Подари мне небо. Дилогия
Он издевается?
Подошёл официант, и я попросил бокал вина.
– Ты же не пьёшь, – Кейт нарушила молчание, – или…
– Без «или», – устало сказал я, – у меня был тяжёлый день, и сегодня точно никаких рейсов. Ты не хочешь объяснить мне, что у тебя с этим человеком?
– Этот человек, – с нажимом на слово «человек» начала Кейт, – твой руководитель и мой давний друг, долгое время состоявший в отношениях с моей сестрой.
– Я помню эту историю, – поморщился я, – и что, он решил, что раз одной сестры нет в живых, то подойдёт и вторая?
Слова вырвались раньше, чем я подумал о том, как они звучат. Кейт побледнела.
– Извини, – сказал я, – я не хотел.
Хотя нет, хотел.
– У меня никогда ничего не было и не может быть с Томом, – после недолгой паузы начала говорить Кейт, – мы познакомились с ним, когда улетали с сестрой на отдых с родителями. Как потом оказалось, он проходил стажировку или что-то такое в аэропорту – не знаю, как у вас это называется. Моя сестра не сразу обратила на него внимание, а вот он – заметил её с первой секунды и, видимо, поставил цель – влюбить её в себя. Уж не знаю как, но он нашёл мой номер телефона и зашёл с другой стороны – он стал мне другом. Именно таким другом, о котором мечтают многие девушки. Постепенно, общаясь со мной, он каким-то чудесным образом умудрялся завоёвывать расположение Агнесс – моей сестры. На моём месте любая другая девушка уже влюбилась бы в своего, так сказать, друга, но только не я. Я видела его глаза, когда он смотрел на мою сестру, видела, что намечается роман. Хотя, что я понимала в романах? Мне было чуть больше шестнадцати лет, и про романы я знала только из книг или фильмов. Том был весьма терпелив и медленными шагами добивался её внимания. В конечном итоге, моя сестра сдалась под его напором, и они стали встречаться. Он тогда был пилотом, постоянно находился в разлётах, а она сначала ждала его, потом летала с ним в качестве пассажира. Иногда брала и меня с собой.
Кейт замолчала, сделала глоток воды и посмотрела на меня.
– Марк, я рассказываю тебе эту историю, потому что не хочу, чтобы ты считал меня неуравновешенной, зацикленной на прошлом. Потому что ты должен знать, с кем ты … – она запнулась, – точнее, как ты и я…или…
– Продолжай, – мягко сказал я, – я слушаю.
И она рассказала мне всю историю от начала и до конца. Рассказала о том, как узнала, что у неё скоро родится племянник, о том, как Агнесс переживала, отправляя Тома в очередной рейс, потому что часто летать, будучи беременной, она боялась. О том, как она улыбалась, заходя в самолёт, который так и не вернул её на землю живой. Кейт рассказала и о том, как была на опознании. Она говорила много, сумбурно, порой прерываясь и переводя дух.
– Том попросил меня встретиться с ним сегодня, потому что у него будет ребёнок. Он потерял однажды ребенка, с которым не успел познакомиться. Он потерял не только мою сестру, но и сына. Он потерял в тот день и меня, свою подругу, но продолжил жить дальше, а когда я вернулась сюда и случайно с ним столкнулась, он переживал, что я снова буду винить его, ругаться, вспоминая прошлое. Но, знаешь, Марк, я рада за него. Рада, что он смог двигаться дальше. Рада, что его жизнь не закончилась в тот день, когда закончилась жизнь его любимой. И моя.
– Твоя жизнь не закончилась со смертью сестры, – я поднял на неё тяжёлый взгляд, увидев в её глазах всю ту боль, которую она копила несколько лет, – и прекрати считать иначе. Почему ты в свои двадцать семь лет хоронишь себя заживо? Да, у тебя умерла сестра, но люди умирают каждый день! К сожалению, порой умирают близкие люди. А ты вопреки всему продолжаешь жить. И не надо говорить мне, что я тебя не понимаю. Я похоронил родителей и отлично знаю значение слова «потеря». И каждый день, поднимая многотонный самолёт в небо, я молюсь Богу, чтобы благополучно приземлиться, чтобы не потерять всех этих людей и себя. А ты зациклилась на своём горе. Такое ощущение, что тебе нравится жить в этом негативном облаке эмоций, и выбираться из него ты не планируешь.
