Орден Скорпионов

Ожоги на моей спине пульсируют, а синяки, наливающиеся на шее и туловище, отвечают им ноющей болью. Я абсолютно вымотана и напугана. Моя память больше похожа на пустошь, и в ней нет ни единой догадки о том, что меня ждет по ту сторону этих дверей – и я даже не могу решить, хорошо это или плохо. К сожалению, я догадываюсь, что такие мерзавцы, как эти орки, преклоняются только перед более сильными и страшными существами, чем они сами. И от этого осознания мое избитое тело дрожит от леденящего ужаса, а пустой желудок скручивает от едкого страха.

Гат издает негромкий, жалобный вой, и его желтые глаза вновь вперяются в меня. Он глубоко, медленно дышит, его темно-серая кожа почти мерцает в удивительном свете фонарей. Под ней перекатываются мышцы, он выглядит еще более грозным и огромным, чем раньше. Ноги его напоминают стволы дубов, обтянутые кожей, еще я вижу, что его мерзкий член упирается в его левое бедро. Ремней для клинков на штанах больше, чем я могу сосчитать. Он бос, а когти у него на ногах черные и длинные.

В моем разуме проносится мысль: «На орках нет брони и даже верхней одежды». Очевидно, им и так хорошо, будто везде и всюду они чувствовали себя дома.

Из-за закрытых дверей доносится ответный стук, очевидно, означающий «входите», и я делаю глубокий вдох. Я не чувствую запаха серы или пепла – эти два аромата, несомненно, портили бы воздух, если бы мы были в лавовых шахтах. Атмосфера сухая и теплая, или, может быть, это тепло исходило от Эорна: орк все еще угрожающе скалится на меня. Его брат открывает дверь, и я тут же влетаю в проем вслед за ним. Высокие двери захлопываются за нашими спинами, звук почти оглушительный в тишине огромного помещения, в котором мы оказались.

Кровь застывает в моих жилах при виде большой кровати, заваленной пышными одеялами и подушками из дорогих тканей. На стенах висят огромные гобелены ручной выделки, на них изображены густые деревья и чудесные цветы.

Рассветный Двор, подсказывает мой разум.

Почему я знаю это, но не могу вспомнить свое имя? Это меня раздражает даже больше, чем член орка, упирающийся в мою спину.

Мой испуганный взгляд останавливается на светловолосом фейри, сидящем за широким, искусно вырезанным столом. Он сложил руки перед собой, его яркие голубые глаза ловят каждое мое движение. Его взгляд падает на руку орка, обвитую вокруг моей талии, и желтые влажные пятна на моей смятой ночнушке. Когда он останавливает свой изучающий взгляд на моей шее, его темная бровь почти незаметно подергивается. Очень медленно его глаза поднимаются к моим губам, замирают на кратчайший миг, а затем его взгляд, наконец, встречается с моим.

– Ты так же прекрасна, как она утверждала, Осет. Я так рад наконец-то встретиться с тобой.

2

Мои уши улавливают имя, что назвал фейри, но оно не вызывает во мне никакого отклика, никаких воспоминаний.

Это я… Осет?

Он выжидательно смотрит на меня, но я держу рот на замке, и мой голос тоскливо молчит.

Фейри откидывается на высокую спинку стула, столь же богато украшенного и изящного, как и стол, за которым он сидит. Под его гладкой бронзовой кожей перекатываются мышцы. Он не выглядит таким же грозным, как орки, но сила и власть исходят от него волнами, пока он огибает стол и подходит ближе. У меня нет никаких сомнений, что я всего лишь добыча в комнате, полной хищников. И стоит фейри приблизиться, как рука Эорна, обхватывающая меня, слегка напрягается. Твердый член, утыкающийся в мою спину, опадает, но облегчения я не испытываю – по моей коже, словно стрекот взбешенных муравьев, прокатывается волна тревоги.

Фейри поднимает руку, намереваясь погладить мою залитую слезами щеку, но я отшатываюсь от непрошеного прикосновения. Внутри меня борются гнев и страх.

