Расправь свои крылья

– Максимилиана, я тебя ненавижу! Я не хочу видеть тебя в этой семье!

– Герман! – воскликнула мама, пытаясь поймать его за руку. – Я думаю, что этому есть какое-то объяснение! Макси, скажи, почему ты так поступила!..

– Я не изменяла Эдуарду! – закричала я. – Это был просто случайный поцелуй! Он абсолютно ничего не значит! Я люблю Эдуарда, я его не предавала.

– Этот музыкант лапал тебя за задницу, а ты ему это позволяла, как шлюха! – рявкнул Герман и наконец-то выпустил мою руку. – Но ты загубила не столько свою репутацию, сколько мою! Все уже посмотрели эти грязные новости! Они даже на телевидении!

Отчим снова поднял руку, пытаясь замахнуться на меня. Я отшатнулась и вдруг зацепилась каблуком за что-то на полу, а затем, споткнувшись и потеряв равновесие, рухнула на кровать.

– Что это? – вдруг раздался тихий голос мамы. Проследив за ее взглядом, я поняла, что она смотрит на край скрипичного футляра, который показался из-под кровати. Каблук цеплялся за ремень футляра, который я так неловко запрятала.

– Мама, нет! – воскликнула я, поспешно поднимаясь на ноги.

Но мама уже вытянула футляр и теперь смотрела на него застывшим взглядом. Герман тут же подхватил его, положил на кровать и распахнул крышку.

Это. Была. Полная. Катастрофа.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как лютая неприязнь исходит от Германа. Он повернулся ко мне, хищно сверкая глазами.

– Скрипка твоего отца? – произнес он, с презрением выплевывая каждое слово, указывая рукой на инструмент.

– Да, я не отказалась от своего призвания, – решительно ответила я. – Я играла. Я всегда играла. Потому что талант у меня в крови. От моего отца!

При последних словах Герман вконец взбесился.

Он развернулся к скрипке в попытке схватить ее, но я оказалась проворнее и, изо всех сил оттолкнув его, захлопнула крышку и схватила футляр. Я выкроила ровно две секунды, чтобы проскочить мимо него и выбежать из спальни.

В отчаянии закричала моя мама, после чего хлопнула дверь и послышались быстрые тяжелые шаги. У меня в ушах отдавался бешеный стук моего сердца, пока я бежала вниз по лестнице, а футляр жестко ударял меня по спине. Я знала, что Герман сломает скрипку, едва она окажется у него в руках. Он столько раз грозился это сделать, и я знала – он не шутил.

Возле двери он нагнал меня и сорвал с моего плеча футляр со скрипкой.

– Не трогай ее! – истошно закричала я, вцепившись в его пиджак. – Она моя! Моя!

– Ненавижу эту скрипку! Я превращу ее в щепки! – с этими словами он пнул футляр.

– Герман! Давайте все успокоимся! – пронзительно закричала спустившаяся вслед за нами мама. Он резко дернулся и краем локтя ударил ее в подбородок, заставив вскрикнуть.

– Ох, милая, прости, – Герман обеспокоенно повернулся к ней, поняв, что непроизвольно задел ее. – Тебе больно?

Убедившись, что мама в порядке, я схватила скрипичный футляр, воспользовавшись замешательством отчима, и вылетела из дома. Я не знала, куда мне бежать, но мне хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Я промчалась по подъездной дорожке и остановилась возле открытых ворот, задыхаясь от нехватки воздуха.

– Макси, пожалуйста, постой! – раздался голос мамы, и я увидела, как она торопливо бежала ко мне.

Я замерла, ожидая, когда она приблизится ко мне. Мне так хотелось объяснить ей все и развеять эту безнадежную картину, которую они нарисовали в своем воображении после этого чертова видео. Я возненавидела Дена за то, что он заставил меня целовать его! И в тот же момент я возненавидела за этот поцелуй и себя! Сотни противоречивых мыслей кружились в моей голове, но в следующую секунду все они разом исчезли, когда мама оступилась на дорожке и рухнула на колени. Мое сердце вздрогнуло, когда я заметила, как она с мучительным стоном прижала руки к низу живота. Ее белые брюки окрасились кровью.

– Мама! – я сбросила футляр у ворот и устремилась к ней. – Что случилось? У тебя идет кровь!

