Иван Грозный и Мария Темрюковна. Очищение

И даже тогда, когда царь Василий III лежал с раной в Волоколамске и понимал, что его дни сочтены, он распорядился скрыть свое состояние от младшего брата Андрея Старицкого, который находился вместе с ним. Повелел утаить о случившемся и от среднего брата Юрия Дмитровского, не посылать к нему гонцов, но его запрет нарушили. Юрий узнал о случившемся и приехал к нему. Царь убедил брата в том, что выздоравливает, и отослал. Одновременно с этим отправил гонцов в столицу за своим старым завещанием, завещаниями отца и деда. По одним данным, все три духовные грамоты[83 - Княжеские духовные грамоты начала XVI века. http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVI/1500-1520/Duch_gram_knjazej/pred.htm] Василий III изучил и сжег, так как грамоты отца и деда давали его братьям возможность претендовать на великокняжеский престол, а его грамота была написана в ту пору, когда у него не было детей. По другим данным, Василий III уничтожил только свое первоначальное завещание, чтобы составить новое и указать в нем в качестве наследника малолетнего сына Ивана.

Сразу после смерти Василия III стали распространяться слухи, что Юрий Дмитровский вместе с князьями Иваном Михайловичем и Андреем Михайловичем Шуйскими готовят почву для раскола страны. Шуйские были представлены не двумя братьями, а целым кланом, который может содержать личные полки.

В таком случае становится понятным, почему Елена Глинская и та часть бояр, которая ее поддержала, приложила усилия для ареста младшего брата ее мужа – Юрия Дмитровского.

В. Е. Шамбаров пишет: «Прошел лишь месяц, как похоронили Василия, а уже обнаружился первый заговор. Организовал его Юрий Дмитровский. Как мы видели, Василий III имел основания не доверять брату, соучастнику заговора Шуйских и Воротынского. Подтверждением недоверия служит и то, что государь не включил его в регентский совет (хотя Юрий был старше Андрея Старицкого). А после смерти великого князя, когда митрополит и бояре решили взять дополнительную клятву с его братьев, дмитровский князь пытался уклониться от нее»[84 - Шамбаров В. Е. Царь грозной Руси. (Завещание Ивана Грозного). 2009. С. 103.].

А как насчет Андрея Старицкого – самого младшего брата Василия III, спросите вы. В сериале «Грозный» 2020 года состарившаяся Ефросинья Старицкая говорит, что отомстила Грозному за своего невинно убиенного мужа: «Я не жила до тех пор, как его мать мужа моего убила. Так и слышу, как он замурованный кричит. Так что, радость у меня сегодня. Я равным за равное воздала. Еду в храм молиться за упокой души мужа моего и здравие сына моего». Киношники намекают на невинность дяди Грозного, то есть брата Василия III, но он не невинная овечка, а не состоявшийся волк-предатель, интриган в овечьей шкуре.

Версия историков, защищающих Андрея Старицкого, следующая: он на престол не претендовал, в противостоянии братьев всегда поддерживал Василия III, а после смерти Юрия князь Андрей стал опасным как претендент на престол, а он ничего плохого и не измышлял. Старицкий, полагая, что ему грозит опасность без причины, решил заранее предпринять меры по самозащите, что было не сложно сделать, так как удельный князь располагал «внушительной военной силой»[85 - Скрынников Р. Г. Василий III. Иван Грозный. 2008. С. 159.]. После захвата Глинской власти, удалился в свою удельную столицу – город Старицу. Однако сторонники Елены не оставили его в покое. Князю велели подписать проклятую грамоту о верной службе правительнице. Опекунские функции, которыми Василий III наделил брата, были аннулированы. Живя в уделе, Андрей постоянно ждал опалы. Елена подозревала бывшего опекуна во всевозможных кознях. По совету фаворита Овчины Телепнева она решила вызвать Андрея в Москву и захватить его. Удельный князь почуял неладное и отклонил приглашение, сказавшись больным. При этом он постарался убедить Глинскую в своей лояльности и отправил на государеву службу почти все свои войска. Этой его оплошностью воспользовались Глинская и Овчина. Московские полки скрытно двинулись к Старице. Предупрежденный среди ночи о подходе правительственных войск, Андрей бросился из Старицы в Торжок. Отсюда он мог уйти в Литву, но повернул к Новгороду. С помощью новгородских дворян надеялся одолеть войска, ведомые Овчиной. Хотя некоторые дворяне и поддержали мятеж, Андрей не решился биться с Овчиной и, положившись на его клятву и гарантии неприкосновенности, отправился в Москву, чтобы испросить прощение у невестки. Как только удельный князь явился в Москву, его схватили и «посадили в заточенье на смерть. На узника надели некое подобие железной маски – тяжелую «шляпу железную» и за полгода уморили в тюрьме»[86 - Скрынников Р. Г. Василий III. Иван Грозный. 2008. С. 159.].

