Битва над бездной

– В таком случае попытаюсь дополнить нарисованную вами картину хорошим меню, которое изобилует разными, в том числе экзотическими, блюдами и напитками, – воскликнул Эди, чтобы акцентировать внимание на себе.

– О-о, Эди, мне муж многое рассказал о вас, но он, как теперь понимаю, многое не договаривал, – неожиданно оживилась она. – Давайте, предлагайте, на что обратить внимание в первую очередь.

– Анна Ильинична, у стола в ожидании любых ваших заказов находится прекрасный специалист своего дела, лучше посоветоваться с ним, – предложил Эди, указав на стоящего несколько в стороне в ожидании заказов официанта. – Лично я закажу салат из свежих овощей и шашлык из баранины, а то я изрядно проголодался, – продолжил Эди, бросив на Моисеенко многозначащий взгляд, мол, вы же знаете, что со мной было. И тем более ему хотелось втянуть в разговор отчего-то притихшего резидента.

– Для кавказца и спортсмена на вечер баранина – это нормальное явление, но нам, обычным физкультурникам, наверно, следует выбрать что-нибудь проще, – заметил Моисеенко. – Дорогая, давай послушаем Эди и действительно посоветуемся с официантом. Да, кстати, что закажет Леночка?

– Салат из свежих овощей, форель на гриле и слегка прожаренные на оливковом масле шампиньоны, а из спиртного – бокал шабли урожая 1986 года, – ответила она, вопросительно взглянув на Эди, который чуть не обомлел от того, насколько спокойно и со знанием дела это было произнесено.

Услышавший ее пожелания официант тут же внес их в заказ, но оговорился относительно вина, пояснив, что вина шабли, как правило, должны пробыть в бочке от одного года до четырех лет и потому большая редкость для ресторана. Но при необходимости он постарается выяснить наличие такого вина в других ближайших ресторанах. На что Елена заметила:

– Тогда не надо классического шабли, лучше посмотрите у себя «Пти Шабли». Оно доступнее, так как ему, чтобы достичь расцвета, требуется всего несколько месяцев, и потому рестораны, подобные вашему, запасаются им впрок.

– Вы правы, конечно, я посмотрю, думаю, этот заказ выполним, – почтительно сказал официант, задержав изучающий взгляд на Елене, но, быстро опомнившись, обратил свои взоры на жену Моисеенко, которая недолго думая буквально повторила заказ Елены, в том числе и относительно вина.

– В таком случае мне остается согласиться с Эди и заказать шашлык, – промолвил Моисеенко, изобразив на лице широкую улыбку. – А что касается напитка, то принесите нам непочатую бутылку обычной русской водки, но только качественной. Вы, конечно, понимаете меня.

– Дорогой, может, чего-нибудь полегче? – вопросительно изрекла Анна Ильинична, удивленно глянув на мужа.

– К мясу как раз будет, – отшутился он. – Надеюсь, Эди, вы поддержите меня в этом выборе?

– Чего только не сделаешь ради хорошего человека, – заметил он, – хотя к опьянению отношусь, как учил Аристотель.

– Неужели и о водке он что-нибудь говорил? – удивился Моисеенко.

– Говорил, что опьянение – это добровольное сумасшествие, – легко рассмеялся Эди.

– Я читала, что о водке написал Чехов, – как бы между прочим заметила Елена.

– И что он сказал, поведай-ка нам, Леночка? – вытянув подбородок в ее сторону, спросил Моисеенко.

– А то, что водка белая, но красит нос и чернит репутацию. Так что будьте осторожными с этим напитком, – хихикнула она.

– Но мы не будем столько пить, мы свою меру знаем, – отшутился резидент, – так что, товарищ официант, выполняйте мой заказ и по части водки, – потребовал он.

Спустя каких-то двадцать минут за столом у фонтанчика шло веселое застолье. Произносились тосты в честь дам с пожеланиями достижения успехов в перестройку, когда многое привычное уходит в прошлое и ему на смену приходит многообещающее новое бытие.

Все это время Анна Ильинична не спускала глаз с Елены, делала комплименты ее красоте, начитанности и умению лаконично излагать мысли. Елена реагировала на это то весело, играючи, то якобы смущаясь открытой лести взрослой женщины, то еле заметно напрягаясь, когда приходилось отвечать на вопросы, связанные с перспективой ее отношений со своим спутником, задаваемые в разной интерпретации. Она на них отвечала, как условились с Эди, мол, он друг семьи, помогающий ее папе выстоять в тяжелой ситуации, и она ему очень благодарна. При этом не забывала часто встречаться взглядами с Эди, чтобы увидеть, как он реагирует на ее поведение. И каждый раз, прочитав в его глазах, что все идет нормально, искренне радовалась.

