Ягда. Огонь в тени

Уже которую ночь Мария не спала. Сердце ныло, обрываясь от каждого шороха. Она опускалась на колени перед старинной иконкой Богородицы, доставшейся ей от бабушки, и страстно молилась. Ходила из угла в угол, поглядывая на часы. Она не замечала времени, но всё равно делала это. Зачем? Сама не знала.

Стёпушкин сон был тревожным. Он ворочался и постанывал, мычал что-то невнятное, иногда всхлипывал. Мать просиживала с ним до рассвета, перебирая пальцами его волосы.

Она не проклинала мужа, не просила небеса наслать на него кару. Она желала только одного, чтобы её Варенька вернулась.

За месяц, что их не было, Мария исходила все дворы, просиживала в сельсовете часами, пытаясь что-то узнать. Ей не верили. Муж сбежал со здоровой дочкой – что уж тут удивительного? Поехала в город. Выстаивала в очередях со Стёпушкой на руках. Ничего не добилась. Не до неё было службам. Теперь говорят, каждый день люди пропадают. Такие времена наступают. Тревожные.

Очередная бессонная ночь, полная резких звуков и пустой надежды. На этот раз Мария вздрогнула. Прислушалась. Неужто показалось? Стук повторился. Подскочила с кровати, наскоро накинула тёплый халат, запахнулась, побежала к двери.

– Кто там? – голос трясся, она уже не могла с этим справляться.

Тень не тревожила её давно, но страх перед ней не исчез.

– Принимай гостей, хозяюшка! – мужчина звучал глухо, но живо. – Хорошие вести тебе принёс.

За распахнутой дверью оказался человек лет тридцати. Исхудавшее лицо его выражало усталость, неровно отросшие светлые волосы сбивались в грязные пучки. Серые глаза смотрели изучающе. Впрочем, Мария не разглядывала гостя, с первой секунды её привлёк свёрток в руках незнакомца, кто-то копошился и кряхтел в нём.

– Варенька! – слёзы хлынули из глаз женщины, она беспомощно протянула руки перед собой.

Мужчина помедлил. Мария выглядела так, будто сейчас упадёт в обморок. Безопасно ли ей ребёнка отдавать?

– Можно, я войду?

– Моя Варенька.

Он сдался. Аккуратно переложив малышку в руки матери, продолжал придерживать её снизу, страхуя. Но хватка Марии оказалась на удивление крепкой. Она прижала малышку к себе, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

– Ваш муж, – начал гость после недолгого молчания.

– Я знаю, – перебила хозяйка, приходя в себя. – Тень. Забрала его.

Мужчина застыл, ошалело глядя на Марию. Она не знала. Не могла знать. Тогда почему? Он быстро справился с собой, припомнив что-то важное.

– Девочка. Кажется, у неё был жар.

Мария забеспокоилась. Судорожно пощупала дочкин лоб. Он был горячее обычного. Закрытые веки подрагивали. Она не спала. Ей было плохо. Мать это чувствовала. Она заметалась, не понимая, что нужно сделать. Шагнула было в комнату, но вернулась. Бросилась к вешалке с одеждой, но остановилась.

– Я сбегаю за врачом, – понял её порыв гость. – Я знаю, где…

Он помчался, не договорив, не дал ей времени возразить. Не позволил и слова вымолвить. Впрочем, у неё совершенно не было на это сил.

Доктор оказался не очень доволен столь поздним вызовом. Выслушивал сурово, выстукивал ручкой по столу, отвечал сухо, писал что-то мелко и быстро. И всё-таки состояние девочки вызывало опасения. Марию это напугало. Гость тоже был беспокоен, но в отличие от матери, нашёл в себе мужество задавать много вопросов, чем ещё больше раздражал врача. Тот отвечал коротко и ясно. Но понятнее не становилось. Вероятно, он и сам не знал, что происходит.

Так в тревоге и хлопотах прошла неделя. Мария постелила гостю на старом кухонном диванчике. Опасений он не вызвал, страшнее было остаться со своей бедой наедине. К тому же мужчина как-то особенно проникся судьбой Вареньки. Они почти не разговаривали. Она не расспрашивала о случившемся, даже имени его не узнавала. Он тоже не тревожил её лишними разговорами. Только, когда мать подносила к дочери старинную иконку, он морщился и качал головой.

– Лишнее это. Не для неё.

Девочка действительно реагировала странно. Ворочалась, плакала сильнее, издавала непонятные звуки. Мария печалилась. Ей в детстве этот ритуал всегда помогал. Сына тоже «лечила» таким способом. Что-то было здесь недоброе. Но матери не хотелось об этом думать. Поэтому она утешалась другим.

Радостно было смотреть ей, как Стёпушка подкрадывается к сестриной кроватке и подолгу стоит над ней, неподвижно и заворожено разглядывая её лицо. Девочка тоже успокаивалась, точно чувствовала защиту. Материнское сердце таяло.

