До Поза-Вчера

Глава 1. Кармическая встреча

Лето умирало медленно, словно не желая уступать место осени. Конец августа всегда пахнул прощанием и предчувствием перемен. В тот день воздух был густой и прозрачный, как мёд, и казалось, что если вдохнуть чуть глубже, можно почувствовать сладковатую нотку тайны, зреющей где-то между старыми кронами парка. Солнце не жгло – оно ласкало, окутывая золотой дымкой всё вокруг: прохожих, потрёпанные временем скамейки, даже меня – немного потерянную, задумчивую, будто вынырнувшую из сна, который никак не заканчивался.

Я шла по аллее рядом с человеком, которого до сих пор считала другом. Его слова обычно звучали привычно, как шум дождя за окном, но в тот день в его голосе появилась странная настойчивость, будто он вёл меня не просто куда-то, а к чему-то, о чём знал больше, чем я могла представить.

Ветер тихо перебирал ветви, и с них падали первые редкие листья – как скупые слёзы лета. Их мягкий шорох под ногами отдавался во мне чем-то похожим на лёгкую дрожь. Я чувствовала странное напряжение, которое ещё не имело имени, но уже поселилось в груди, как дикий зверёк, готовый сорваться с цепи.

– Ты должна с ним познакомиться, – произнёс мой спутник, и в его голосе прозвучала непоколебимая уверенность, будто речь шла не о случайной встрече, а о неизбежности.

– С кем? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри уже начинало расти непонятное волнение.Я нахмурилась.

– Просто иди. Ты сама поймёшь. Он лишь странно ухмыльнулся, уголки его губ изогнулись в выражении, которое я не смогла прочитать.

Я хотела возразить, но ноги уже не слушались – будто чья-то невидимая рука потянула меня вперёд. Мой внутренний мир замер в напряжении, как вода в пруду перед грозой. Всё вокруг вдруг стало слишком чётким: запах влажной земли, рваные облака на небе, даже собственный стук сердца.

И тогда я его увидела.

Он стоял чуть в стороне, прислонившись к старому, растрескавшемуся дереву, как будто это дерево веками хранило его тайну. Вся его поза говорила о том, что он здесь не случайно. На его лице играла лёгкая, почти лениво-уверенная улыбка, от которой у меня внутри что-то болезненно сжалось. В его взгляде было что-то… слишком глубокое. Слишком узнающее.

Я остановилась. Его глаза встретились с моими, и этот момент оказался длиннее, чем следовало. Взгляд – не просто встреча двух людей, а будто столкновение двух вселенных. Казалось, он видел меня не глазами, а чем-то большим, проникая в самые скрытые уголки моей души, туда, куда я сама боялась заглядывать.

– Значит, это ты? – сказал он негромко, но так, что его слова будто вошли в меня под кожу.

– А ты – это ты? – ответила я, и мой голос прозвучал чуть резче, чем я планировала.Я невольно прищурилась, стараясь спрятать охватившее меня смятение.

Он засмеялся. Его смех был глубоким, бархатным, но в этой теплоте чувствовалась опасность – как в огне, который и греет, и обжигает. Я поняла, что этот человек способен разрушить меня одним словом или одним прикосновением, но именно это знание и тянуло меня к нему, как мотылька к свечке.

Внутри меня вспыхнула странная смесь чувств – восторг, страх, азарт. И ещё что-то, что я пока не могла назвать.

Мы больше ничего не сказали друг другу в тот момент. Но я знала: между нами уже протянулась невидимая нить, тонкая, но крепкая, как паутина на рассвете.

«Просто парень. Просто случайность», – твердила я, но каждый шорох листвы, каждый порыв ветра напоминал о его взгляде.На следующий день я пыталась убедить себя, что ничего особенного не произошло.

Я оказалась в парке вновь, будто случайно, хотя прекрасно знала, зачем пришла. Мои ноги вели меня сами, а сердце билось как пойманная птица. Но его не было.

Ветер носил по аллеям обрывки прошлогодних листьев, и в их тихом шепоте я слышала что-то похожее на обещание: он вернётся.

И он вернулся.

Через день я увидела его снова – так внезапно, что у меня перехватило дыхание. Он появился словно из ниоткуда, и в его движениях было что-то хищное, опасное. Он шёл ко мне медленно, уверенно, как человек, который привык, что мир разворачивается навстречу ему.