Версия второй группы историков, которые иного мнения о Старицком, предположения невиновности Андрея Старицкого разбивают следующими фактами. Андрей Старицкий взбунтовался через сорок дней после смерти Юрия Дмитровского. Его возмущение не касалось заточения брата. Оно было связано исключительно с материальной стороной наследства Юрия. Андрей Старицкий потребовал у Глинской увеличить земли своего удельного княжества за счет присоединения к нему земель брата.

В. Н. Татищев приводит сведения: «7045 (1537). Тоя ж весны по диаволю действу и лихих людей возмусчением учиниша великому князю смятию, начаша вадити великому князю и его матери великой княгине на князя Андрея, что князь Андрей на великаго князя и на его матерь великую княгиню гнев держит, что ему вотчины не придали, и хочет бежати. И князю Андрею сказывают на великую княгиню,чтохочетегопоимати. И напред того лета 7042 генваря после великаго князя преставления, не съезжая с Москвы во свою отчину, после сорочин, бил челом князь Андрей великому князю Ивану Васильевичу всея Русии и его матери великой княгине Елене, а припрашивал к своей отчине городов чрез отца своего благословение и чрез духовную грамоту. И князь великий и его мати великая княгиня Елена не придали ему городов к его отчине, а почтили его, как прежде того по преставлении великих князей братье давали, а ему дали и свыше: давали ему шубы, и кубки, и кони иноходцы в седлах. Князь же Андрей поехал к себе в Старицу, учал на великаго князя и на его матерь на великую княгиню гнев держати о том, что ему отчину не придали. К тому присташа лихие людие и навадиша на князя Андрея великому князю. А князю Андрею сказаша на великаго князя, что хосчет егокнязьвеликийпоимати. Князь великий и его мати великая княгиня послали ко князю Андрею боярина своего князя Ивана Васильевича Шуйскаго да дьяка своего Меньшаго Путятина в том его увещати, что слова неправыя, а у великаго князя Ивана и у его матери великия княгини Елены лиха в мысли нет никотораго»[87 - Татищев В. Н. История Российская. Т. 5, 6. 1996. С. 144–145.].

Согласно К. Валишевскому, дедушка Ивана Грозного, «умирая (1505), Иван III оставил пять сыновей; между ними он и разделил свои владения, но, вопреки установившемуся обычаю, старшему из них, Василию, он оставил не одну, а две трети: всего 66 городов и областей со столицей во главе». Уделы Андрея Старицкого и Юрия Дмитровского и претензии младшего брата Василия III описал историк В. Е. Шамбаров: «Кроме Старицы, ему принадлежали Верея, Вышегород, Алексин, Любутск, Холм, а Юрию куда более крупные и богатые города – Дмитров, Звенигород, Кашин, Руза, Брянск, Серпейск. И Андрей бил челом государю и Елене, требуя отдать владения брата или их часть в свой удел».