Весть о болезни Машкиной дочки разнеслась быстро. Прибежала соседка. Сердобольно охала. Слёзкой брызгала. А взгляд недобрый. Это даже гость заметил. Но промолчал. И всё же к совету её хозяйка прислушалась. Надежду вселял рассказ про бабку-знахарку из полузаброшенного соседнего села, которое в давние времена населяли то ли казахи, то ли татары. К этому времени почти все разъехались. Одни в Казань, другие прямиком в Москву. А знаменитая целительница, говорят, осталась. Благодатной и щедрой считалась алтайская земля для травников и народных врачевателей. Конечно, истинных мотивов старой знахарки никто не знал, а всё, о чём болтали местные, оставалось одними только слухами. Как бы там ни было на самом деле, Марию история воодушевила.

Доктор качал головой. Гость смотрел с сомнением. Но мать настояла на своём. Правдами-неправдами привезли женщину. Оказалась она не такой уж и старой. Выглядела совсем не таинственно. Обычная деревенская тётушка средних лет, с бронзовой кожей и азиатским разрезом глаз, делавшим её больше похожей на казашку. Хотя в поспешной русской речи проскакивали татарские словечки. Мария немного знала оба языка ещё с молодых лет, поэтому сразу ощутила разницу. Спрашивать не стала. До того ли было? Всё равно неосознанно вгляделась в целительницу пристальнее. Модное платье чуть ниже колена и синий платок, повязанный на манер банданы, делали её ещё менее загадочной. Она осмотрела больную, прищурилась, улыбнулась, оголив две позолоченных коронки посреди белозубого рта.

– Ранёхо ты, красавишна, с тенью тягаться удумала! – постановила знахарка. – Подрасти малёк, а там и видно будет.

Мария ахнула при упоминании самого страшного кошмара своего. Гость, не пожелавший выйти из укрытия, тоже всё слышал. Сердце его оборвалось: «Откуда ей знать? – мелькнула мысль, – или она…» Он осёкся. Мысли опасны.

– Вот этот подойдёт, – рыкнула женщина.

Мария непонимающе глянула на неё.

– Таз, говорю, пойдёт. Воды набери. По сих пор, – указала пухлым изогнутым пальцем. – Да, смотри, сама сделай. Без помощников.

Несколько минут спустя всё было готово. Знахарка разложила травы, намазала чем-то Варюшин лоб. Зашептала непонятные слова.

– Поди сюда, – скомандовала матери. – Да ближе! Не бойсь.

Она взяла Мариину руку, смазала её какой-то холодной, скверно пахнущей жидкостью, приложила к дочкиной макушке. Снова шёпот. Снова непонятные слова.

Девочка закряхтела. Тревожно завозилась. Мария забеспокоилась, но сдержалась. Знахарка не обращала ни на что внимания. Она была поглощена своим делом.

Варя ёрзала, хныкала, почти плакала. У матери сжималось сердце. «Тише, милая, тише», – повторяла она про себя.

Знахарка наклонилась над тазом, будто вглядывалась в воду, присматривалась к ней, прислушивалась. Двумя ладонями, сложенными в лодочку, зачерпнула немного. Притянула к губам, ни на минуту не прекращая непонятный монолог. Затем, руки её нависли над девочкой, выписывая в воздухе фигуры, а может быть слова. Вряд ли наблюдатели могли бы понять значение, но каждое движение имело смысл. Было и странное. Ни одна капля не пролилась за эти несколько мгновений.

Голос знахарки вдруг возвысился, слова стали громче и чётче, но ни взволнованной матери, ни её затаившемуся гостю так и не удалось разобрать ничего кроме многократно повторяющегося «Су!». На пике звука женщина вдруг развела руки, и вода выплеснулась на девочку.

Малышка затихла, и вдруг… Громогласный скрипучий крик заполнил весь дом. Мария зажмурилась, боль сжала всё её нутро. Не физическая, но та, что намного сильнее. Справившись с собой, женщина поглядела на дочь и ахнула. Впервые за всё время на неё смотрели огромные зелёные глаза. Варя больше не плакала. Она улыбалась во весь свой беззубый младенческий рот.

– Вот так, – заключила знахарка, – поживём ещё. Да, красавишна?

***

Они сидели за столом, допивая остывший чай. Мария смотрела в окно, размышляя о том, как будет поднимать двоих детей одна. Поминутно она прислушивалась к происходящему в комнате. Шумно сопел Стёпа. Отрывисто дышала Варя. Знахарка не захотела дожидаться утра. Уехала ночью. Гость так и не вышел к ней. Уже засветло заглянул в небольшую хозяйкину комнату, осведомится о состоянии девочки.

Теперь он наблюдал за Марией с особенным вниманием. Он слышал о ней раньше, но толки оказались так далеки от правды. Это его не удивляло. И всё же…

– Как вы будете, – начал он осторожно, – дальше?

Мария взглянула на него отстранённо, будто не сразу поняла вопрос.

– Я… не знаю…

Они снова замолчали. Он что-то обдумывал, решался. Она пыталась собрать обрывки мыслей в одно и продолжала прислушиваться.

– Я помогу, – выпалил гость.