– Ты всё-таки пришла, – произнёс он, и в его голосе не было удивления. Только знание, что все так как надо.

Я хотела ответить, но слова застряли в горле. Его близость сводила меня с ума. Я чувствовала запах его кожи, едва уловимый, смешанный с ароматами парка – влажной земли, прелых листьев и чего-то ещё, тёплого, мужского, животного.

И в тот момент я поняла: эта встреча не могла не случиться. Мы были как две реки, которые долго текли по разным берегам, но всё равно обречены были слиться в одном бурном потоке.

И я не знала – утону ли я в этой реке или научусь плыть…

Глава 2. Либо вместе, либо врозь

Сначала всё выглядело невинно, почти как игра. Но эта игра была коварной, как карточный стол, за которым судьба тасует колоду, а ты не знаешь – выиграешь или останешься ни с чем. Мы то приближались друг к другу, то резко отдалялись, словно два маятника, колеблющиеся в разных ритмах. Наши встречи напоминали поединок на тонкой грани страсти и боли – танец, в котором каждый из нас пытался не только вести, но и выжить.

Он то тянул меня к себе, обволакивая теплом, словно пледом прохладным осенним вечером, то отталкивал холодом, будто ледяной порыв зимнего ветра. В один день он был ласковым и внимательным, превращая мои страхи в пепел нежными словами. На следующий – становился отстранённым, почти незнакомым, и я чувствовала себя чужой в его мире.

Иногда мне казалось, что передо мной не один человек, а два, сплетённые в одном теле, как день и ночь, как свет и тьма. Один – нежный, внимательный, умеющий слушать, смеяться, заботиться. Другой – холодный, жестокий, с глазами, в которых не было ни тени тепла.

Я никогда не знала, кого встречу в следующий раз: того, кто подарит мне мир, или того, кто превратит мою душу в пепел. Это было как жить на краю вулкана – красота и опасность в одном пейзаже.

– Ты слишком много думаешь, – произнёс он однажды, глядя на меня взглядом, в котором таился лёгкий укор.

– А ты слишком мало, – ответила я, и между нами вспыхнула искра – не любви, а того напряжения, из которого рождаются войны.

Наши отношения были похожи на странный лабиринт, стены которого то сдвигались, то исчезали, заставляя меня бродить в темноте. Я пыталась понять: что нас связывает? Это страсть или игра? Любовь или чья-то хитрая расстановка фигур на шахматной доске? А он словно нарочно запутывал меня ещё сильнее, улыбаясь загадочной улыбкой человека, который знает правила, но не спешит их объяснять.

Это противостояние напоминало хаотичный танец, в котором нет ни ведущего, ни ведомого – только ритм, от которого кружится голова. В его объятиях я ощущала свою силу – дикое, необузданное желание жить и гореть. Но рядом с ним же я становилась уязвимой, как тонкий хрусталь, готовый треснуть от одного резкого движения. Он мог одним словом заставить меня сиять, словно рассвет, или утонуть в бездне сомнений, где нет ни дна, ни берега.

И каждый раз в нашей игре вставал один и тот же вопрос – немой, но громкий, как удар сердца: либо мы вместе, либо врозь. Но ни у него, ни у меня не находилось ответа. Мы только смотрели друг на друга, словно надеялись прочитать решение в глазах другого.

Я думала, что рано или поздно всё устаканится. Что мы найдём баланс, пройдём через бурю эмоций и вернёмся друг к другу, станем теми, кем должны быть. Но каждый раз, когда мне казалось, что вот он – момент ясности, когда я понимаю его, его мысли и чувства, он будто растворялся в воздухе, ускользал, оставляя меня в пустоте ожидания.

То любовь, то ледяное отчуждение. То признание, то молчание, колющее глубже, чем любая рука. То смех, согревающий, как летний дождь, то боль, режущая, как холодная сталь.

Даже ссоры вспыхивали внезапно, словно молнии на ясном небе. Он мог раздражаться на малейшие пустяки, устраивать сцены, которые казались мне незначительными, а потом внезапно превращался в человека, который будто ничего не помнит, будто его гнев был лишь иллюзией. Я пыталась понять, почему простые слова или случайные поступки превращались в катастрофы, но объяснения не находилось.