В челобитной по поводу увеличения своих владений Андрею Старицкому Елена Глинская отказала, но вместо этого выделила из наследства мужа золото, драгоценности, меха и коней. Недовольный Андрей уехал в Старицу. Но бабскими проклятиями и обвинениями он не ограничился. Мать Грозного при наличии регентского совета, число участников которого дошло, по некоторым данным, до двадцати человек, не была могущественной, но была мудрой, чтобы лавировать между группировками вокруг трона, одновременно защищая наследство своих сыновей и страну от внешних угроз.

В это время Московское государство находилось в сложном положении, противостояло польскому королю Сигизмунду. Глинской пришлось брать власть в собственные руки. Вот что пишет историк Скрынников: «После смерти Василия III бразды правления перешли в руки назначенных им опекунов[88 - На смертном одре Василий III учредил седьмочисленный опекунский совет из 7 человек, который позже назвали «семибоярщиной». Он создавался как регентский совет, который должен был принять бразды правления государством по причине молодости и неопытности Елены Глинской, которая на 25 лет была моложе царя. Кроме того, в то время не было практики передачи власти женщине. Их задача состояла в сохранении страны в единстве до достижения совершеннолетия Иваном, когда он сможет принять власть и самостоятельно править. В 1533 году в состав Боярской думы входили 12 бояр, большая часть которых входили в опекунский совет. Концентрация власти в руках регентского совета вызвала крайнее недовольство той части Боярской думы, которая не вошла в опекунский совет. В течение года семибоярщина превратилась в некий корыстный орган боярской олигархии.]. Верные бояре спешили упредить мятеж удельного князя Юрия Ивановича. В течение двадцати пяти лет Юрий примерялся к роли наследника бездетного Василия III. После рождения наследника в великокняжеской семье удельный князь, видимо, не отказался от своих честолюбивых планов. Опекуны опасались, что Юрий попытается согнать с трона малолетнего племянника. Чтобы предотвратить смуту, они захватили Юрия и бросили его в темницу. Удельный государь жил в заточении три года и умер «страдальческой смертью, гладною нужею». Иначе говоря, его уморили голодом. Передача власти в руки опекунов вызвала недовольство Боярской думы. Между душеприказчиками Василия III и руководителями думы сложились напряженные отношения. Польские агенты живо изобразили положение дел в Москве после кончины Василия III: «Бояре там едва не режут друг друга ножами». <…> Семибоярщина управляла страной менее года»[89 - Скрынников Р. Г. Василий III. Иван Грозный. 2008. С. 156–157.].

И вот в такой конфронтации между мужчинами на пороге Московии появился польский король Сигизмунд I, требуя себе обширные русские земли. К тому же он подписал соглашение с крымским ханом о совместном походе на Русь.

Польский король прекрасно знал, что в Московском государстве идут распри и дворцовые войны, порой сам их провоцировал. В феврале 1534 года, то есть через год после смерти Василия III, он предъявил требование вернуться к границам 1508 года, стал претендовать на земли нынешней Брянской, Курской областей, Смоленска, Черниговской области Украины и Гомельской области Беларуси.

Одновременно с этими событиями в начале 1537 года войско казанского хана Сафа-Гирея начало новое наступление на Московскую Русь. Ожидать в очереди, пока русские от одних внешних врагов отобьются, другие недруги не собирались. Как известно, по подлым законам войны, когда внутренние враги активизируются, внешних становится больше, а нападают они одновременно.

Елена Глинская в конце 1536 года попыталась урегулировать отношения с деверем, предложила договор, по которому Андрей Старицкий отказывается от удельного княжества, а ему взамен гарантируют полную свободу и безопасность, иное имущество, золото, но не земли. Старицкий ответил отказом.

