Сидела, глядя на мокрую юбку, и просила небеса, чтобы моя семья погибла сразу, еще до взрыва. Рядом стоял Толмачев, не решаясь сказать что-либо еще. Пауза затягивалась, и я задала вопрос:
– Что произошло? Андрей не справился с управлением?
– Не совсем.
– Что значит – не совсем?
– Вторая машина…
– Была вторая машина? – перебила я майора. – Вы можете внятно объяснить, что случилось?
Майор Толмачев очень тяжело вздохнул.
– Будет проводиться расследование. Мы изучим записи с камер наблюдения, показания свидетелей, но уже сейчас могу сказать, что было два участника. Ваш муж и вон тот автомобиль.
Он указал рукой на красный Мазератти. Я посмотрела на машину. На первый взгляд, она была абсолютно цела, но может быть, я просто не вижу повреждений.
– Водитель второй машины жив? – спросила у майора.
– Да. Тут, как говорится, слава богу.
– Что?! Какому богу?! – я резко поднялась, бросила ненужный стакан за сидение полицейского автомобиля и шагнула к майору.
Он чуть отступил, но взгляда не отвел.
– Моя семья …, – горло сдавил спазм, я сглотнула и продолжила, – погибла, а вы говорите, слава богу?!
– Я не это имел в виду.
– Почему та машина, – я ткнула пальцем в Мазератти, – цела? Почему Тойота, в которой были мои родные, сгорела? Что случилось?!
– Ядвига Карловна, мы разберемся, – ответил Толмачев.
– Когда? – спросила требовательно.
– Уже начали. Может быть, вам лучше поехать домой? Вас отвезти? Или вы позвоните, чтобы вас кто-нибудь забрал?
– Дайте сигарету, – попросила я. – У вас же наверняка есть.
– Конечно.
Мне торопливо протянули незнакомую пачку. Я также торопливо, словно боясь опоздать, вытянула сигарету, прикурила предложенной мне зажигалкой.
– Отойдите, – сказала я Толмачеву. – Я хочу постоять одна.
– Вы уверены? – он с сомнением окинул меня взглядом.
– Отойдите, – повторила настойчиво.
Кивнул и на самом деле отошел.
С сигаретой, зажатой в пальцах, я вновь развернулась к Тойоте.
Со мной произошло нечто странное: умом я понимала, что там, в нескольких метрах от меня, находится все, что осталось от моей семьи. Но это было настолько чудовищно, что сердце отказывалось воспринимать эту информацию. Я не могла даже думать о том, что случилось. Наверное, именно поэтому самым важным для меня сейчас было выяснить – что же все-таки случилось. Мне нужны были подробности, технические детали и прочие факты. Все, что угодно, только бы не задаваться вопросом: погиб ли Сашенька сразу или горел в перевернутой машине.
Мое внешнее спокойствие позволило Толмачеву подойти и обратиться ко мне.
– Ядвига Карловна, вам нужно ехать домой. Отдохнуть. После экспертизы мы сможем выдать тела для погребения. То, что осталось…
– Да, – как-то заторможено согласилась с ним, – я сейчас поеду.
– А давайте, вас отвезут, – предложил майор. – На вашей же машине, чтобы вам было удобнее.
– Хорошо.
– Сейчас, одни минутку. Я отдам распоряжение.
Он на самом деле отлучился всего на пару минут. И вот уже кто-то забрал у меня ключи от седана, а кто-то под руку вел к машине, спрашивая: не нужно ли вызвать врача, а может быть лучше сразу в больницу? От этого предложения я отказалась и спросила у Толмачева:
– Вы будете держать меня в курсе вашего расследования?
– Да, конечно. Завтра вам надо будет подъехать, дать показания.
– В котором часу?
– Вы позвоните, когда будете готовы, – протянул он мне свою визитку. – Главное, держитесь. Все утрясется.
Я дернула головой, демонстрируя, что мне не нужны эти тупые утешения. Не нуждаюсь, уж простите.
– Ядвига Карловна, – громко окликнул меня кто-то.
Я обернулась на голос. Высокий худощавый мужчина в неприлично дорогом костюме стоял явно в окружении охранников и смотрел на меня со смесью жалости и понимания.
– Ядвига Карловна, – повторил он и протянул мне руку. – Примите мои соболезнования.
– Виктор Алексеевич, я думаю, вам не стоит.., – попытался остановить его один из сопровождавших, но незнакомец отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
– Мне искренне жаль, что так получилось.
– Вы кто? – спросила я у незнакомца, очень уж он выделялся на общем фоне.
– Виктор Плетнев, – представился мужчина и пояснил: – Я был за рулем второй машины.
4
Так я впервые увидела Виктора Алексеевича Плетнева, человека, по вине которого вдребезги разбилась моя жизнь.
Я не вцепилась ему в лицо, обвинив в убийстве. Он не стал падать передо мной на колени, умоляя простить его. Нет, ничего такого не случилось.