– Ты всё неправильно поняла, – говорил он после любого недопонимания, и его голос словно растворял мою уверенность, заставляя сомневаться в самой себе.

– Но ведь ты сам… – начинала я, но он перебивал меня резко:

– Не придумывай.

Эти эмоциональные качели, как я теперь понимаю, выжимали меня изнутри, словно я бродила по бесконечному лабиринту из зеркальных стен, где каждое слово превращалось в стрелу, готовую поразить, а молчание оборачивалось ледяной воронкой, засасывающей меня в бездну отчуждения. Чем больше я пыталась удержаться, найти смысл в его действиях, распутать паутину обмана и страсти, тем сильнее она обвивала меня своими липкими нитями, сжимала грудь и лишала воздуха. Я терялась в этом мире зеркал и теней, где каждый поворот обещал спасение, а на деле – лишь отражал мою беспомощность и растущую пустоту внутри. Сердце било тревожно, как в клетке, а разум кричал, что выхода нет – и одновременно манил ещё глубже, к самому центру этого лабиринта боли и соблазна.

– Ты нужна мне, – шептал он в моменты близости, и я верила каждому слову. Его прикосновения согревали меня, как солнце после долгой зимы, и сердце снова становилось мягким, открытым. Но потом он отстранялся. И мир рушился. Как будто воздух вырывали из легких, оставляя только пустоту и боль.

И я снова оказывалась на качелях, где нежность могла смениться холодом, а любовь – сомнением. Где каждый взгляд, каждое касание, каждый шёпот превращались в испытание. Где то, что должно было быть безопасным убежищем, превращалось в хрупкий лед, под которым скрывался бездонный омут страсти и отчуждения.

Глава 3. Первая ночь

Ночь опустилась мягко, как бархатный плед, окутывая город темнотой и тайной. Но для меня она была больше, чем просто временем суток – это была ночь ожидания, ночь, когда мир сжимался до двух тел, двух дыханий, двух сердец, которые уже не могли существовать друг без друга.

Мы были слишком близко, чтобы ещё притворяться. Слова теряли смысл, а воздух вокруг нас был густым, как мед, пропитанным предвкушением и запретным желанием, которое росло внутри, как скрытая буря, готовая разорвать берег.

Его пальцы коснулись меня впервые не как кожи, а как тайны, как запретного плода, манящего своим сладким вкусом. Они скользили по моей спине, обводили изгибы плеча, задерживались на шее, на ключице, на запястье, будто хотели прочитать каждый мой вздох, каждый порыв. Каждое прикосновение было одновременно нежным и жгучим, как поцелуй огня, который оставляет след не только на коже, но и глубоко внутри – в самой душе.

Я затаила дыхание, чувствуя, как кровь стекает в низ живота, сердце билось так громко, что казалось, оно разговаривает с его телом в собственном тайном языке. Его тело было рядом, горячее и напряжённое, но он сдерживал себя, и это сдерживание стало самой сладкой пыткой – как лёд и пламя одновременно.

– Нам нельзя… – выдохнула я, дрожа не от страха, а от предчувствия, что вот-вот переступим невидимую грань.

– Я знаю… – его голос был низким, густым, как мёд, в котором прячется яд. – Но я не могу остановиться.

И в этот миг он провёл рукой по моей шее, притянул к себе так близко, что я ощутила его желание, пахнущее теплом и похотью. Его губы коснулись моей кожи, губ, словно утверждая право на меня, и в груди разлилась такая жажда, что я готова была раствориться в нём полностью, забыв всё, кроме его прикосновений, его дыхания, его контроля.

Каждый его вздох, каждый взгляд и касание превращались в электрический ток, пульсирующий сквозь меня, влекущий к неизведанному, где мы становились одновременно пленниками и властелинами друг друга. В этой ночи не было правил, кроме одного – быть здесь, сейчас, с каждым дыханием ощущая себя одной целой с ним.

Я закрыла глаза, и мир сузился до нас двоих. Вся его сдержанность, вся его сила и нежность – они смешались в одно, разрывая меня на части. Я могла почувствовать его желание, его борьбу с собой, его стремление взять, но не нарушить границу.