В начале 1537 года к князю А. Старицкому был отправлен гонец с просьбой срочно явиться с Москву со своим войском, чтобы он, как глава опекунского совета, брат покойного царя, возглавил войска в походе. Но он решил притвориться больным и не ехать…

Этот прогул «по болезни» напомнил репортаж из новостей с В. В. Путиным в бытность премьер-министром. Владимир Владимирович проводил совещание, возмущался действиями крупнейшей металлургической компании России «Мечел», что они продают за границу сырье по ценам в два раза ниже внутренних, дестабилизируя внутренние. Путин сказал, что приглашал на совещание главу компании, но он не пришел и резюмировал: «Конечно, болезнь есть болезнь, но думаю, что ему нужно как можно скорее выздороветь. Иначе к нему доктора придется послать и зачистить все эти проблемы». Видимо, действия Андрея Старицкого были таковыми, что нужно было «зачищать проблему».

Москва направила врача к Андрею Ивановичу. Лекарь диагностировал «воспаление хитрости», сообщил, что «болезнь носит дипломатическо-симуляционный характер».

Ситуация показалась в Москве подозрительной, от Андрея Ивановича снова потребовали ехать в столицу. В свою очередь, повторный приказ ехать в Москву вызвал опасения у старицкого князя, тем более что до него доходили зловещие слухи, что там его «хотят поимати». В столице окончательно уверились, что удельный князь что-то замышляет.

Из первопрестольной опять были направлены представители официальной власти. И уже эта вторая «делегация» установила, что Андрей Старицкий готовится не оборонять страну, а ударить ее «исподтишка» – поднять мятеж, чтобы занять престол, потому что он «не пеленочник», а взрослый и серьезный мужчина.

Глинская опять силу применять не стала, наоборот, обратилась к духовенству с просьбой помочь мирным путем, без кровопролития решить вопрос с родней мужа: «…сын боярской княж Андреев князь Василей княж Федоров сын [Го]лубов, ростовских князей, из Старицы прислал тайно ночью к великагокнязябояринукнязьИвануФедоровичуОвчинечеловекасвоегоЕремкустем,чтокнязюАндреюодноконечнонаутробежати. И князь Иван то сказал великому князю. И князь великий и мать его великая княгиня послали за князем Андреем крутицкаго владыку Досифея, да архимандрита симоновскаго Филофея, да отца его духовнаго протопопа спаскаго Симеона, а велели ся имати по великом князе и его матери по великой княгине, что у них лиха и в мысли нет никотораго. А нечто будет князь Андрей владыке, и архимандриту, и отцу своему духовному не поверит, а побежит, и князь великий для того послал за князь Андреем Ивана Федоровича Овчину, да князя Никиту Васильевича Оболенских, и бояр своих со многимилюдьми»[90 - Татищев В. Н. История Российская. Т. 5, 6. 1996. С. 146.].

Но все было тщетно. Старицкий направился с войсками не на оборону Москвы, а в Новгород, чтобы там не только закрепиться, но и поднять новгородцев против законной власти. Причем направился в Новгород не только со своим войском, но и с силами многих «сочувствующих», «не довольных могуществом Глинских и их жестокостями»: «И князь Андрей часа того побежал и со княгинею и с сыном майя в 2 день, да от Старицы отъехал верст с 60 до Новоторжскаго уезда до Берновых сел. И из Бернова побежал князь Василей князь Федор[ов] Голубого, да сказали великому князю, что князь Андрей еще того не приговорил, на которое ему место бежати. И князь Андрей из Торжку за рубеж не поехал, а пошел к Новугороду Великому, восхотел Новгород засести; да и грамоты писал к великаго князя к детям боярским помесчикам, да и по погостам посылал. А писал в грамотах: «Князь великий мал, а держат государство бояре. И вам сего ради мне служити советую, а аз вас рад жаловати. И инные дети боярские к нему приежжали служити. И та весть пришла к великому князю и к его матери великой княгине, что князь Андрей идет к Новугороду, а грамоты посылает детям боярским и зовет их к себе служити, а инные дети боярские уже приехали к нему служити; и те грамоты привезли к великому князю за княжими печатьми. И князь великий и мати его великая княгиня часа того послали за бояры, да велели князю Никите князя объехати и спешити к Новугороду наперед князя Андрея; да велели город крепити и наместником о сех людех к крестному целованию привести»[91 - Татищев В. Н. История Российская. Т. 5, 6. 1996. С. 146.].

