И будь что будет! Книга I: Повелитель моря – 1

– Что вы хотели, батюшка?

– Принеси сеньору капитану чашечку чая, – приказал дочери сеньор Хакоб. И, довольно улыбаясь, повернулся к Анри: – Капитан «Милости божьей» доставил с Кюрасао партию отличного чая по сходной цене. Часть её я уже отправил в Веракрус, кое-что вы бы могли предложить губернатору, а кое-что, полагаю, вы захотите взять на корабль.

– Не откажусь. Жаль, война не благоволит торговле. Гораздо выгоднее было бы продать чай в Сент-Джонсе. Я слыхал, что сэр Хэмптон большой любитель чаепитий.

– Все войны когда-нибудь заканчиваются, сеньор капитан, – философски заметил сеньор Хакоб.

– Ладно, пока будем ждать мира, займёмся делами домашними.

Выслушав жалобы управляющего на участившиеся нападения на обозы, Анри был неприятно удивлён, услышав, что среди бандитов были замечены и индейцы.

– Удалось узнать, какого они племени?

– Увы, сеньор капитан, – сокрушённо развёл руками сеньор Хакоб. – Вначале предположение, что нападение на обоз, вёзший в каменоломню продовольствие, было совершено индейцами, основывалось на том, что охранявшие его стражники и возница были убиты стрелами. После этого по настоянию сеньора управляющего каменоломней мне пришлось позволить ему увеличить число охранников и вооружить их огнестрельным оружием. С тех пор была лишь одна попытка нападения, которую отбили. Выжившие сообщили, что среди нападавших были белые и индейцы, однако бандиты, получив отпор, ретировались, оставив лишь трупы, а те, как вы понимаете, сеньор капитан, не говорят. Я сохранил для вас докладное письмо сеньора Рауля, где он описывает этот инцидент. Желаете его видеть?

Анри кивнул. Сеньор Хакоб порылся в одном из ящичков бюро и подал ему бумагу.

Бегло пробежав глазами отчёт о расходах, Анри остановился на подробном описании нападения. Дочитав, ясно представил себе картину того короткого боя.

Сеньор Хакоб, зорко следивший за выражением лица дуэнё, как только тот отложил бумагу, тут же посетовал на увеличившиеся расходы, связанные с наймом новых охранников.

– За безопасность этих мест отвечает губернатор. Компенсируйте эти расходы повышением цены камня, поставляемого городу на строительство новой крепости, – остановил Анри сетования управляющего.

– Именно это я и желал услышать от вас, сеньор капитан! – улыбнулся сеньор Хакоб. – Однако вам придётся самому держать ответ за это повышение перед его превосходительством, которому обязательно пожалуется алькальд.

– Надеюсь, до следующего разговора с губернатором я найду убедительные слова для оправдания, – Анри невольно вспомнил недавний визит во дворец и добавил:

– Да, сеньор Хакоб, мне к двадцать третьему понадобятся три флейта, так что прикажите первым же капитанам, прибывшим в город, загружаться камнем и ждать моих дальнейших распоряжений. И приготовьтесь принять древесину с городского склада, которой его превосходительство расплатился за призовые корабли. Часть её я потом заберу для форта Каугэй. А сейчас я желаю видеть отчёты о торговых операциях.

Просматривание отчётов прервала Фебе, принеся чай. Во время чаепития Анри обменялся с сеньором Хакобом мыслями по поводу дальнейших планов. После, досмотрев книгу расходов и доходов, он долго и упорно отказывался от настойчивых приглашений отобедать и, наконец, воспользовавшись появлением второго солдата, откланялся и ушёл.

Глава 7 Тяжёлые думы

Хотя дочь управляющего была отменной кухаркой, Анри предпочёл пообедать в трактире «У Сандро», где обычно проводила время команда «Победоносца». К тому же дорога, особенно длинная, располагает к размышлениям. А думать было о чём – слишком уж тревожные новости прислали с каменоломни. Бандиты, напавшие на обоз, скорее всего, английские приватиры. То, что они оказались в окрестностях Белисе, вызывало беспокойство. Но то, что с ними были индейцы, волновало куда сильнее.