Затаив дыхание, я жду, как он отреагирует на мой выпад, накажет меня. И он медленно опускает руку и берет локон моих длинных волос. Он ласкает светлые пряди, нежно потягивая, и наконец длинные, спутанные локоны утекают сквозь пальцы. Здесь не так темно, как в помещении с клетками, и я вижу, что мои волосы не просто светло-серебристые. Я даже не знаю, подходят ли слова «серебристый» или «блонд», чтобы описать эти лунные пряди, не совсем белые, не совсем светло-серые, со слабым оттенком светло-голубого – все эти цвета играли в моих волосах, стоило лишь взглянуть под другим углом. Цвет, для которого у меня не находилось слов… хотя с моими проблемами с памятью это не так уж и удивительно.

– Заковать ее. – Внезапный приказ фейри заставляет меня отбросить все мысли, и я испуганно смотрю на него.

Он смотрит на меня, на его лице нет никаких эмоций, и орки тут же бросают меня у перевернутого U-образного крепления и приковывают меня к нему. Металл наручников – не чистое железо, оно не жжется, но его достаточно, чтобы я моментально почувствовала, как силы меня покидают. Гат резко дергает за длинную цепь, прикрепленную к моим запястьям, и я падаю на колени, не в силах сопротивляться жестокости орка и действию металла наручников.

Я ободрала колени о неровный пол, и Эорн пальцем собрал капли крови, окропившие камень. Прежде чем отойти от меня, он сунул палец в рот.

Фейри вновь откидывается на стул, теперь все его внимание обращено к оркам.

– Были проблемы? – прямо спрашивает он. Вопрос простой, но в нем чувствуется напряжение.

– Нет, Дорсин, похоже, они хотели, чтобы ее забрали, – шутит Эорн.

– Да, было слишком просто, – соглашается Гат и хохочет.

Их слова не оказывают на Дорсина успокаивающего воздействия – напротив, слова орков еще больше его беспокоят. Однако, когда он продолжает, голос его ровный:

– И почему вы не привели ее прямо ко мне? – Он сузил глаза на орков.

– Ты сказал, что нас никто не должен видеть, – раздраженно проворчал Гат. – Тиллео проводил занятия, когда мы вернулись. Нам пришлось спрятать ее, пока он не закончит. Мы подумали, что ты не захочешь, чтобы твой помощник узнал, что мы делаем и что мы собираемся на этом заработать.

В голосе Гата слышится вызов, но Дорсин ничего не говорит, снова поднимаясь с места. На этот раз он направляется к длинному зеленому антикварному буфету, поверхность которого украшают бокалы и множество хрустальных графинов с ликерами. Фейри взял три бокала и вытащил пробку из высокого сверкающего графина, и тело тут же напомнило мне, что меня мучает жажда. В бокалы полилась темная жидкость малинового цвета, и от этого зрелища у меня заныли зубы. Странная реакция – но я многого о себе не помню, чтобы знать наверняка.

Дорсин возвращает пробку на место, и на мгновение мне кажется, что в графине кровь. Однако цвет жидкости слишком темный, а консистенция слишком текучая для крови. Но меня шокирует, что мои вкусовые рецепторы оживают от одного лишь вида этого напитка. Я не помню его вкуса – так же, как и не помню своего имени, – по крайней мере, до того, как Дорсин его произнес. Но я все равно страстно желаю попробовать то, что разлито в бокалы, и я подозреваю, что жажда эта вызвана отнюдь не обезвоживанием.

– Почему я здесь? – Мой вопрос прозвучал хрипло. Это больше напоминало скрип песчинок, трущихся друг о друга, а не голос девушки с волосами цвета лунного света.

Все трое поворачиваются ко мне, но никто из них не собирается отвечать на мой вопрос – они лишь жадно меня рассматривают.

– Почему я ничего не могу вспомнить? Что вы со мной сделали? Если вы скажете мне, может, я смогу быть полезной. – Я снова пытаюсь звучать уверенно, но в моем голосе нет силы. И мои попытки так же жалки и бесполезны, как когда я пыталась помешать орку вылизывать свои бедра. Мне даже было бы смешно, если бы не было так чертовски страшно.

