Империя. Фаворитка

Фаворитка ничего не ответила. Высокие бойницы королевского замка уже окрашивало восходящее солнце. Выдалась бессонная ночка и новый день обещал быть таким же непростым. В окружении принцессы её ждала игра поинтереснее шахмат. Именно фрейлины принцессы Мирцелы были эпицентром придворных заговоров. С их подачки решались судьбы вельмож. И причиной тому – обычные сплетни бестолковые сплетни.

ЧАСТЬ 4. Змеиный клубок

ГЛАВА 1.

По осени, когда солнце уже не так греет, пресмыкающиеся гады ищут себе нору. Они шипят, извиваясь в зеленной траве. Сползаются в один огромный клубок, где-нибудь в пустотах под корнями деревьев или в подземельях разрушенных древних замков. Их так много, что испытываешь ужас, глядя на копошащийся комок и слыша, как шуршат их чешуйки, соприкасаясь с друг другом. И не дай бог тебе оказаться среди ползущих гадов в их леденящем душу танце. Они будут жалить тебя до тех пор пока ты будешь подавать хоть какие-то признаки жизни. Пусть они тебя не съедят, ведь их рты слишком малы, чтобы проглотить свою неосторожную жертву, но убьют. Просто так убьют. Ведь, всего лишь, один укус самой маленькой змеи способен свалить с ног королевского тура. Гигантского быка! Тура, у которого нет врагов в лесу. Даже леканские волки, самые крупные представители своего вида, обходят стороной дикого быка, зная как он опасен. Тура обходят все, но вот змею хотели бы обойти… Жаль, что замечают её слишком поздно, чтобы случайно не наступить на хвост своей смерти.

При королевском дворе змеиным клубком называли фрейлин принцессы Мирцелы. Обычно, свои щупальца интриги распускают в покоях королевы, но в Акелонии было всё наоборот.

Жена короля Альфреда посвящала молитвам каждую свободную минутку и того же требовала от своих приближенных дам. Сама же она, стоя на коленях перед ликом Клирка, часами каялась в надуманных больным воображением грехах. Её Величество так же требовала от девушек скромности в одеждах, умеренности в еде и кротости в обществе мужчин. Для юной красавицы попасть во служение к королеве Валенсии было равносильно, что заточить себя в женский клиркан. Выйти из которого она могла только с разрешения отца, да и то под венец с каким-нибудь престарелым женихом. Суженного королева подбирала сама, в качестве своего благословения за безупречную службу. А вот что было с теми, кто разочаровал претендующую на святость Валенсию лучше и не вспоминать. Ведь если верить слухам, то Её Величество жестоко била провинившихся дам, а рецидивисток, огорчивших её, навсегда отлучала от королевского двора без права возвращения. Это был несмываемый крест не только на репутации девушки, но и на всей её семье. Так что во фрейлины королевы Валенсии стремились одни религиозные фанатички.

Но при всей своей строгости и набожности Её Величество не имела никакого влияния на свою собственную дочь. Не то, чтобы при в окружении принцессы Мирцелы царил разврат. Просто там не расшибали лбы, молясь Великому Клирку, не читали вслух проповеди и не вышивали крестиком. Там жили сплетнями. А чем ещё заниматься скучающей принцессе?

Леди Бригитта говорила Изабелле, что про Мирцелу она и так всё поймёт, когда увидит её. И новая фрейлина всё поняла, только посмотрев на дочь своего врага.

Внешне принцесса очень походила на свою мать. Худощавая с вытянутым острым лицом и с таким же болезненным цветом, как и у родительницы. Скудные чёрные волосы были заплетены в причёску, которая визуально увеличивала объём. Но вблизи вся их пышность светилась белыми проплешинами. И это не все изъяны в красоте принцессы. Длинный и такой же острый нос. Тонкие полупрозрачные губы, прикрывающие неровные гнилые зубы. Принцесса любила сладости, только полноты в фигуре ей эта любовь не прибавляла. Впалые щёки. И глаза… карие глаза… Обычно карие глаза довольно выразительные. Счастливые обладательницы такого оттенка радужки даже не подкрашивают угольной краской веки. Но Мирцелу создатель хоть и наградил такими глазами, забыл, что косоглазие станет суровым приговором для её несуразной внешности. Эти смотрящие в разные стороны глаза ещё больше уродовали принцессу! Один взгляд на них вызывал либо усмешку, либо отвращение.