Ещё в 1512 году Его Католическое Величество Фердинанд II Бургосскими законами отменил рабство индейцев, но обложил их данью. Это заставило покорённые народы заниматься выращиванием культур, которые были необходимы испанцам, часто в ущерб тем, что кормили самих индейцев. Первое место в этом списке заняли специи. Основным товаром, вывозимым с Юкатана, стала ваниль. Большим спросом пользовались также кориандр, перец и, конечно же, какао. Для самих же индейцев главным растением, кормившим их со времён Кукулькана, оставался маис. Не менее важным для майя было и хлебное дерево – рамон. Разнообразие в пищу вносили возделываемые умелыми руками аборигенов бобы, томаты, тыква, батат, маниок, ямс и маланга. Не пренебрегали майя и фруктами: в маленьких садиках возле каждого дома без особых усилий росли папайя, авокадо, сапот, саподилья, аниона и гуайяво.

Испанцы тоже научились выращивать на своих асьендах и энкомьендах большинство этих питательных и вкусных культур. Однако, как бы они ни старались, урожай у индейцев всегда был обильнее, несмотря на более примитивные, с точки зрения колонистов, методы.

Хотя торговать с индейцами было запрещено ещё Карлом V во времена конкисты[65 - Конкиста – с исп. «завоевание». Термин, употребляющийся в исторической литературе применительно к периоду завоевания испанскими колонизаторами Центральной и Южной Америки в XV – XVI веках.], торговцы частенько наведывались тайком в дружественные индейские деревни. Да и как иначе? Ведь торговля в колониях имела столько ограничений, что каждому негоцианту, дабы быть успешным, приходилось заниматься контрабандой. Анри не был исключением. Время от времени он наведывался за дарами юкатанской земли в небольшое селение, основанное на месте некогда великого города. Город был заброшен настолько давно, что даже имени его никто не помнил. Майя, вновь заселившие развалины, называли это место просто: Алдеа – Деревня. Монахи-францисканцы, добравшись сюда, из-за большого каменного бассейна, некогда снабжавшего водой древний город, нарекли поселение «Каменный пруд». Индейцы не возражали, лишь перевели название на свой майя[66 - Майя – один из майяских языков. Ныне называется «юкатекский» для отличия его от других майяских языков (например, киче, ица и т. д.). На сегодняшний день на юкатеке говорит около 5 миллионов человек. Вся майяская группа языков состоит из 28 живых и 3-х вымерших.] – Алтун-Ха.

Верные своему христианскому долгу, братья регулярно посещали селение из расположенной неподалёку миссии и приводили «детей природы» к истинной вере. Вот только однажды, при очередном визите, они застали жрецов за ритуальным жертвоприношением на вершине величественного пирамидального храма. Возмутились, привели из Саламанки солдат – и за своё нежелание отказаться от веры предков служители культа предстали перед судом. Обвинения в убийстве соплеменников были доказаны, и жрецы отправились на виселицы. По решению суда подожгли и языческие храмы-пирамиды —чтобы уберечь новых христовых «овечек» от соблазна. С тех пор оставшиеся в Алтун-Ха индейцы мирно занимались земледелием, послушно крестили детей в недалёкой миссии и тихо, незаметно привносили в новую веру элементы старых традиций и ритуалов.

Майя из Алтун-Ха были первыми краснокожими, увиденными Анри. Его покорили эти мудрые и трудолюбивые люди. Но ещё больший интерес вызвали руины некогда огромного города. Желая понять, как люди, возделывавшие поля каменными мотыгами и палками-копалками, могли построить нечто такое значимое, подчинявшееся единой планировке и продуманное до мельчайших деталей, он пытался расспрашивать местных. Однако индейцы относились настороженно к чересчур любопытному испанцу. Чтобы заслужить их доверие, Анри даже освоил майя – язык, давший названия многим местным племенам, на нём говорившим. Оказалось, что лишь служители богов знали тайны предков, но, увы, жрецов больше не было, и удовлетворить любознательность Анри оказалось некому.