– Вы чем-то ее опоили? – Дорсин протянул оркам напитки.

– Дали только коготь ястреба, но мы это обсуждали – она должна была быть в отключке, чтобы мы смогли ее схватить и привезти.

Дорсин кивает, но взгляд, что вновь и вновь пробегает по мне, отсутствующий.

У меня на кончике языка вертится слово «пожалуйста», оно готово вырваться наружу вместе с другими мольбами, ползущими по моему горлу. Я готова умолять, чтобы они отпустили меня, не причиняли мне боль, рассказали, что происходит, но я проглатываю эти мольбы. Они, как пилюли, сухо скребли по горлу и падали, бесполезные, в глубины моей души. Я знала, что умолять бессмысленно – вижу это в расчетливом взгляде фейри. Они притащили меня сюда не просто так – видимо, ради выкупа, и если плата их не устроит, мое будущее в этих стенах будет наполнено болью и просьбами прекратить издевательства. Мне нужно найти другой способ, чтобы это чудовище услышало меня… чтобы ему стало не все равно.

– Тогда тост, – объявил Дорсин, повернулся ко мне спиной и поднял свой бокал. – За месяцы планирования, дни и часы исполнения и за грядущую жизнь в богатстве!

Он с легкостью опрокинул содержимое бокала в себя, и орки последовали его примеру, а затем поставили посуду на стол. Кругом тихо, и стук бокала о дерево – единственный звук в этой комнате.

– Мы с братом заслужили разрешения поиграть с чем-нибудь сегодня вечером…

– Две вещи, – перебивает брата Гат, а затем издает странный звук, будто прочищает горло, и хмурится.

– Да, нам нужны две вещи, – исправляется Эорн, его желтые глаза устремлены на Дорсина. – Которые мы можем сломать… с твоего позволения, конечно же.

Я содрогаюсь при мысли о том, о чем они просят. Им дадут какую-нибудь девушку из комнаты с клетками? Или им позволят вырвать другую несчастную из ее жизни, похитить, как они похитили меня?

Я дергаюсь и звеню цепями, и взгляд голодных желтых глаз Эорна тут же устремляется на меня, а на кожистых губах медленно расплывается ухмылка. Гат снова издает тот же странный горловой звук, и Эорн с раздражением поворачивается к нему.

Я жду, что Гат попросит отдать меня ему или предложит какой-то свой вариант, о котором брат забыл попросить. Но вместо этого он хватается за горло, и я вижу, как во взгляде обоих орков клубится замешательство.

Тихий, задушенный хрип вырывается из глотки Гата, как будто он подавился или с трудом может набрать в грудь воздух. Я не понимаю, что с ним не так, а затем комнату оглашает злобное рычание, и я вскрикиваю.

– Что ты сделал? – рычит Эорн, когда Гат с грохотом валится на пол.

Он делает шаг к Дорсину, а затем его бешеные желтые глаза расширяются от ярости и шока, и он хватается за собственное горло. Я слежу за взглядом орка, который мечется между фейри и пустыми бокалами на столе.

– Ты жалкий предатель, – шипит Эорн и делает еще один неуверенный шаг к Дорсину. – Я… тебя… прикончу, – задыхается он, но угроза его бесполезна, как и он сам – орк без сил падает вслед за братом.

От удара гигантского тела по полу проходит вибрация, и я ощущаю ее своими коленями. К такому повороту событий я не была готова, я настолько ошеломлена, что не знаю, что и думать.

– Прикончишь меня? – с издевкой усмехнулся Дорсин. – Я оказался быстрее, безмозглый ты мешок с дерьмом, – огрызнулся он, а затем обошел стол и грациозно уселся на стул.

«Зачем ему убивать их?» – спрашиваю я себя, и этот бессмысленный вопрос падает в кучу себе подобных – я сомневаюсь, что найду ответы на них до того, как меня саму убьют.