– Нравится? – переспросила она. – Нравится? Ты серьёзно? Ты считаешь, что это может нравиться? Ты понимаешь, что ты говори…?
Мне надоело слушать одно и то же, я рывком отодвинул стул, подойдя к ней вплотную, взяв за подбородок, и со злостью поцеловал её. Она пыталась отстраниться, оттолкнуть меня, но что стоят усилия хрупкой девушки против того, кто может поднимать в воздух большой самолёт?
Не сразу, но она всё же сдалась под моим напором, я почувствовал её руки у себя на пояснице, я почувствовал солёный вкус – она плакала, и это было однозначно лучше, чем полное отсутствие эмоций. Я забыл, что мы находимся в публичном месте, что на нас смотрят люди. Какое дело мне до чужих людей? Пусть смотрят. Если единственный способ заставить Кейт не думать о прошлом – это затыкать её рот поцелуями, то я готов делать это постоянно.
– Может быть, мы найдём менее публичное место? – спросила она, глядя на меня мутными глазами, облизывая губы. – Я не готова продолжать этот разговор здесь и сейчас.
– Здесь и сейчас? – хрипло спросил я. – Или только здесь?
– Не задавай лишних вопросов и закажи нам такси.
Повторного приглашения не потребовалось.
***
То ли такси ехало слишком медленно, то ли желания затмевали разум, но мне казалось, что если пройдёт ещё пару минут, то в машине произойдёт взрыв – эмоциональный, психологический и физический. Накопленная усталость, постоянные недосказанности и недомолвки, возвраты к прошлой жизни – всё это как будто закончилось в том самом кафе. Как будто ты долго читал какую-то книгу, возвращаясь постоянно назад, не понимая, о чём же шла речь. И пока ты не понял, что же было там, на предыдущих страницах, ты не мог двинуться дальше. Не мог перевернуть страницу. А сейчас я почувствовал, что эту страницу я всё же перевернул. И очень надеялся, что и Кейт перевернула свою страницу, на которой она провела слишком много времени.
Открывая дверь и слушая лай собаки за ней, я старался не думать ни о чём, потому что непрошеные мысли мешали, отвлекали, вообще были не нужны сейчас. Я щёлкнул выключателем, включая свет, который сейчас тоже был не нужен.
Кейт робко стояла на пороге, как будто боясь пройти дальше, как будто боясь того, что может произойти.
– Проходи, – я откашлялся, – я сейчас вернусь.
Честно говоря, я не знал, зачем я её оставил одну, зачем заставлял ждать, но та яркая вспышка эмоций и чувств, накрывшая нас в кафе, ослабла, и меня снова начал грызть червячок сомнения – а стоит ли? Для однодневных отношений Кейт не подходила. А для постоянных…она меня пугала. Призрак её сестры стоял рядом с ней всегда – когда она работала, устраивала личную жизнь, общалась. Я не знал её сестру, но она незримо присутствовала во всех наших диалогах. Страшно летать – виновата сестра. Пошла на авиатренажёр – из-за сестры. Встреча с Томом – он бывший сестры. Едет в Берлин – тоже виновата сестра. Потому что едет, а не летит. Всё было так сложно, что одновременно и пугало, и раздражало.
Я зашёл в ванную, умылся холодной водой и посмотрел на часы. Через девять часов у меня собрание. Больше всего на свете я хотел лечь спать и ни о чём не думать, но меня ждала та, из-за которой сердце по-прежнему билось чаще, чем должно. Да и сколько бы я не пытался убедить себя в том, стоит или не стоит начинать отношения с Кейт, тело реагировало на неё, не оставляя никаких сомнений. Я выключил воду и направился обратно.
Кейт стояла там, где я её оставил. Стояла и молча разглядывала стены. Стены, на которых были фотографии самолётов. Всех тех самолётов, на которых я учился и когда-либо летал.
– Кейт, – позвал я её и увидел, как она вздрогнула.
– Мне…мне, наверное, лучше уйти, – заикаясь, заговорила она, – это неправильно, это…
Мне захотелось рассмеяться, но не над ней, а над тем, о чём я только что думал. Она мне нравилась, правда, нравилась. Она была красивой, привлекательной. И, если и был шанс заставить её жить, то этот шанс принадлежал мне. Здесь и сейчас. И я был уверен, что всё, что происходит сейчас – это как раз правильно.
Я подошёл ближе и рывком притянул её к себе, заставив охнуть. Я нагнулся к её губам и, не дав ей заговорить, прижался к ним с таким отчаянием, с каким обычно отклоняешь на себя РУДы, когда тебе срочно нужно остановить самолёт.
