратя силы на эмоции.

– Лиза, я хочу с тобой поговорить… о нас…– он попытался взять её ладонь в свою.

– Матвей, никаких «нас» больше нет. И быть не может, – её бесстрастные глаза заглядывали ему прямо в душу. – Ты не понимаешь. Я была женой черного мага. Я отдавала ему свою энергию, не потому что он заставил меня это делать обманом или колдовством. Я любила его. Я хотела быть с ним любой ценой. Ценой жизни людей. Я сама стала черной магической энергией. Именно я в ответе за те смерти, которые Владислав сеял по свету. И мне вечно блуждать на перекрестке миров за это.

– Нет! Ты не права! Я попытаюсь вернуть тебя! И я куплю раскладушку!

– Как хочешь.

– Подожди. Я должен тебе кое-что отдать, – он достал из своей сумки черную книжицу. – В последний момент я схватил это со стола Влада. Думаю, это твое.

Лиза растерянно взирала на знакомую обложку, ничего не отвечая она развернулась и ушла в большую комнату. Матвей быстро переоделся и выскочил на улицу, он итак уже опаздывал. Никто не видел, как над книгой клубился полупрозрачный сизый дымок.

«Нет, он не меняется. Только Катю и себя мучает», – Лиза подумала, что нужно съехать от них при первое же возможности, а для начала попытаться попробовать найти хоть какую-то работу.

Лиза не глядя надела первое, что попалось под руку: джинсы и рубашка. Не важно! Она сунула в сумочку документы, вдруг пригодятся. Проходя мимо банкомата, решила проверить, сколько на карточке денег. Вставила её в хищное отверстие, вбила пин-код. На экранчике появилась сумма: полтора миллиона евро. Она вытащила. Попробовала еще раз. Число осталось тем же. Она как во сне отшатнулась от взбесившегося агрегата. Лиза не чувствовала эти деньги своими. На трубе была наклеена черно-белая бумажка: в магазин требуется уборщица. Лиза огляделась, указанный адрес находился совсем близко.

– Я нашла работу, правда, выходить нужно через 10 дней, а пока съезжу к родителям. Кстати, билет я тоже уже купила. Сразу туда и обратно.

– Работу? Подожди! Какую работу? Тебе нужно восстановится! – хором возмутились Матвей и Катя.

– Я уже целую вечность восстанавливалась. Целый день в квартире мне плохо. Я много лишнего думаю. Да не волнуйтесь вы, не сбегу я от вас. Некуда мне больше бежать.

– Я, кстати, раскладушку купил. Вы девчонки комнаты поделите, а я на кухне обоснуюсь. Катя, ты как хозяйка сего дворца не против?

– Нет, конечно. У меня вообще сегодня свидание! – нарочито бодрым голосом заявила она.

– Это с кем же?

– А вот не скажу!

Принарядившись, Катя выскочила на улицу, и по рано сгущающемся сумеркам пошла к морю. Фонари тщетно пытались подбодрить её своим равнодушно-задорным свечением. Девушка соврала. Никакого свидания у неё назначено не было. Просто она подумала, что стоит оставить Лизу с Матвеем наедине. Катя долго сидела на берегу Черного моря и кидала в него обреченные утонуть камни. Пока в глазах не пошли круги. Моросящий дождь был соленым на вкус, видимо, где-то на небесах плакала одинокая дева. И это её, а не катины слезы катились по щекам.

***

Хабаровск просыпался одним из первых, а вот новости узнавал одним из последних. Но не в этот раз. Это известие облетело всех магов России одновременно: в Москве на рассвете были найдены три тысячи триста тридцать три обезглавленных тела девушек. Все были оставлены в публичных места. И пониженным голосом добавлялось: они были девственницами. Это не могло быть совпадением, это был вызов.

Фаина Охлабынина резко встала из своей кровати. Случилось не просто злодеяние, равных которому давно не видели, это был вызов всем темным Орденам, потому что Белые Воины придут по их душу. Ах, да Белых Воинов практически не осталось! Но зато есть Константа Содружества, Пятая Коалиция, хрен с горы да мало ли швали слетится в Драконий город, дабы в шакальской схватке выхватить свой кусок, в экзальтированном восторге восстановления справедливости и наказания виновных.

Кто-то мутит воду!

Брюнетка с раскосыми зелеными глазами хищно улыбнулась, это была её любимая стихия! Пришло время лететь в Первопрестольную.

– Карету мне, карету, – крикнула она выходя в большой просторный холл.

В её квартире, перепланированной из просторной «сталинки», кухня и столовая зона плавно перетекали в гостиную, из которой было три двери: её спальня с личной ванной и гардеробом, гостевой санузел и небольшая комната для гостей, где часто оставался ночевать её ассистент, а точнее тот, кто сегодня занимал эту должность.

– Лёшечка, сделай мне кофе и закажи нам с тобой билеты в Москву бизнес-классом. Надо мне туда, очень срочно!

– Фаина Львовна, может быть начнем с чего-то более приятного, – он покорно прильнул к её бедру, прикасаясь своим всегда готовым орудием, к тыльной стороне её пышного, но подтянутого корпуса.

– Проказник! Не сейчас. Сначала дело – потом потеха. Кофе. Только кофе! И большую чашку, а не эти детские милипуськи. Я люблю все побольше, ты же знаешь, – гортанно захохотала она, по-хозяйски погладив его между ног.