– Ты заставляешь меня терять голову, – прошептал он, и губы его коснулись моей кожи так, что по спине пробежал ледяной и горячий одновременно ветер.

Мы не пересекли черту. Нет, мы оставались на грани, на острие желания и запрета. Но этот момент, это напряжение, это едва ощутимое касание – оно стало началом умопомешательства и наваждения, которое будет длиться двадцать три года.

И даже в этом сдерживании была разрядка. Я почувствовала, как его тело дрогнуло, как дыхание стало прерывистым, и на мгновение мы оба погрузились в зыбкое ощущение, что весь мир исчезает, оставляя только нас.

Ночь осталась ночью прикосновений – тёплых, ищущих, будто слепых. Она не закончилась утром, а просто затаилась в складках кожи и памяти. Но что-то изменилось. Что-то необратимое, как трещина во льду: сначала тонкая, почти незаметная, а потом – расползающаяся под ногами. Внутри поселилось нечто двойственное – то ли обещание, то ли приговор. Семя будущего, которое прорастёт не цветком, а лозой, оплетающей сердце.

Это будет преследовать меня годами – тянуть назад и вперёд, раскачивать, как на ржавых качелях, где вместо цепей – страсть и боль, вместо детского смеха – тяжёлое дыхание ожидания. Я ещё не знала, что это чувство умеет маскироваться под счастье, под судьбу, под «так должно быть».

Мы не знали, что это лишь начало. Начало длинного, вязкого пути, который станет складываться медленно, слой за слоем, как осадочные породы: любовь, желание, зависимость, ссоры, вспышки страсти, молчание. И тайна – тёплая, липкая, сладковатая, как сироп, от которого слипаются губы и путаются мысли. Она станет нашим общим наркотиком, рассчитанным на двоих, – тем, что будет и спасать, и отравлять, заставляя возвращаться снова и снова, даже когда тело уже знает цену.

Глава 4. Год страсти и игр

Это был не просто год. Это было время, растянутое, как пламя – яркое, живое, обжигающее. Мы жили в ритме желания, как будто мир сужался до пространства между нашими телами и паузами между ссорами.

Секс был языком, на котором мы разговаривали лучше всего. Когда не хватало слов – мы касались. Когда было слишком больно – мы сближались. Когда он злился – он хотел меня. Когда я плакала – он становился нежным.

Это сбивало с толку. Я не успевала понять, где заканчивается страсть и начинается управление.

Он умел быть внимательным до головокружения. В такие моменты он смотрел так, будто видел только меня. Говорил, что я особенная. Что ни с кем ему не было так. Что я – его слабость.

А потом – исчезал. Не физически, а внутренне. Становился холодным, отстранённым, словно между нами вырастала невидимая стена. Я чувствовала её кожей – как сквозняк.

– Ты слишком много хочешь, – говорил он.

– Ты всё усложняешь.

– Расслабься, будь легче.

И я старалась быть «легче». Меньше чувствовать. Меньше спрашивать. Меньше нуждаться.

Но чем больше я старалась – тем сильнее он отдалялся.

Он умело раскачивал мою психику, будто знал точку равновесия и нарочно сбивал с неё. Сегодня – ласка и жар. Завтра – молчание и равнодушие. Послезавтра – вспышка страсти, как награда за выживание.

Я жила в постоянном ожидании: каким он будет сегодня?

Он провоцировал ревность, будто проверял, насколько крепко я привязана. Мог невзначай сказать: – Коллега сегодня сказала, что я очень привлекательный. Или: – Женщины сами лезут, ты же знаешь.

Он говорил это без агрессии. С усмешкой. Как факт.

А я улыбалась – и внутри меня всё сжималось.

Иногда он сравнивал: – А вот она не такая чувствительная. – А ты слишком всё принимаешь близко к сердцу.

Эти слова не били – они подтачивали. Как вода, капающая на камень.

Я начинала сомневаться в себе: Может, я и правда слишком? Может, проблема во мне?

Секс в этот период был не просто близостью – он стал инструментом. Способом вернуть его внимание. Доказать, что я желанна. Что я всё ещё «та самая».

После близости он мог быть тёплым, почти домашним. Обнимать. Гладить по волосам. Говорить: – Вот такой ты мне нравишься.

И я ловила эту фразу, как спасательный круг.