Я чувствовал, как сильно она была напряжена, чувствовал, как она дрожала, как хотела оттолкнуть меня, что-то сказать, но я не позволил. Внутри меня словно взорвался шарик, шарик терпения. Сейчас я не хотел слушать ни про её сестру, ни про смерть, ни тем более про Тома. Я вообще не хотел слушать ничего.
– Марк…– в голосе Кейт слышалось странное волнени, – есть небольшая проблема.
Глава 21. Кейт
– Есть небольшая проблема, – сказала я Марку.
– Насколько небольшая? – я нехотя оторвался от её губ и расцепил руки. – Я надеюсь, мы с ней справимся.
– Насчёт себя не уверена, – она расслаблено засмеялась. – А у тебя, полагаю, есть корм для твоей голодной собаки? Иначе, боюсь, что она съест меня.
Марк посмотрел в сторону собаки таким взглядом, как будто он вообще забыл о её существовании. Хотя, чему я удивлялась? Ему, как и мне, было явно не до домашних животных. Но любой посторонний шум отвлекал меня и не давал сосредоточиться на ощущениях.
Пока Марк суетился на кухне, я смотрела на него каким-то новым взглядом. Если бы не собака, то мы бы…Чёрт. Момент, который в кафе казался самым подходящим, как-то перестал казаться таковым сейчас. Порой надо делать что-то бездумно, потому что, как только начинаешь задумываться – начинаешь сомневаться. Начинаешь сомневаться – появляются вопросы. А на некоторые из них ответа нет.
– Всё, небольшая проблема решена, и мы…на чём мы остановились?
На чём мы остановились… на очередных непонятных разговорах и лишних взглядах.
– Кажется, мы остановились на этом, – я сама удивилась, насколько я решительно подошла к нему вплотную и коснулась его губ своими. Ответом мне был судорожный вздох и его руки на моей талии. Я отстранилась, но лишь затем, чтобы дотянуться до пуговиц его рубашки. Пальцы не слушались, а пуговицы не поддавались. И пока мне в голову не пришли очередные ненужные мысли о том, что это знак, что пора остановиться, я дёрнула его рубашку за полы в разные стороны. Его ухмылка, стук пуговиц по полу, тяжёлое дыхание рядом, тянущее чувство внизу живота. Наконец-то. Не было никаких лишних слов. Сознание и логика отключились, уступая место чему-то другому. То был тот самый момент, когда остаются только лишь прикосновения, ощущения, чувства. Я чувствовала горячие руки Марка руки на моей обнажённой спине. Футболка оказалась где-то там же, где и пуговицы его рубашки.
Его горячая кожа под моими руками, звук пряжки ремня. Мои губы на его губах. Или его на моих. И целая ночь впереди. Ночь, которая принадлежала только нам двоим. Ночь, в которой не было места сомнениям и переживаниям.
***
Утро встретило меня ароматным кофе и завтраком в постель. Марк был уже одет, а я инстинктивно натянуло одеяло повыше, убеждаясь, что всё, что нужно – прикрыто.
– Доброе утро, – он нагнулся и оставил поцелуй у меня на щеке, – у меня собрание через час, когда вернусь – не знаю. Если у тебя никаких планов нет, то можешь подождать меня здесь.
– Планы были, – ответила я слегка сонным голосом, улыбаясь, – но ты уже оделся.
Марк бросил быстрый взгляд на часы и быстро расстегнул пуговицы на рубашке.
Кофе подождёт, как и завтрак. Как и собрание, как и всё остальное. Всё, кроме его рук, губ, горячего тела и дыхания возле моей шеи.
***
Мне показалось, что Марк уехал целую вечность назад, хотя прошло от силы часа три. Находиться в чужом доме без его хозяина было очень странно. Мы не были в статусе пары. Официально не были. Хотя, что считать за официальный статус? Первое свидание? Первый поцелуй? Секс? По этим параметрам мы прошли. А что ещё нужно? Официальное признание…глупо, в нашем-то возрасте. Кстати, я даже не знала, сколько Марку лет. От сумбурных мыслей меня отвлекли лай собаки и стук входной двери. Марк уже вернулся?
– Кейт? – окликнул меня женский голос, и я спустилась вниз.
На пороге стояла его сестра.
– Я звонила Марку, но он сбросил вызов и написал, что ты у него дома. Я тебе не помешаю?