В следующий момент возле мамы оказался Герман. Он обеспокоенно взглянул в ее лицо, а затем в ужасе уставился на алые пятна и окровавленные руки мамы.

– Мой ребенок! – воскликнула мама, цепляясь за Германа.

Услышав ее слова, я медленно остановилась.

– Ребенок, – ошарашенно прошептала я.

– Макси, я беременна, – ответила мама, а затем скривилась от боли.

Эта новость обрушилась на меня и раздавила мой разум. Моя мама была беременна, а я об этом даже не знала.

– Нужно срочно вызвать скорую! – Герман подхватил маму на руки и понес в дом. Возле входа показалась обеспокоенная Лиза. – Лиза, вызывай скорую! Сейчас же!!!

Я последовала за Германом, чувствуя, как в душе возник разлом. Он уложил маму на диван, пока Лиза диктовала адрес диспетчеру.

– Мама, как ты? – я бросилась к ней и взяла ее за руку.

Но в тот же миг Герман схватил меня за плечи и грубо оттолкнул в сторону. Его губы презрительно скривились.

– Это все из-за тебя! Из-за тебя она упала! – закричал он, потрясая передо мной кулаками. – Пошла вон из моего дома! Чтоб глаза мои тебя здесь больше не видели! Если ты убила моего ребенка, если ты… – тут его голос осекся, и он всхлипнул. Но затем тут же взял себя в руки и снова посмотрел на меня с нешуточной яростью. – Просто уходи, Макси. Потому что я сейчас готов тебя убить.

– Я хочу остаться с мамой, – проговорила я, обеспокоенно поглядывая на нее.

– Я сам о ней позабочусь, а ты пошла вон! – Герман указал мне на дверь. – Забирай свою чертову скрипку! И иди пиликай на ней, где тебе вздумается! Ты мне не дочь! Ты для меня никто! После того, что ты сделала, не надейся, что я прощу тебя!

Я сделала шаг назад, не отрывая взгляда от мамы, которая сейчас корчилась от боли. Чувство вины тут же захлестнуло меня: мама упала из-за меня и теперь могла потерять ребенка, о котором, как я знала, она давно мечтала. Боль адским пламенем обожгла меня изнутри.

Герман схватил меня за руку и поволок за собой в сторону двери.

– Делай что хочешь, но убирайся из моей жизни, – процедил Герман сквозь зубы. – Я терпел тебя 10 лет только ради твоей матери, но ты облажалась, Максимилиана. Теперь ты взрослая, сама о себе позаботишься. Ты хотела свободы? Ну так получай ее! На твоей банковской карте достаточно средств, а от меня ты не дождешься больше никакой благотворительности. Выживай как знаешь. Или можешь в канаве подохнуть, мне все равно! Пошла. Вон.

Я снова посмотрела на маму, которая притихла и свернувшись калачиком лежала на диване, затем встретилась с сочувственным взглядом Лизы, ставшей свидетельницей семейного скандала.

– Разреши мне собрать свои вещи, – попросила я, чувствуя, как сердце замерло, чтобы потом забиться с удвоенной силой.

– Лиза пришлет тебе вещи куда скажешь! А сейчас выметайся, чтоб через секунду духу твоего здесь не было!

Ощущая дикую пустоту в душе, я выскочила из дома и побежала вдоль подъездной дорожки в сторону ворот. Там я схватила брошенный футляр со скрипкой, закинула его за спину и быстро зашагала вдоль дороги, чувствуя, как слезы застилают глаза.

Глава 8

Ден

– В гримерке никого не было, – сказал я Владиславу.

– Значит, журналистка просто где-то спряталась, – предположил он. – Папарацци могут быть изобретательны, чтобы раздобыть сенсацию.

Мы с ним говорили по телефону, и речь шла о видеофайле, который уже успел наделать много шума среди наших фанатов и общественности. После встречи с Макси мне позвонил Влад и велел заглянуть в Интернет. Мне не пришлось долго искать, чтобы найти новость дня. Я несколько раз просмотрел видео, на котором был запечатлен наш с Макси поцелуй. Я долго силился понять, кто мог снять его, ведь в тот вечер в гримерке мы были одни. Или нет?

– Вот черт. – Я тяжело вздохнул.