В открытую фазу конфликт вышел весной 1537 года. Пришлось на этот раз отправлять из Москвы войска, а не врачей и дипломатов. Старицкий был остановлен под Новгородом. До военного конфликта дело не дошло. Князь был вынужден сдаться, потому что он получил поддержку лишь небольшой части новгородских дворян, а не всего Великого Новгорода. Помешал Старицкому в этом митрополит Макарий, который в то время был архиепископом Новгородским. В Москве бунтовщика и его «подельников» судили и отправили в тюрьму, где и умер «страдальческой смертью» через полгода в декабре 1537 года: «А князя Андрея велели поимати, и в полату посадити, и тягость на него положити, а княгинюегодасынаВолодимерапосадитьвгородезаприставынаБерсеневедворе»[92 - Татищев В. Н. История Российская. Т. 5, 6. 1996. С. 146.]. Берсенев двор находился в Москве, неподалеку от Берсеневской башни. Исследователи пишут, что в 1525 году хозяин был казнен, а двор превращен в государственную тюрьму, где оказались Старицкая с сыном. Через три года они были освобождены: «Пожаловал князь великий князя Владимира. Тоя же зимы декабря 25 (1541 года) в неделю на Христово рождество пожаловал князь великий Иван Васильевич, государь всея Русии, по печалованию отца своего Иоасафа митрополита и бояр своих князя Владимера Андреевича и его матерь княгиню Евфросинию, очи свои дал им видети, да и вотчину ему отца его отдал, и велел у него быти бояром иным, и дворецкому, и детем боярским дворовым, не отцовским»[93 - Татищев В. Н. История Российская. Т. 5, 6. 1996. С. 154.].

В сериалах Старицкие – невинные овечки, которых преследовала сначала мать Грозного, потом сам царь, но корни противостояния уходят к заговору мужа Ефросиньи и отца Владимира.

В 1537 году Елена Глинская заключила с польским королем Сигизмундом I мирный договор, завершивший русско-литовскую войну, которая продолжалась 3 года – с 1534-го по 1537 год. «При этом Сигизмунд постарался сохранить лицо перед сенатом и сеймом – козлами отпущения он сделал предателей, Семена Бельского и Ляцкого. Объявил, что Литву втянули в войну именно они. Спровоцировали своей ложью, будто Россия слаба. Ляцкий, спасшийся от русской тюрьмы, угодил в литовскую. Но Бельский опять ухитрился сбежать, на этот раз в Турцию»[94 - Шамбаров В. Е. Иван Грозный против «пятой колонны». Иуды русского царства.2017. С. 31.] к Сулейману Великолепному. Следующим дипломатическим успехом Глинской стали переговоры со Швецией, где договорились на том, что шведы не будут помогать Ливонскому ордену и Литве. Сафа-Гирей тоже отступил.

Пока мужчины из регентского совета и Боярской думы пытались выяснить кто из них главный, молодой вдове, которой на тот момент было не более 28 лет, ради государства и будущего сыновей пришлось взять власть в свои руки, противостоять внешней угрозе и внутреннему широкомасштабному заговору. Оказалось, что высокопоставленные родственники царя и многие государственные деятели, среди которых был ивоеводабольшогополкаИванБельскийиИванВоротынский(главнокомандующийиегопомощник),состояливперепискеспольскимкоролем и собирались во время наступления противника открыть фронт, перейтинасторонупротивника.Заговорбылраскрыт[95 - Шамбаров В. Е. Иван Грозный против «пятой колонны». Иуды русского царства. 2017. С. 29.]. Были произведены перестановки воевод и оказано сопротивление.

В контексте этих событий необходимо рассказать о двойном родстве семьи Ивана Грозного и боярского рода Бельских.

Первая линия родства.