Я помотала головой и спохватилась.
– Конечно, нет, это же дом твоего брата. Это я тебе, наверное, помешаю.
– Вряд ли, если только ты не будешь играть на барабанах и громко петь – я жутко хочу спать. Как я вижу, вы уже живёте вместе? – Лея была как всегда прямолинейна.
Я растерялась от такого неожиданного вопроса. Вроде нет. Или да? Опять же, официального приглашения не было, да и вообще это просто наша первая совместная ночь. Возможно, для него это ничего не значит. Хотя зачем я себе вру? Значит, и немало. Кажется, что у него, в отличие от меня, сомнений не было.
– Нет, – я смутилась, – мы просто засиделись вчера допоздна, и я не стала возвращаться домой, – мне показалось, что у меня щёки горят.
– Можешь не объяснять, – улыбнулась сестра, – я знаю, каким может быть мой брат.
– Каким? – я вопросительно посмотрела на неё. – Соблазнительным?
– Убедительным. – Она хмыкнула. – Послушай, Кейт, – Лея с трудом сдержала зевок, – если ты ждёшь, что я расскажу тебе о Марке что-то, чего ты не хочешь или боишься услышать, то нет, не расскажу. У него нет страшных тайн, бывших жён и внебрачных детей. По крайней мере, я об этом не знаю. А, если уж не знаю я… Я хочу сказать, что Марк красив, умен, настойчив, добивается цели, которая перед ним стоит, он получает то, что он хочет. И делает это настолько красиво и естественно, что меня это порой пугает. В отличие от меня и моей работы, он не лезет в корзину за грязным бельем и уж тем более в нём не копается. Если он любит, значит любит. Если нет – значит, нет. Без всяких но. Он вспыльчив, иногда может сгоряча ляпнуть что-то, не подумав. Потом сразу же извиниться. Он не обманет, будет всегда говорить прямо, даже, если правда нелицеприятная. Но как у любого человека, у него тоже есть недостатки.
– И какие же? – я нервно сглотнула. – То, что ты описала, звучит как идеал.
– Твой?
– Да почему сразу мой? – пожала я плечами. – Вообще. Мужской идеал. Но так не бывает, даже в сказках.
– Ты права, – кивнула она, – имей в виду, что Марк помешан на небе. Он никогда не бросит летать. Он всегда, запомни – всегда, будет выбирать работу. Его чувство гиперответственности и маниакальное желание управлять самолётом не дают ему возможности сделать выбор не в пользу работы. И, если ваши отношения будут развиваться и дальше, то выбор придется сделать тебе – либо летать с ним, либо жить без него. Потому что он свой выбор сделал уже давно.
– Всё может измениться, – тихо сказала я, в глубине души понимая, что она во многом права. Я уже однажды видела, как выглядит жизнь пилота и человека, не связанного с авиацией – видела, как жила сестра с Томом – большая часть их совместной жизни проходила в небе. Только тогда всё было по-другому. Сейчас же я понимала, что на стадии зарождения отношений расставания и расстояния укрепляют их, но через год или два…постоянные перелёты будут лишь отдалять нас друг от друга, пока не разлучат совсем.
– Измениться может всё, – подтвердила Лея, – кроме Марка.
И кроме меня, – подумала я.
Смогу ли я ради любви сесть в самолёт? На этот вопрос у меня был ответ, и он был отрицательным. Страх был сильнее остальных чувств. Лея, как и её брат, говорила прямо то, что думает, не возводя розовых замков из слов, не давая ложной надежды, и это мне в ней нравилось. Но не ей решать, что будет дальше. Моя сестра строила планы и собиралась родить ребенка. Судьба распорядилась иначе. Так имеет ли смысл углубляться в переживания о том, что может быть лишь в перспективе, а может и не быть вовсе?
Дни, проведённые с Марком, были наполнены счастьем, нежностью и любовью. Не было ничего, чтобы могло сейчас сбить меня с нужного курса. Летаю я или нет – это неважно. По крайней мере, сейчас неважно. Что будет дальше – не знает никто – ни Марк, ни я, ни Лея. Да и какая разница, что будет дальше? Марк научил меня наслаждаться моментом, и я им наслаждалась.
Лея ушла спать, а я осталась наедине со своими мыслями. И эти мысли впервые за долгое время были далеки от негативных.
***
Хлопнула дверь, и я услышала, как с кем-то ругаясь по телефону, вошёл Марк. Увидев меня, его взгляд потеплел, и он, не прерывая разговор, поцеловал меня в макушку, слегка приобняв за талию.