Но стоило мне расслабиться – он снова ускользал. И я шла за ним, не понимая, что уже бегу.

Этот год был похож на игру без правил. Где он менял сценарий, а я всё время пыталась угадать следующий ход. Я думала, что это страсть. Думала, что так выглядит «настоящая любовь».

Я ещё не знала, что меня медленно приучают к нестабильности. Что мой организм учится жить на адреналине. Что нежность, поданная дозировано, становится формой власти.

Я ещё верила, что если буду любить сильнее – он станет ближе. Если буду терпеливее – он перестанет исчезать. Если буду «правильной» – мы обретём покой.

Но покоя в этой игре не было. Был только следующий раунд.

И я уже втягивалась.

Глава 5. Трагедия и первая потеря

Беременность пришла неожиданно – как весенний дождь после долгой зимы. Я узнала о ней в один из тех дней, когда воздух пах надеждой, а внутри всё было наполнено мягким светом. Мир в тот момент показался другим – тёплым, защищённым, словно я стала частью чего-то великого, древнего, сокровенного.

В груди зародилось чувство, похожее на утреннюю зарю, когда первые лучи осторожно пробиваются сквозь темноту.

Я долго сидела на краю кровати, глядя на тест в руках, и чувствовала, как внутри меня переплетаются радость и страх. Я хотела рассказать ему сразу, но сомнение грызло меня, как мышь грызёт хрупкий корень цветка: а что, если он не обрадуется? А что, если отвергнет не только меня, но и эту новую, крошечную жизнь, которая уже бьётся во мне?

Когда я наконец набралась смелости и сказала ему, он молчал слишком долго. В этом молчании было всё – равнодушие, холод, даже что-то вроде раздражения. И тогда я впервые ощутила, как надежда может рухнуть, не издав ни звука.

– Ну… – он пожал плечами, будто я говорила не о нашем ребёнке, а о новой мебели. – Рано ещё радоваться. Ты же знаешь, у тебя всегда всё сложно. – Это… наш ребёнок, – прошептала я, ощущая, как дрожат губы. Он усмехнулся и, не глядя на меня, произнёс:

– Посмотрим, дорастёт ли. Не строй иллюзий.

Эти слова упали между нами, как лёд в воду, погасив огонь моей радости. И в ту ночь я плакала тихо, стараясь не разбудить его. А он спал спокойно, отвернувшись, как будто ничего важного не произошло.

С того дня его поведение стало ещё более непредсказуемым. Иногда он был ласков, целовал мой живот и шептал: – Может, ты и правда сделаешь меня отцом… А иногда смотрел на меня холодно и говорил:

– Ты не умеешь меня удержать.

Я не понимала, зачем он это говорит, но внутри ощущала, что он играет со мной, проверяет, как далеко может зайти.Эта фраза резала, как нож по стеклу. В ней было и обвинение, и угроза, и издёвка.

Но это был бесконечный бег по кругу, лабиринт без выхода.Я старалась быть идеальной: внимательной, мягкой, не спорить, не упрекать. Мне казалось, что если я буду достаточно хорошей, он полюбит меня так, как я его люблю.

Ночи в ту пору стали другими.

Секс перестал быть нежным, тёплым, соединяющим нас. Он превратился в оружие – его оружие. Он использовал моё желание, мою уязвимость, как повод доказать свою власть.

Иногда он был медленным, почти нежным, и тогда я думала: вот, он всё ещё любит меня, он тоже ждёт этого ребёнка, он останется со мной. Но в следующий миг он мог быть грубым, настойчивым, требовательным – и я понимала, что для него это не близость, а способ поставить меня на колени.

– Ты ведь хочешь меня, правда? – спрашивал он, глядя прямо в глаза. – Хочу… – выдыхала я, чувствуя, как во мне борются стыд и жажда. Он улыбался хищно, словно охотник, поймавший добычу:

– Тогда делай то, что я скажу.

Я подчинялась, хотя внутри всё кричало, что это неправильно. Он сводил меня с ума – телом, запахом, прикосновениями. Но за этим стояло что-то тёмное, холодное, что разрушало меня изнутри.

И вот однажды, после особенно бурной ночи, я почувствовала боль. Сначала лёгкую, едва заметную, как тень тревоги. Потом – сильнее, глубже, будто что-то внутри рвалось и уходило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.