Изабелла улыбнулась, а потом пожалела, как ей тогда показалось, несчастную дочь узурпатора. Среди пышущих здоровьем и красотой девушек, она была, как болотная выпь по ошибке залетевшая на лебединое озеро.

Но красота для завидной невесты не такой уж обязательный пунктик в брачном договоре между королевствами. Самым главным было здоровье, как способность выносить и родить ребёнка. Чего, кстати, у принцессы страдающей падучей не было. Её Высочество в любую минуту могли разбить судороги. Приближённые фрейлины перешёптывались, что во время приступов Мирцелу трясло так, будто ей на дыбе выворачивают суставы. При этом она исходила вся пеной, скрежеща зубами и издавая жуткие звуки. Бывало, что испражнялась под себя.

Вот как такой красавице найти жениха? Ни один король не желал сродниться с больной династией Касс. Даже обедневших пограничный барон вежливо откажется мешать свою, пусть и не такую знатную, но здоровую кровь с проклятой кровью хилых королей. Только Альфред Касс не оставлял попыток пристроить дочь. Понимая, что двадцатилетняя Мирцела на ярмарке титулованных невест не самый свежий и лучший товар, он просил своего шурина пристроить родную племянницу в Империи хотя бы женой барга*. Император Ванса IV обещал помочь, но его обещания так и остались обещаниями на бумаге в личной переписке господина с вассалом. Чахлая Мирцела была никому не нужна и прозябала свои молодые годы, развлекаясь болтовнёй и смакованием интимных тайн придворных.

– Так это, значит, ты та пограничная баронета, которая ухватилась за яйца моего недоумка брата, – гыкая на каждом слове, сказала Мирцела, когда Изабелла присела в реверансе, приветствуя её.

Новая фрейлина не знала, что ответить принцессе. Вроде бы, это был не вопрос, но было сказано с такой мерзкой интонацией, что прям язык чесался что-нибудь буркнуть. Но, заметив, как стоящая позади Мирцелы девушка, покачала головой, предостерегая от этого опрометчивого шага, дочь Морны Хараз промолчала.

– Ульрика, ты с моим братом была около месяца? – она смотрела на Изу, но обращалась к бывшей фаворитке Эдуарда и тут же сама отвечала на свои вопросы. – Да! Ты развлекала его месяц. А наша красотка Моргана нежилась в его постельке три месяца. До этого была некая там Сьюзен. Пять месяцев! Абсолютный рекорд длительных отношений для Эдуарда! А вот, ещё припоминаю кухарку Шани. Она была, чтобы позлить отца. Но бедняжке не пошла изысканная пища королевского стола. У тебя, кстати, крепкий желудок? – скривившись, принцесса недовольно цокнула. – Походе, да. Интересно, сколько ты продержишься? Леди, может, ставочки? Ну, же смелее!

Принцесса, а вся её манера разговаривать балансировала на грани похабства и высокомерия. Мирцела ко всем своим фрейлинам обращалась, как простолюдинкам, тыкая им. К себе же не терпела никого другого обращения, кроме как «Ее Высочество», и маниакально упивалась раболепством. Она была настолько озлоблена на красивых женщин, что если бы стала королевой, её язвительная ненависть переросла бы в настоящий террор. Хвала всему святому, что есть в этом мире, судьба не даровала ей короны, а только бесправную зависимую жизнь при дворе своего отца.

– Ну, же?! Я жду ставок! Кто угадает, получит вот это! – стащив с пальца золотой перстень с изумрудом, Мирцела покрутила им чуть ли не перед носами своих фрейлин.

– Месяц, – подала голос уже знакомая баронете девушка, выходя вперёд, – и он вернётся ко мне.

Злорадная ухмылка тут же исказила прелестные черты лица леди Морганы, когда осмелела красавица с медными волосами, тоже заочно знакомая Изабелле. Это была леди Ульрика, на которую косил один глаз принцессы, когда она разговаривала с новой фавориткой брата. Леди Ульрика, дочь Советника Тайных Дел, кошка готовая сцепиться с другой такой же драной кошкой леди Морганы, но так же легко заключить союз, чтобы насолить очередной фаворитке Эдуарда.

– Думаю, месяца четыре, – сделала ставку леди Ульрика и, сузив до щелочек кошачьи глаза, посмотрела на белокурую красавицу.

Такого, как у леди Морганы, режущего слух ехидства в её словах не было. А только желание выиграть у своей давней соперницы хотя бы в глупом споре на кольцо. За то леди Моргана не смогла не отпарировать ей.

– Да, леди Ульрика, эта баронета подольше вас удержит нашего принца возле себя.

