Олигарх

– Нет, мне куда – нибудь подальше отсюда… поехали в Дегунино!

Водитель причмокнул губами. – не, это не по пути… извини, брат.

Следующий водитель, молча меня, выслушал (я просил отвезти меня к Речному вокзалу), окинул меня мрачным взглядом, и уехал, не ответив ни слова. Минут пятнадцать я бегал по обочине, отпугивая своим нелепым видом потенциальных извозчиков. В тот момент, когда я уже был близок к отчаянию, передо мной затормозил горбатый «Запорожец» без лобового стекла. Пассажирская дверь со скрежетом открылась. Не желая искушать судьбу, я плюхнулся на сиденье рядом с водителем, и скомандовал, – едем на Селигерскую! Машина плавно тронулась с места, а я попытался найти такое положение на сиденье, при котором эрекция не причиняла бы мне боли. Поёрзав некоторое время, я улёгся (не уселся, а именно улёгся) на сиденье, откинул полы халата в стороны, позволив водителю наслаждаться видом моего члена. Холодный воздух, проникающий в салон через отверстие для лобового стекла, приятно освежал разгорячённую кожу. Немного освоившись в необычном авто, я вопросительно посмотрел на водителя, а затем на мой торчащий член, – не против?

Водитель, маленький дедушка в клетчатой, а ля Бельмондо, кепке, и очках такой толщины, что через них можно было в подробностях рассматривать поверхность Марса, негромко ответил, – маленький не видно, а большой не стыдно.

Я негромко хмыкнул, и спросил, – а ты не любопытный, да, дедушка? Ни о чём меня не спрашиваешь?

– Чужую кобылу режь, а мою овцу не тронь.

– Чего это за манера такая, пословицами разговаривать?

– Кто в слове скор, тот в деле редко спор.

Удовлетворённый содержательными ответами водителя, я замолчал, и сосредоточился на своих мыслях. Меня мучали несколько вопросов. Что вообще происходит? Стрельба, смерть шлюхи, оружие, наркотики – что всё это означает? Кто стоит за всем этим? Как говорили латиняне, – ищи того, кому преступление выгодно! Кому оно выгодно? Да кому угодно! И куда мне теперь деваться? Судя по тому, как действовали нападавшие, они знают обо мне всё. Распорядок дня, привычки… Кстати! Почему они меня не убили? Сделать это было легко, я был один, без охраны… Можно было дождаться, пока я засну… или на парковке… я не ожидал ничего подобного, и был отличной мишенью… Не убили, потому что не собирались убивать! Значит, у них какая – то другая цель. Какая?

Мысли с трудом ворочались в мозгу. Голова была налита какой – то тяжёлой мутью, во рту пересохло, и вдобавок ко всему, меня стало потряхивать. Видимо, адреналин прекратил своё действие, на смену возбуждению пришло торможение.

– Деда, мне бы переодеться во что – нибудь… был у любовницы, а в разгар процесса неожиданно вернулся муж, ну и… сам понимаешь…

– За много дел не берись, а в одном отличись! – дед опустил стекло и смачно высморкался, на кончике торчащих из его носа волос одиноко повисла мутная зелёная капля.

– Так что? Поможешь мне? Есть у тебя телогрейка какая – нибудь?

– Держись за землю – матушку, она одна не выдаст!

– Кхгм. Я не понял, это значит «да», или «нет»?

Дед неожиданно крутанул руль вправо, и подрезал здоровенный, чёрный «Гелендваген». Водитель «Гелендвагена» заполошно засигналил, замигал фарами, и стал теснить нас к обочине. Я схватился рукой за то место, где в настоящем автомобиле находится торпеда, и закричал, – ты что творишь, старый? Жизнь не мила?

Дед засмеялся ехидным, мелким смехом, словно разбрасывая мелочь из кармана, и ещё раз крутанул руль, на этот раз влево, заставив преследователя резко затормозить, – смелому квас хлебать, а трусу болт сосать!