– Он загубит эту авиакомпанию и людей, которые в ней работают…это не график… неадекватные требования… кризис…– эти и другие обрывки фраз доносились до меня, пока Марк ходил по дому туда-обратно.
– Прости, Кейт, – Марк вошёл в комнату, выключая телефон, – но твой…близкий друг, кажется, не в себе.
– Какой близкий друг? – я не сразу поняла, о ком он говорит.
– Том. А у тебя здесь много близких друзей?
В целом, немало, но сейчас не это главное.
– У вас что-то случилось?
– С момента, как в компанию пришёл Том, у нас постоянно что-то случается. Он притягивает беды.
Я даже побледнела от этой фразы.
Марк тем временем продолжил говорить, а потом, внезапно посмотрев на меня, резко прервал свой монолог.
– А что с тобой? – он изучающе оценивал меня, а я судорожно пыталась понять, что же со мной не так? – Я так понимаю, что пока меня не было, Лея добралась до тебя со своими нравоучениями?
Я кивнула, сразу догадавшись, что обманывать его смысла нет.
– Так, и что она сказала на этот раз? Что я женат на авиакомпании, и в моём сердце больше ни для кого и ни для чего нет места?
Снова кивок. Как проницательно.
Марк взъерошил волосы и задумался.
Как мне хотелось сейчас услышать от него, что его сестра ошибается. Что если в его жизни встанет выбор между работой и личной жизнью, он отдаст предпочтение второй. Что в его сердце есть место не только карьере, но и чему-то ещё. Кому-то ещё. И пусть прошло ещё мало времени, и рано думать о глобальном будущем, но хотелось, чтобы была надежда. Я смотрела в его глаза и наконец-то поняла, что я в них вижу. Небо. Его глаза были цвета неба.
Молчание затянулось, и я захотела его нарушить, сказав, что не жду ответа и ничего не требую от него взамен, что сейчас я впервые хочу жить одним моментом, не концентрируясь ни на прошлом, ни на будущем. Вот только слова застряли в горле, потому что первым заговорил Марк. И он сказал то, чего я боялась услышать.
Глава 22. Марк
Несколькими часами ранее
– Том, – обратился я к своему руководителю, – ты понимаешь, что тот график, который мы так долго согласовывали несколько дней назад, в разы адекватнее того, что ты предлагаешь нам сейчас?
– Марк, я всё понимаю, но в авиакомпании кризис, штат сокращают, и летать придётся чаще и больше.
– Я тоже это понимаю, – в сотый раз повторял ему я, – я готов летать хоть каждый день по десять раз, но есть порядок, который нужно соблюдать. Есть режим сна и отдыха. Да, бывают чрезвычайные ситуации, но ни один экипаж не может летать без отдыха двое суток подряд. Ты же был командиром воздушного судна, ты же помнишь, какая нагрузка в небе!
– Я помню, какая нагрузка в небе, – грубо осадил меня Том, – но не думай, что здесь на земле мы ничего не делаем. Я разрываюсь между международными требованиями и реальностью, в которой сейчас находимся мы. И мне нужно найти баланс, который устроит всех.
– Да так не бывает! – я от злости стукнул кулаком по столу. – В итоге ты потеряешь не только работников, но и авиакомпанию. Если членам ИАТА приспичило разорить нашу авиакомпанию, то они это сделают, как ты ни крути. Подожди, я договорю, – я остановил его жестом, – а вот ты можешь донести до них тот факт, что они стали забывать о безопасности, выводя на первый план свои финансы и заработок. Том, ну посмотри внимательно в расписание! – взмолился я в отчаянии. – Ты ставишь меня завтра на рейс в Монако. Через час – возвратный рейс в Мюнхен, а через сорок пять минут рейс в Сингапур. До Сингапура двенадцать часов лета. И это всё без учета задержек в аэропорту и других возможных проблем! Из Сингапура по расписанию я возвращаюсь в Мюнхен, и там у меня перерыв…восемь часов? – я вопросительно на него посмотрел. – Спасибо, что не два!
Том вздохнул и придвинул расписание к себе, хмуря брови.
– Хорошо. Мы можем поставить Алекса на рейс в Сингапур, а ты тогда полетишь в Москву.
– У Алекса рейс в Шанхай, предлагаешь заскочить ему между делом в Сингапур? А пассажиров куда? В багажный отсек? Новая услуга от авиакомпании? Вы летите без багажа, вы сами будете багажом?