Общаясь, обменивая испанские ножи и топоры на шкуры и специи, солёное мясо – на фрукты и овощи, а драгоценную соль – на какао, Анри подружился с местным касиком[67 - Касик – вождь. Первоначально так назывались вожди на языке таино, коренного населения Антильских островов, которые первыми из индейцев вступили в контакт с испанцами. Позднее испанские колонизаторы стали называть касиками правителей всех индейских народов.], получившим при крещении имя Хосе, но называвшем себя по-своему – Кама Каб – «Сильная Рука». Да и среди других жителей селения испанец, говоривший на их родном языке, вызывал симпатию. Именно майя из Алтун-Ха и подсказали ему когда-то, где искать месторождение камня.

Всю дорогу Анри перебирал в голове то немногое, что знал о местных племенах. Наиболее вероятными сообщниками приватиров ему показались ица, ибо этот народ до сих пор не был покорён. Но с другой стороны, от миссионеров было известно, что последние города ица расположены где-то очень далеко, у озера, скрытого непроходимыми джунглями в глубине полуострова. Да и, по слухам, сопротивляясь новой вере, они с особой жестокостью расправлялись с каждым христианином, оказавшимся поблизости, не исключая своих соплеменников. Восстание жителей одной из майяских деревень казалось менее вероятным, но и это нельзя было исключить.

«Надо на утро отряд небольшой собрать и наведаться в Алтун-Ха. Как бы то ни было, Кама Каб непременно хоть что-то, да знает», – решил Анри, раздвинул полог и вошёл во владения сеньора Сандро.

После яркого полуденного солнца трактир встретил полумраком и гомоном. Анри осмотрелся. Зал был забит посетителями. Немалую часть составляли его пехотинцы, выделявшиеся чёрно-синими колетами. В конце зала Анри заметил за одним из длинных столов дона Себастьяна и Густафа. Команданте всегда выбирал место, с которого можно вести наблюдение за залом и входом. Увидев Анри, он вскочил, толчком согнал сидевшего рядом пехотинца и взмахом руки предложил альмиранте присоединиться. Махнув в ответ, Анри отпустил сопровождавших его солдат и стал продираться через зал. Проходя мимо устроившегося возле компании матросов абордажника, уступившего ему место, извинительно похлопал того по плечу. Будучи уже немного навеселе, вояка осклабился и поднял керамическую чашу:

– Ваше здоровье, ми альмиранте!

Анри уселся рядом с доном Себастьяном и поискал глазами хозяина заведения. Сеньор Сандро Рамирес разносил еду. Маленький, кругленький, с жидкими седыми волосёнками, ореолом обрамлявшими лысину, и такой же седой и жиденькой, коротко стриженой бородёнкой, он умудрился удерживать три керамические миски с пикадильо в одной руке в то время, когда второй ловко засовывал деньги в кожаный кошелёк, висевший на поясе под длинным засаленным, не раз залитым разными соусами фартуком.

Выцветшие, заплывшие жирком, но зоркие глазки трактирщика уже давно заметили знакомого посетителя. Встретившись взглядом с уважаемым гостем, сеньор Сандро приподнял руку с тарелками, но, чтобы быть уверенным, что жест был правильно истолкован, прокричал высоким, почти женским голосом:

– Уже несу, сеньор Андрэ!

Засунул в кошелёк последний мараведи, повернулся в сторону очага, где его жена помешивала черпаком булькавшее в большом котле варево, заполонившее трактир аппетитным ароматом, и крикнул:

– Вина сеньору Андрэ!

Сеньора Долорес, невысокая дородная женщина, взглянула на мужа, поправила выбившиеся из-под чепчика черные локоны, кивнула и, степенно развернувшись в сторону открытой двери возле сервировочного стола, закричала низким, гудящим голосом:

– Лусия, неси вино сеньору Андрэ!