Я испуганно посмотрел на водителя, мне показалось, что жёсткие пучки волос у него в носу, и в ушах, встали дыбом, а из ноздрей идёт зеленоватый дым. Спрятанные за толстыми мутными стёклами, глазки победно сверкали, будто бы подсвеченные изнутри каким – то дьявольским огнём. Меня пронзила отчаянная догадка – старик безумен, и ищет смерти! Я сел в машину к самоубийце! Дед спокойно свернул на обочину, и заглушил двигатель. Я испытывал жгучее желание стать меньше ростом, согнуться, спрятаться, упасть на пол. Я не хочу умирать так глупо! Я вообще не хочу умирать! Сейчас из задней машины вылезут быки – громилы, увидят, что дед невменяемый, обнаружат меня, и…

«Гелендваген» резко затормозил, открылась водительская дверь, и на дорогу выбежал здоровенный бугай в белом обтягивающем джемпере, и дизайнерских джинсах. Рукава джемпера распирало от огромных, бугрящихся трицепсов, с его трапециевидных можно было кататься на санях – такие они были крутые, и объёмные. Плиты грудных мышц размеренно двигались во время бега, мне казалось, что на мокром асфальте оказался античный бог во всём своём великолепии. В ужасе от предстоящей экзекуции, я наклонился вперёд, и обхватил руками колени. Неугомонный член вылез из – под моей правой подмышки, и торчал наружу словно фига. Кто – то распахнул водительскую дверь мощным рывком, раздался победный рык какого – то мощного животного, краем глаза, я увидел, что деда буквально выдернули из сиденья, затем послышался какой – то писк, и грохот падающего тела. Стало тихо. Я немного повернул голову вправо, и приоткрыл правый глаз. Дед спокойно стоял у дверцы автомобиля, здоровяка не было видно. Я прилёг на водительское сиденье, сохранившее тепло стариковского тела, и увидел, что огромный, мускулистый атлет неподвижно лежит на земле. Не веря своим глазам, я вылез из машины, и подошёл к лежащему.

– Это… как это? Ты… что – ниндзя? А? Уважаемый…

Дед негромко хохотнул, и показал мне зажатый в кулаке электрошокер, – мала блоха, да кусаться лиха!

Старый диверсант пнул бугая ногой, – тяжелы барские обноски, да нечем срам прикрыть…

Затем, он быстро, и очень профессионально обшарил карманы лежащего. Часы, деньги, цепочки, браслеты – всё это добро перекочевало в карманы стариковского плаща. Айфон последней модели дедушка грохнул об асфальт, и для верности потоптал каблуком. Кошелёк был безжалостно выпотрошен, и выброшен на обочину. Закончив обыск, старик быстро просеменил к машине здоровяка, и совершил какие – то манипуляции в салоне. Демонтирует видеорегистратор – понял я. Я стащил со здоровяка его одежду, и хотя она была мне на несколько размеров велика, всё же это было лучше, чем бегать по Москве в порнографическом халатике. Дед довёз меня до Селигерской, шокированный всем произошедшим, остаток пути, я просидел молча. Это не может быть правдой! Это какой – то бред! Сюрреализм! Такого не бывает! Сучка подмешала в шприц какой – то наркотик, сейчас я проснусь, и выяснится, что всё это – галлюцинация, искусно наведённый морок… В двигателе что – то заскрежетало, «Запорожец» дёрнулся, и остановился. Водитель молча смотрел вперёд, я несильно тронул его за рукав, и тут же отдёрнул руку – под рукавом прощупывались литые, совсем не стариковские мышцы.

– Сколько я тебе… вам должен?

Старик неспешно пожевал губу, и загадочно ответил, – свой глазок смотрок!

Я вытащил из кармана пачку долларов, и предложил старику пять двадцаток.

– Без денег, везде худенек!

Я осознал свою ошибку, и удвоил сумму.

– Нет денег, и сто рублей не деньги!

Я отсчитал триста долларов, и решительно вложил их в руку старому вымогателю, – за конспирацию!

– Деньги как навоз: сегодня нет, а завтра воз!

Я почувствовал, как к моему левому боку прижалось что – то плотное, и услышал то характерное потрескивание, которое издаёт электрошокер. Задохнувшись от возмущения, я негромко спросил, – да сколько же тебе надо, старый? Я считал себя акулой капитализма, но… по сравнению с тобой, я чист, как младенец…

Дедушка смотрел на меня, не мигая, словно удав на крысу, и я понял, что его рука не дрогнет. Поэтому, я отдал деду все оставшиеся деньги, и поднял руки вверх.