Скоро музыканты заиграли легкую танцевальную музыку. Моисеенко неожиданно предложил Эди станцевать с его женой, а сам пригласил Елену.

Анна Ильинична двигалась легко и плавно, упиваясь музыкой танца, при этом не забывала ненавязчиво интересоваться его жизнью, не раз подчеркнув, что Елена прекрасная девушка, поинтересовалась планами Эди в отношении нее на будущее. Получив ответ, что, как только сможет в полной мере выполнить данные отцу Елены обещания, должен будет активнее заняться исследованиями, она вкрадчивым голосом заметила:

– Может быть, вы и правы, а то муж как-то расстроенно поведал мне, что она девушка несколько ветреная. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю? – И тут же, не дожидаясь ответа, продолжила: – О-о, такой молодой человек, как вы, должен иметь надежный тыл. Андрей Ефимович говорит, что вас ждет большая перспектива. Он вообще высоко ценит кавказских людей. Знаете, сегодня он познакомился с одним министром из вашей республики по имени, кажется, Альберт, который готовится ехать на всемирную выставку в Дамаске, чтобы представлять республиканский раздел. Так вот он пригласил мужа в гости по возвращении из Сирии, обещал устроить горную экскурсию. О-о, было бы здорово, если бы и вы приняли участие в этой экскурсии…

«Интересно, кто же он, этот гостеприимный министр, которого, по всей вероятности, зовут Али, а не Альберт, ибо таких имен у чеченцев практически нет? – внутренне напрягся Эди… Конечно, внешне это никак не проявилось: он по-прежнему с застывшей улыбкой на лице слушал словоохотливую и, по всему, любящую танцы женщину. – Не дай бог, это Асланов Али, что возглавляет министерство пищевой промышленности, так он, прекрасно знающий о моей службе в комитете, без всяких задних мыслей может провалить меня. Как бы узнать, интересовался ли Моисеенко у него мной? – мелькнула тревожная мысль. – По логике вещей не должен был упустить такую возможность, тем более что совсем недавно попытался это сделать через газеты и обком комсомола. Вполне допустимо, что по каким-то объективным причинам не смог, не успел, могли отвлечь и срочные дела или встреча была короткой. Нет, это нелогично, разговор состоялся, говорили о республике, и он бы не нашел секунды, чтобы спросить?.. Такого просто не может быть, ведь он, заряженный на получение нужной ему информации, после нескольких слов включил бы в материю диалога интересующий его вопрос.

Если все-таки резидент задал такой вопрос и получил на него раскрывающий меня как сотрудника КГБ ответ, то непонятно, почему не удается уловить в его поведении или в выражении глаз ничего, что в какой-нибудь, даже ничтожной, доле свидетельствовало бы об изменении его отношения ко мне? Будь это так, то хоть в каких-то мгновениях это должно было проявиться. Может, резидент умело скрывает, ведь он же профи? Вполне возможно! Но даже в рассказе его жены не просматриваются ни малейшие нотки игры. Наоборот, она об этом министре и его приглашении на Кавказ говорит с явной надеждой на возможную поездку в горы», – рассуждал Эди, угнетаемый отсутствием ответов на возникшие вопросы.

В этой ситуации оставалось терпеливо ждать и пытаться зафиксировать любую зацепку, подтверждающую или опровергающую его сомнения о министре. «Как бы то ни было, сегодня нужно будет установить министра и поработать с ним. Сейчас же важно не нервничать и спокойно довести начатый ужин до конца», – заключил он и, дождавшись небольшой паузы в монологе дамы, учтиво произнес:

– Анна Ильинична, насчет ветрености Елены я уже знаю, меня об этом Андрей Ефимович предупредил. Конечно, неприятно было узнать, что у такого отца, как Александр, легкомысленная дочь. Несомненно, я буду это учитывать в своих дальнейших отношениях с ней, хотя скажу откровенно, мне все равно, ветрена она или монахиня-затворница, ведь я не планирую связывать с ней свою судьбу. Но вот что касается желания Андрея Ефимовича побывать в республике, то уверяю вас, если бы я знал об этом раньше, то сейчас мы с вами делились бы впечатлениями от пребывания в самых красивых тамошних местах.