Да, она знала толк в размерах, и никто среди этих испуганных воробьев не ожидает, какой большой сюрприз она им приготовила. Ох, расчирикаются Фениксы, расчирикаются. Магистр Ордена Красного Тигра сначала включила совершенно ледяную воду, а затем крутанула ручку переключателя на кипяток. Этот контрастный душ (и, конечно, секс с молодыми любовниками) уже много лет позволял ведьме эффектно выглядеть.

***

Новость о трех тысячах трехсот тридцати трех девственницах, убитых ночью в Москве, взбудоражила всех. Каждый размышлял, кто и зачем мог выпустить столько темной энергии в пространство. Всеволод был уверен, что Панкратий собирает ресурс, чтобы выстоять в пламени. Он даже сначала хотел связаться со своим главным оппонентом, но в последний момент передумал, лучше он выложит эту карту на Совете, возможно, тогда Братья отлучат Панкратия и на одного соперника станет меньше.

Старый же импотент на неделю закрывшись в своих апартаментах сначала семь дней голодал, а когда тело приобрело звенящую пустоту, достал огромный бубен, обтянутый медвежьей кожей, под его ударами по комнате поплыл густой, серо-антрацитовый морок. В нем Панакратий силился увидеть, кто совершил сие злодеяние, но так и не смог распознать крутившейся в тумане силуэт. Когда стих последний удар колотушки, то по комнате лишь разлетелись неизвестно откуда взявшиеся смоляные перья.

Олег прикоснулся к холодной поверхности хрустального черепа, неужели, это он выпустил монстра. Закрыл глаза, помещая себя в кромешную темноту. В черной пелене пытался расслышать, что шепчут мертвые. Но, видимо, они молчали. То ли празднуя прибытие новых душ, то ли испугавшись того, на что способны живые.

Ангелина сделала запись в Альманахе, оплакивая рано почивших безвинных дев. Такая трагедия! И естественно, именно сейчас, когда Орден максимально ослаблен! Белая воительница размышляла над числом: три тысячи триста тридцать три… Может ли оно что-то значить? Утроенная троица… сила трех миров в кубе? Она в очередной раз устало подумала, что ей не хватает Натальи. Но в отсутствие магистра Ангелина решила сама попытаться решить задачку из дьявольской математики.

Глава 4. Тьма

И все же истинная трагедия Фауста заключается не в том, что он продал душу дьяволу. Настоящая трагедия в том, что нет никакого дьявола, чтобы купить вашу душу.

Ромен Гари

Декабрьский дождь наотмашь хлестал по городу. Лиза кутаясь в парку бежала наискосок через внутренний дворик в магазин. Она очень боялась встречи с родителями. Но Тамара Петровна, видимо, пока волновалась за дочь, успела растеряла весь свой воспитательный пыл. Мать просто обняла исхудавшую-побледневшую фигуру, возникшую в дверном проеме.

– Мамочка, только не спрашивай меня не о чем. Ладно?

– Конечно. Милая моя. Для нас с папой главное, чтобы ты была счастлива, а с Матвеем или нет – это не важно.

– Матвей хороший. Он очень мне помог. Но я не люблю его. Знаешь, мам, я его наверное никогда не любила. Ты знаешь, что такое не любить? Не в плане ненавидеть, а просто… не любить…

– Да уж, знаю. Знаю. А что стало с твоими волосами?

– Ну Катя же тебе сказала, у нас случился в доме пожар. Меня спасли. А волосы – нет. Не волнуйся, мамуль, отрастут, – она трогательно обняла маму и чмокнула её в щеку.

Лиза почувствовала теплый и родной аромат. От мамы пахло знакомыми с детства цветочными духами и кухней. Уютном, где на плите всегда есть кастрюлька свежего борща, в духовке томиться тушеное мясо, а на столе поджидают всю семью горячие пирожки. Да, её мама – волшебница как и любая хранительница очага. Тамара Петровна вглядывалась в родные нежные черты, внезапно прорезавшиеся мудростью. Ее девочка стала женщиной, но не в пошло-постельном значение этого слова, а в глубинном познание душевных лабиринтов «бабской доли».

А та перебирала свои вещи, как-то сразу осознав, что выросла из комнаты и всего, что в ней находится: из этих плюшевых мимишных игрушек, выражающих сначала заботу родителей, а затем нежность Матвея, постеров и забавных афоризмов, наклеенных на стену, штор-ниточек и флисового мягкого покрывала. Лиза будто чужая озиралась в этой спаленке, еще чуть больше полугода назад бывшей её собственной. Она словно попала внутрь фотографии, которая напоминает о теплом, солнечном детстве, но именно невозможность вернуться в него делает его особенно притягательным. Нет, нужно возвращаться в Сочи. Теперь там её стихия.

Через пару вечеров Лиза не выдержала постоянного внимания. Ей необходимо было перевести дух:

– Мам, заварка кончилась, я сбегаю?

– Так черная есть, возьми. И вообще дождь же, простынешь, – Тамара Ивановна боялась даже на минуту выпустить свою голубку – Вдруг опять исчезнет.

– Да нет. Нормально. Зеленого хочу купит и проветрится.