– По доходу и расход! – дед жестом показал мне, что я могу покинуть его гостеприимное авто. Я вылез из машины, и несильно захлопнул дверь. «Запорожец» обдал меня вонючим выхлопом, и скрылся в темноте. Несколько минут я просто стоял, наслаждаясь прохладным ночным воздухом. Потом подумал, а ведь я до сих пор не знаю – сколько же денег в целой, нераспечатанной пачке двадцатидолларовых купюр?

5.

Как у всякого честного миллиардера, у меня был заготовлен план отхода – на всякий случай, мало ли что,… Но… всё случившееся навело на меня на мысль, что этот план отхода провален, и мне нужен новый. Учитывая осведомлённость напавших о моей интимной жизни, мне нельзя было ехать ни на одну из моих квартир. Адреса моих бывших жён тоже были доступны, поэтому я отошёл в сторону от Коровинского шоссе, и дворами добрёл до Ховрино. Мокрый после дождя асфальт, маслянисто блестел под ногами. Огни фонарей плясали у меня перед глазами, спотыкаясь на неровном, выщербленном асфальтовом покрытии, я добрался до станции. Здесь, в одном из старых, пятиэтажных домов, жила Она. Мы не виделись лет двадцать, но я знал, что она не замужем, и у неё нет детей. Все эти годы я продолжал следить за её жизнью, тайком, словно вор. Пару раз я посылал ей деньги, таким образом, чтобы она не смогла отследить отправителя. И вот теперь, я стоял перед дверью в её подъезд, ожидая, пока кто – нибудь выйдет – я не знал кода от замка, а телефона у меня с собой не было. Минут через двадцать, дверь в подъезд отворилась, и на крыльцо вышел пузатый мужчина в застиранном халате цвета «отчаянное бордо». Упитанное небритое личико, недобрый взгляд исподлобья – всё говорило о душевной доброте, и отзывчивости. Абориген закурил, и положил пухлую длань на внутреннюю сторону двери, а я попытался прошмыгнуть в подъезд. Обладатель гламурного халата преградил мне путь, выставив поперёк входа толстенькую волосатую ногу в тапочке с изображением Микки – Мауса.

– К кому? – у него оказался удивительно высокий голос для обладателя такого капитального тела.

Я решил идти напролом, и наугад, – а то сам не знаешь?

– Не знаю.

– Ты чего, не мужик что ли? Не знаешь, к кому у вас тут ходят?

Он погано осклабился, – знаю, вот только к ней одни и те же ходят,… а тебя я вижу впервые,… хотя рожа твоя мне, откуда – то знакома…

– Это вряд ли… ногу убери!

Он выдержал паузу, затем убрал ногу, и пропустил меня внутрь. С отчаянно бьющимся сердцем, я взбежал на третий этаж, и позвонил в круглый дверной звонок. Внутри квартиры послышались соловьиные трели, господи, у кого – то ещё остались такие звонки! Послышался скрежет замков, дверь отворилась, и я радостно выдохнул, – привет!

За прошедшие годы она почти не изменилась. Годы добавили ей морщин вокруг глаз, глаза выцвели, и сменили ярко – голубой цвет на водянистый, но фигура осталась прежней – вот что значит нерожавшая! Узкие бёдра, маленькая грудь – всё было также, как и раньше. Некоторое время она смотрела на меня, не узнавая, затем её рот округлился, – ты? Какого чёрта?

– Впусти меня, – я услышал, как толстопузый бегемот в халате, пыхтя, поднимается по лестнице, – внутри поговорим.

Она пропустила меня внутрь, и захлопнула за мной дверь. Я быстро осмотрелся – квартира однокомнатная, крошечный коридор, маленькая кухня, совмещённый санузел.

– Роскошествуешь?

– А то. Твоими молитвами, как столбами подпираюсь, а поскольку молишься ты плохо…

– Я вообще не молюсь.

– Каким ветром тебя занесло ко мне? А впрочем,… всё понятно… я новости смотрела…