– Дорогой Эди, вы только не вздумайте обижаться на мужа. Я думаю, он так к слову рассказал мне о своем новом знакомом и вашем земляке. Интересно, а вы не знаете министра с именем Альберт?

– Я рядовой ученый и потому не вхож в министерские круги, они живут, как говорится, обособленно и мы редко пересекаемся с ними, – улыбнулся Эди.

– Не скромничайте, пожалуйста, мне муж рассказал буквально на днях, что вы известный в республике историк и спортсмен. Так что министр вас наверняка знает, хотя вам он и неизвестен. Отсюда делайте вывод – чей круг важнее, – усмехнулась Анна Ильинична.

– Если говорить об административном ресурсе, то, конечно, министерский, – отпарировал Эди.

– Дорогой Эди, у вас есть все, чтобы изменить положение вещей: вы умны, сильны и даже весьма симпатичны, так что дерзайте, – уже серьезно промолвила она, устремив буравящий взгляд, как это делала Люба, в самые его зрачки. – И обязательно держитесь Андрея Ефимовича, тогда у вас будет все хорошо, – добавила она в назидательном тоне.

– А как быть с министрами? – задумчиво произнес Эди, пытаясь вернуть ее к разговору о новом знакомом Моисеенко. При этом у него мелькнула мысль о том, что Анна Ильинична – не просто жена резидента, но и выполняет другие специфические функции. Об этом необходимо предупредить Елену, иначе она может угодить на ее психологический крючок.

– Я поняла, Эди, думаю в Чечню нам лучше ехать с вами, чем с человеком, которого Андрей только что узнал, – улыбнулась Анна Ильинична, продолжая впиваться в его зрачки.

– Ваша логика безупречна, Анна Ильинична, но решение за Андреем Ефимовичем, – заметил Эди, спокойно восприняв ее взгляд.

– На том и будем держаться, дорогой Эди, – нежно промолвила она и подарила ему игривую улыбку, которая совпала с последними нотами танго.

Через минуту они вернулись к фонтанчику, а ушедшим в глубину зала Моисеенко и Елене пришлось это делать, обходя столы. Когда те уже почти добрались до места, один, сидящий за соседним столом разгоряченный спиртным молодой человек, неожиданно схватил проходящую мимо Елену за руку и попытался усадить к себе на колено, крикнув при этом: «Тебе что, парней не хватает, что со стариком связалась?».

Елена сначала бросила растерянный взгляд на Эди, который уже рванулся к ней, а потом резко ударила своего обидчика в горло ребром ладони свободной руки. После чего тот, схватившись обеими руками за ушибленное место, рухнул со стула под общий хохот наблюдавших эту картину отдыхающих. Эди ничего не оставалось, как взять Елену под руку и привести к своему столу. Моисеенко же, обескураженный случившимся, молча последовал за ними.

Возмутителя спокойствия через минуту скрутили и увели стремительно вбежавшие в зал два милиционера.

– Елена, вы просто молодец, такая миниатюрная и так ударили, что хулиган сразу шмякнулся под стол, – восхищенно бросила Анна Ильинична. – Но как вы сумели?

– Я увидела лицо разъяренного Эди и потому ударила, а то он убил бы его, – нервно хихикнула Елена.

– Надо же, я и моргнуть глазом не успел, как она уложила его, – удивленно заметил резидент. – Где вы этому научились?

– Папа научил, а сейчас Эди учит, – смущенно ответила Елена.

– Молодец, ну просто молодец, – отреагировал Моисеенко, – это надо же, такого бугая с одного раза. Дорогой Эди, прошу, продолжайте учить ее вашему искусству.

– Обязательно, но сейчас прошу извинить, как-то неудобно получилось, – сказал Эди, глянув на своих гостей.

– Ой, что вы говорите, наоборот, это так забавно, не извиняйтесь, не надо. Если верить рассказам мужа и словам Леночки, очень хорошо, что вы не успели до него добраться, а то могли быть разборки, сейчас же все в шутку обернулось, – воскликнула Анна Ильинична, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Тем временем к столу подошла метрдотель и, мило улыбаясь, поинтересовалась, будет ли Елена писать заявление на хулигана, и, получив отрицательный ответ, довольная таким исходом, ушла.

– Чему она радуется? – удивилась Елена.

– Тому, деточка, что за рестораном не будет числиться факт хулиганства, – со знанием дела разъяснил Моисеенко.

Через некоторое время Анна Ильинична и Елена, сославшись на необходимость посетить туалетную комнату, направились к выходу. Моисеенко, сопроводив их непродолжительным взглядом, произнес: