– А есть тот, кто может помешать? – иногда меня так злили её недомолвки, что готова была зубами скрежетать.
– Есть…
– Ба-а-а… – взвыла я, так и не дождавшись продолжения. – Знаешь такую пословицу: «Предупреждён – значит вооружён?».
– Даже если будешь предупреждена, с этим человеком ты не справишься точно, – глухо ответила она, – так что живи, а я постараюсь, тебя оградить от нежелательных элементов.
– Успокоила, – фыркнула, понимая, что больше не вытяну из неё ни слова. – Эх, нет бы, чтобы сразу всё рассказать, разложить по полочкам.
– И смотреть, как ты будешь шарахаться от каждой тени или падать в обмороки от нервного истощения? Нет, уж. Так и молоко может пропасть, а тебе дитятку кормить надобно. Здесь, в этой глуши, ты в безопасности, поверь.
Верить хотелось, но после её слов глубоко в подсознании засела тревога, от которой никак не удавалось избавиться. Мысли опять вернулись к отцу малышки. Другого варианта, кого следует опасаться, у меня пока не было. Интересно, кого леди Ди выбрала в кандидаты? Если судить по амбициозно-отвратительному характеру, доставшемуся ей при разделении души, то кого-то очень влиятельного и опасного. Не самый лучший выбор, особенно для меня.
Дела спорились. Несмотря на ветхий сруб колодца, воду набрать удалось, впрочем, как и растопить печку. За сараем отыскался мыльный корень, который здесь используют для хозяйственных нужд, так что даже пелёнки выстирать успела, не до кристальной белизны, конечно, но главное, что чистые.
Протянув найденные в сундуке верёвки между яблонь, и развесив бельё на просушку – благо ветер стих, а то ведь прищепки найти так и не удалось, – я возвращалась к дому, когда калитка, скрипнув, известила о госте.
Глава 4
Время пролетело незаметно, в повседневных делах и заботах. Судя по солнцу, уже давно перевалило за полдень, а я так и не присела, и даже не поела, поэтому настроение, надо признать, опустилось к отметке «ниже среднего».
Непривычные к грубому труду руки побаливали от появившихся мозолей, а ноги гудели от беготни, причём, вполне обоснованной – то дров наколи, то воду принеси, то постирать не забудь, то развесь бельё. А ведь я ещё не убирала, не готовила есть… И как раньше женщины всё успевали? Даже не представляю. Но, судя по объёму предстоящей работы, у меня ещё всё впереди.
– Доброго дня, хозяюшка, – здоровенный детина, едва протиснувшийся в покосившуюся калитку, выглядел угрожающе – пудовые кулаки, широченные плечи, рост под два метра, и всклоченная борода, с застрявшими в ней сухими листьями, которая, как заключительный штрих, могла бы запросто дополнить картину «Разбойник с большой дороги», если бы не открытая, немного щербатая улыбка, и задорный блеск по детски ярких голубых глаз.
– И тебе не хворать, – пробормотала я, закончив осматривать парня с ног до головы. Инстинкт самосохранения подрёмывал на закоулках сознания, не подавая никакого сигнала, а это значило, что бояться мне не стоит, по крайней мере, пока…
– Мы тут с вашим дедом Захарием ходили на охоту, в общем, вот, – гость скинул заплечный мешок и вытащил свёрток из листьев лопуха, в которые была завёрнута пара куропаток, – он просил передать вам к обеду. Сам же наведается в гости вечером. Вы… это… если надо чем помочь по мужской части… в смысле гвоздь прибить, или починить что, не стесняйтесь, обращайтесь, мы с женой по соседству живём.
Хотела тут же пожаловаться на старый колодец, но вспомнила одну немаловажную деталь – платить за работу мне было нечем.
– Буду иметь в виду, большое спасибо, – поблагодарила парня, подходя ближе, чтобы забрать дичь, – и за гостинец от деда тоже.
– Да не за что, – беспечно пожал тот плечами, передав свёрток из рук в руки, но уходить не торопился, переминаясь с ноги на ногу.
– Что-то ещё? – поторопила я его, поскольку в любую минуту мог раздаться призывный плач моей крохи, а я ещё не всё успела сделать из запланированного.
– Вы не могли бы посмотреть мою жену? Надиль на сносях и очень волнуется, говорит, что движений малыша почти не чувствует. Раньше он то и дело пинал её в бока, а теперь затих.
– Мне что сделать? – удивлённо заморгав, решила переспросить на всякий случай, вдруг не правильно поняла.
– Ну, вы же знахарка. Или, как там по правильному, по научному..? Целительница, вот, – смутился он. – Можете людей лечить, и всякое такое.
– Это кто ж тебе такое сказал? – удивилась ещё больше.
– Так дед ваш и сказал, – совсем стушевался парень, того и гляди ножкой начнёт шаркать, – я ему пожаловался, что так и так мол, а он: «Сил у меня маловато, не увижу что к чему, вот Динка моя, другое дело, она сможет, если захочет, конечно».
– Дед ошибся, я ничего подобного не умею, – разозлилась на старика.
Да как он мог? Зачем выдумывать такое, обнадёживать человека? Целительница… Вот же, старый хрыч.
– Вы, это, если думаете, что я не смогу отплатить ваши труды, что у меня нет денег – это не так. Я хороший плотник, и в долгу не останусь, – глаза парня потемнели, будто заледенели и за добродушием прорезался стальной характер. – Вы подумайте, а я вечером загляну.
Не дав время ответить, тот шмыгнул за калитку, прикрыв за собой дверь.
Ну, дед, ну, удружил. Мало на мою голову свалилось забот и неприятностей, а он ещё такие слухи распространяет. Зачем?
– Мальчик прав, – произнесла бабуля, появившаяся рядом из ниоткуда, – ты целительница, только ещё сама пока об этом не знаешь.
– Тот самый семейный дар? – фыркнула я, воспринимая её слова скорее как насмешку, а не как истину в последней инстанции.
– Тот, о котором могут знать посторонние, ведь шило в мешке не утаишь, и выход энергии давать придётся, чтобы не сгореть от её избытка, – ответ прозвучал без тени обычного ехидства, – рано или поздно дар всё равно себя проявит, так что будь готова.
– А есть тот, о котором не могут знать посторонние? – смеяться расхотелось окончательно, почему-то в память врезались именно эти слова, подтверждение или опровержение которых хотелось услышать прямо здесь и сейчас.
– Есть, – ответила бабуня, недовольно поджав губы, словно я пытаюсь выведать у неё секреты не про себя, а про кого-то другого, – ты можешь усиливать любой артефакт, любое заклинание, любой талант, проявившийся у человека, любую разновидность магической силы, делая её носителя практически неуязвимым, и если об этом кто-то узнает…
Старушка многозначительно замолчала, но и так не трудно было догадаться о том, что произносить вслух она не стала – если об этом кто-то узнает, столь же амбициозный, как мой бывший женишок, проблем не оберёшься. Проверено на личном опыте.
Положив свёрток на порог, я повернулась к бабуне, смерив её тяжёлым взглядом.
– Чего я ещё не знаю, что напрямую касается меня? – уперев руки в бока, спросила я.
– Много чего, – скопировав мою позу один в один, фыркнула та, – например, как обработать тушку куропатки, как сшить распашонку для малышки, как приготовить тот или иной отвар, или… почему, например, у твоей соседки малыш в утробе стал менее активным. Тебе как, вывалить всё сразу, на твою бедную головушку? Или, может, как и прежде выдавать информацию порционно? Уверена, что смогла бы всё нормально переварить и при этом не сойти с ума, если бы я начала рассказывать тебе сходу?
– Нет, не уверена, – пришлось признать, что старушка права: расскажи она мне всё в первую же встречу – одним обмороком я бы не отделалась, запросто могла и умом тронуться.
– Запомни, внучка, торопыги долго не живут, в нашем с тобой случае размеренность – залог успеха и долгожительства, а так же обычного женского счастья, без которого и жизнь не мила.
– Извини, просто столько новостей каждый день узнаю, что голова кругом, – покаялась я, чувствуя себя неуютно, ведь она действительно заботится обо мне, учит уму разуму, а я тут со своими претензиями.
– Да ладно, чего уж, молодая ты ещё, неопытная, многого не знаешь, о ещё большем даже не догадываешься, – растаяла старушка, улыбнувшись. – А Данилке не отказывай, посмотри его жену. Он мастер на все руки, и сруб на колодец тебе в благодарность сделает, и навес на дровянике подлатает. Пока своим мужиком не разживёшься.
– Хватит с меня мужиков, от одного ещё не отошла, – отмахнулась я, – а насчёт этого Данилы… Что я могу сказать его жене, если ничего в этом не понимаю? И уж точно никакой целительской магией не обладаю… по крайней мере пока.
– Да всё там у неё нормально, малец в утробе вырос крупным, места стало мало, вот они и затих перед родами, так обычно и бывает, – разъясняла мне бабуня, – а когда положишь руку на живот, закрой глаза и попробуй внутренним взором увидеть.
– Чего, органы? – ужаснулась я, от одной только мысли, что придётся всё это изучать, стало дурно.
– Проблему, горе моё луковое, если она есть, – рассмеялась бабуня. – Когда у человека всё хорошо, и у тебя на душе будет светло и радостно, а когда проблемы – муторно и горько. Сначала научишься диагностировать, а затем уже и лечением попробуем заняться. А пока… поставь воду греться, доведи её до кипения, положи куропаток в тазик и полей их. И так с любой дичью. Водоплавающих нужно держать в горячей воде подольше, минуты три-четыре, периодически переворачивая с брюшка на спинку, чтобы тушка ошпарилась вся целиком, и под крыльями, кстати, тоже, а этой мелюзге и полминуты нормально будет.
– Зачем? – не поняла я.
– Затем, что дичь нужно ощипать сначала, а после ошпаривания пёрышки будут отделяться с лёгкостью. Или ты думала, что я буду разделывать дедов гостинец?
– И за что мне… такое счастье? – покосившись сначала на рябеньких куропаток, похожих на маленьких курочек, а потом на бабуню, закончила совсем ни тем, чем хотела изначально.
– Ничего, деточка, мы, женщины, сильные – справишься.