Трактирщик раздал суп и направился за следующими порциями. Неся в одной руке очередные три миски, грузный сеньор Сандро с удивительной ловкостью огибал столы и бродивших в поисках места посетителей. При этом второй успевал бить по тянувшимся к еде рукам менее значимых гостей, приговаривая:

– Терпения, сеньоры! Придёт и ваш черёд!

В ожидании еды Анри повернулся к дону Себастьяну. Тот сидел, опершись о стену, и, поигрывая кубком, терпеливо ждал, когда с ним заговорят.

– Пленных передали, команданте? – голос Анри тонул в гомоне пивших, жевавших, разговаривавших и громко смеявшихся посетителей.

– Лишь часть, альмиранте. Из форта прислали всего десять солдат с альфересом[68 - Альферес (исп. El alfеrez) – знаменосец. Самый младший офицерский чин. Командует знаменной группой из 2-3 человек, но при необходимости может заменить теньенте или даже капитана.], так что они будут забирать приватиров партиями по тридцать человек. Я сопроводил на берег первую и усилил конвой нашими пехотинцами под командованием кабо Ромеро. За передачей остальных проследит теньенте де Мур-и-Котонер, – негромко, в привычной ему манере доложил дон Себастьян.

Анри пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать. Всегда тихий и бесстрастный, голос дона Себастьяна преображался лишь во время боя. Только тогда можно было оценить всю его силу. Раньше этот аристократ раздражал Анри своей манерой говорить, но за два года их знакомства, в течение которых эль команданте де ла терсиа наваль стал чуть ли не его тенью, Анри не имел ни единого повода упрекнуть дона Себастьяна. Гранд строго придерживался установленных правил, не делал различий между безродными и именитыми, на абордаж шёл впереди солдат, увлекая их своей отвагой, безропотно сносил все тяготы корабельной жизни и при этом умудрялся выглядеть опрятным. Солдаты уважали и любили своего командира ничуть не меньше, чем самого Эль Альмиранте.

– Ваше пикадильо, сеньоры! – известил трактирщик и принялся расставлять тарелки с едой перед Анри, доном Себастьяном и Густафом.

– Вы умеете вовремя появиться, хеер Верн! – заулыбался навигатор.

– А вы что, давно ждёте? – Анри поочерёдно глянул на дона Себастьяна и Густафа.

Дон Себастьян пожал плечами, поставил кубок, выбрал из кучи деревянных ложек, лежавших посередине, две, протянул одну альмиранте:

– Я не успел даже выпить своё вино, – и потянулся к центру стола за лепёшкой.

– Зато я уже выпил две картийи[69 - Картийо – старинная испанская мера объёма жидкости, равная примерно 0,5 литра.] пива и здорово проголодался, – Густаф весело рассмеялся и принялся крошить в суп лепёшку.

Дон Себастьян вызвался прочесть благодарственную молитву. Едва он закончил, как пятнадцатилетняя дочь сеньора Сандро принесла кувшин и оловянный кубок. Весёлая сеньорита Лусия сверкнула большими жгучими глазами, налила вина и, не забыв показать ямочки на румяных щёчках симпатичным богатым сеньорам, грациозно удалилась.

Набирая ложкой густой наваристый суп, Анри взглянул на сидевшего почти напротив Густафа. Раскрасневшийся то ли от выпитого, то ли от духоты, тот с упоением разминал ложкой размокшие в пикадильо кусочки лепёшки. При этом он что-то тихо бормотал себе под нос. Довольный вид и подобные мурлыканью звуки сделали голландца похожим на кота. От Густафа исходило такое умиротворение, что Анри невольно залюбовался. Навигатор был его ровесником, но выглядел моложе. Его длинные, слегка курчавившиеся, некогда тёмно-русые волосы яркое карибское солнце сделало золотистыми. Вытянутое худощавое лицо усеяли веснушки, придавшие налёт юношеской невинности. Этот эффект усиливался чистым взглядом голубых глаз и стыдливым румянцем, мгновенно заливавшим неподверженное загару лицо по поводу и даже без оного.

Фраза Густафа о том, что Анри всегда появляется вовремя, напомнила момент их первой встречи.