– Так и вам, леди Моргана, уже не видать лавров первенства, как своих ушей. Его Высочество не примерят дважды один и тот же камзол, – насмешливо проворковала дочь Советника Тайных Дел.

Бывшие фаворитки продолжили обмениваться любезностями, а принцесса Мирцела испытывала некое извращённое удовольствие, внимательно наблюдая за их склокой. Мимика её лица менялась до неузнаваемости. Жуткое зрелище, от которого Изабелле стало немного не по себе. «Сумасшедшая», – медленно проползло в голове новой фрейлины и она, перевела свой взгляд с чуть ли не пускающей слюни принцессы на девушку всё ещё стаявшую позади неё. Та, встретившись с Изой глазами, задорно подмигнула, подозвав жестом.

Баронета, побоявшись нарушить такую грязную идиллию, шажком за шажком придвинулась к единственной нормальной фрейлине в покоях принцессы. Девушка, чуть повернув голову в сторону Изы, прошептала:

– Теперь ей не до вас, – и кивком указала на принцессу. – Это надолго.

– А если совсем уйти, заметят? – с надеждой спросила уставшая от склоки фаворитка принца.

Представление устроенное двумя вульгарными придворными девицами, в отличие от Её Величества, баронету нисколько не впечатляло. Ей хотелось заткнуть пальцами уши, только бы не слышать этих воплей.

– Тихонечко, – снова шепнула она и сделала шаг назад, – идём спиной к тем дверям.

Они, как речные раки, попятились к спасительным дверям. Открыв их спинами, прошмыгнули сквозную ванную комнату и, уже не таясь, выбежали из покоев принцессы в коридор для прислуги.

– Фу! – выдохнула баронета.

Сердце от такой малюсенькой пробежки выпрыгивало из её груди, а ещё эта непривычная куча одежды душила.

– Нас точно не хватятся? – всё ещё опасаясь неведомых нареканий при дворе, спросила беглянка такую же беглянку.

– Да нет! – хохотнула девушка, увлекая Изабеллу вниз по винтовым ступенькам. – Сейчас Её Величество устанет и позовёт мамушку.

– Кого? – не поняв, переспросила баронета.

Мамушки, нянюшки… обычно оставались в детстве. В благородных семьях с детьми уже в шесть лет не нянчились. К девочкам приставляли служанок, а к мальчикам слугу. Принцессе двадцать и за ней до сих пор ухаживает мамушка?!

– Мамушку, – удивлённо захлопала ресницами фрейлина Мирцелы, будто для неё это что-то само собой разумеющееся. – Мама Юта будет с принцессой пока та спит. Может, посчастливится и мы Её Высочеству больше не понадобимся. Так, что отдыхаем!

– Меня зовут…

Хотела Изабелла представиться. Всё-таки они уже несколько минут были почти подруги, но так и не назвали друг другу своих имён. Со стороны дочери Морны Хараз это было как-то невежливо.

– Леди Изабелла! – перебила фрейлина принцессы. – В этих стенах нет ни одного человека, который не знал бы вашего имени. Вы стали знаменитостью! А меня зовут леди Регина.

– И вы, наверно, тоже из числа бывших фавориток принца? – без злорадства спросила Иза.

Просто сегодняшние знакомства в покоях Её Высочества оставили неприятный осадок на душе. У Изабеллы возникло такое впечатление, что куда не ткни пальцем попадешь в бывшую Эдуарда. Не то, чтобы она переживала по этому поводу, но всё равно было как-то не очень.

Вместо ответа Изабеллу оглушил смех леди Регины.

– О нет! – хватаясь за бока, не унималась она. – Меня вряд ли ждёт такая привилегия!

– Но почему же? – пробежав глазами по хохочущей девушке, неуверенно задала вопрос фаворитка принца.

Леди Регина была довольно милая. Может даже, красивее леди Морганы. Светло-русые волосы. Серые глаза. Да, в то мгновение цвет её глаз показался Изабелле знакомым. «Где-то я их уже видела. Но где?», – и тут же молнией вспыхнул образ Эдуарда на постоялом дворе, – «У принца!».

– Я королевский бастард, – немного успокоившись, подтвердила её догадку сестра Её Высочества. – Король забрал меня у матери, а её отправил в женский клиркан, когда мне было десять лет. Вот уже восемь лет я ничего о ней не знаю, – с грустью сказала леди Регина.

– Мне жаль, – баронета почему-то не нашла ничего другого ей в поддержку, кроме как сочувствия.