Я услышал смешки вокруг.
– Том, если ты не можешь согласовать расписание с вышестоящими лицами, пригласи их к нам, мы составим график вместо тебя, но то, что сейчас ты тут нарисовал – выглядит как попытка самоубийства. Или массового убийства граждан. Если только это не тайный план по сокращению населения…Да, кстати, об этом, завтра я в принципе не могу никуда лететь, у меня экзамен в лётной школе.
– Точно, – Том хлопнул себя по лбу, – я забыл.
Да я и сам забыл, признаться честно. Но курс изучения боинга подошёл к концу, и пора было подтвердить это официально и документально.
– А как теперь будут летать вторые пилоты? Мы закреплены за определённым командиром или нас будут менять? – раздался знакомый мне голос слева.
Тот самый паникёр – напарник Алекса.
– Вы будете летать так, как летали всегда, с определённым командиром. Однако в виду того, что численность авиакомпании приказано сокращать, то кадровых изменений не избежать. Марк, по твоей же просьбе с тобой будет летать Леманн. Генри остаётся в экипаже с Алексом. Арнольд – с тобой будет летать Карл, старшие бортпроводники, которые…
Я отключился от распределения. Всё, что было нужно мне – я услышал. Пока Том тасовал коллектив, я попытался сам отредактировать расписание. Господи, я даже не думал, что это так сложно! Рейсы пересекались, самолеты ставили разные, то боинг, то аэробус, то летит туда, то не летит туда. Кошмар! Я в ужасе отодвинул расписание подальше, решив, что это точно не моя забота. В конце концов, я устал от этих передряг в компании. Вместо того, чтобы выполнять свою работу, буквально через день приходится думать о том, как выполнить чужую.
– Расписание я сегодня буду корректировать, завтрашние рейсы все остаются неизменными, после того как будет понимание об оставшихся рейсах – я с вами свяжусь, – услышал я голос Тома.
И зачем вообще было нас собирать? Сказать, что всё плохо, снова предложить расписание для самоубийц и снова отправиться его корректировать. Складывалось ощущение, что у вышестоящих лиц есть хобби – постоянно менять расписание полётов.
– Марк, – обратился ко мне Том, – задержись ненадолго, пожалуйста.
– Ты всё-таки хочешь предложить мне показывать фокусы в воздухе, тем самым увеличив доход авиакомпании?
– Если поможет, то будем и фокусы показывать, – сказал он, – но сегодня я по другому делу.
Мы подождали, пока разойдутся коллеги, и лишь, когда Том закрыл дверь за последним ушедшим, я с любопытством уставился на него, ожидая, какое же дело у него ко мне.
– Что у тебя с Кейт? – обернулся он ко мне с вопросом.
Я поднял брови. Вот это поворот.
– А что у тебя с ней, раз тебя волнует этот вопрос? – спокойно ответил я.
– У меня ничего, – задумчиво сказал он, – но…
– Но тебе зачем-то нужно знать, что у меня с ней? Если у тебя с ней ничего, то, извини, но эта тема тебя не касается, – я хотел было встать, но он остановил меня.
– Подожди. Ты же знаешь, что у Кейт была сестра…
– Да, – коротко ответил я, – знаю. Но не понимаю, какое отношение к её сестре, погибшей сестре, имеют наши отношения?
– Значит, у вас есть отношения?
Я закатил глаза. Что за допрос? Какое ему дело до того, что у меня за отношения и с кем? Не с его женой – это главное. Остальное его не должно волновать. В правилах авиакомпании не прописано, с кем и когда я могу заводить отношения. Всё, что происходит за пределами полётов и предполётных подготовок, сугубо моя личная жизнь.
– Допустим, у нас отношения, – осторожно начал я, – какие у тебя с этим проблемы?
– Если тебе нравится эта девушка, то ты должен понимать, что после того, что случилось с её сестрой, она не сможет связывать свою жизнь с тобой. Она не будет повторять судьбу своей сестры.
– Конечно, не будет, – я кивнул, – я никогда не допущу, чтобы она беременная села одна в самолёт, чтобы полететь на отдых, на который мы собирались вместе.
Том, не говоря ничего, сверлил меня взглядом, явно разозлившись от моих слов. А что он хотел? Чтобы я сказал ему, что я с ним согласен и убежал в поисках другой женщины? Да кем он вообще себя возомнил?