Казанский царевич Худай-Кул после крещения стал именоваться Петром Ибрагимовичем. Он женился на младшей сестре великого князя Василия III, Евдокии. В этом браке родилась дочь Анастасия (приходится Ивану Грозному двоюродной сестрой). Во втором браком с князем Василием Шуйским Анастасия родила дочь Марфу (двоюродная племянница Грозного). На ней женился Иван Дмитриевич Бельский.

Вторая линия родства.

В 1482 году несколько литовских вельмож, в том числе Фёдор Иванович Бельский, приняли участие в мятеже против насильственного окатоличивания в Великом княжестве Литовском. Мятеж был подавлен и Бельский бежал в православную Московскую Русь, позже был принят на службу Иваном III. В Литве у него осталась молодая жена, с которой он недолго прожил.

Иван III (дедушка Грозного) потребовал у польского короля отпустить жену к мужу, но получил ответ, что она не хочет ехать к супругу. Великий князь Иван III с согласия митрополита женил Бельского на своей родственнице.

Сестра Ивана III Анна была замужем за Василием Рязанским. В этом браке родилась дочь, которую назвали в честь матери Анной. В 1498 году Иван III выдал племянницу Анну замуж за литовского князя Федора Ивановича Бельского. Молодоженам великий князь пожаловал город Лух со смежными волостями, которые образовали территорию Лухского удельного княжества на Средней Волге.

В этом браке родились сыновья Дмитрий, Иван и Семен, которые доводятся троюродными братьями Ивану Грозному.

В пору вспомнить русскую пословицу: «Старший умный был детина, средний сын и так и сяк, младший вовсе был дурак».

Дмитрий Бельский был наместником, боярином, воеводой и даже главнокомандующим русской рати[96 - Не всегда служение Д. И. Бельского было удачным. Летом 1521 года, во время нашествия крымского хана, он был назначен главнокомандующим русской рати для отражения неприятеля. Вместе с ним был младший брат царя – Андрей Старицкий. Они не послушали советов опытных воевод и допустили вторжение крымской орды в глубь Московского государства. Крымский хан разгромил под Коломной русское войско, дошел до окрестностей Москвы, что Василий III был вынужден бежать из столицы. Крымский хан разорил русские города. После его отступления от Москвы, некоторые московские воеводы попали в опалу и были заключены в темницы. Дмитрий Бельский, которого обвинили в случившемся, всю вину переложил на Андрея Старицкого, который первым обратился в бегство. Царь пощадил их обоих.], служил Василию III и Ивану IV.

Иван Бельский также был наместником, боярином, воеводой, главой правительства при семилетнем Иване. Он был убит по приказу Шуйских после очередного переворота.

Семен Бельский в своих злодеяниях в эпоху правления Елены Глинской показал пример диссидентского предательства своему последователю Андрею Курбскому в эпоху правления Ивана Грозного.

Карьера Семена начиналась успешно. В 1528 году он вошел в свиту Василия III, в 1533 году назначен воеводой в Муром, в 1534 году переведен в Серпухов под начало Ивана Ляцкого. Эти воеводы были завербованы и начали работу на польского короля, собираясь не просто «открыть фронт», но и выступить на их стороне. Предательство было раскрыто, но они успели бежать. Сигизмунд I их принял с почестями, пожаловал поместья.

В этот же период в 1534 году в Великом княжестве Литовском умер Иван Иванович Рязанский – бывший князь Рязанского княжества. Они были двоюродными братьями с Семеном Бельским. Будучи сыном рязанской княжны Анны Васильевны, Семен объявил себя наследником Рязанского княжества и выступил за восстановление его независимости от Московского царства с военной помощью польского короля. Бельский сказал Сигизмунду I, что Глинская – слабый правитель, между всесильными вельможами грызня, тем самым получил от Сигизмунда I войско для похода на Москву.

В августе 1534 года войска вторглись в Северскую землю, взяли города Гомель и Стародуб, стерли с лица земли Радогощ, сожгли посады в Чернигове. Дальнейшие действия польско-литовских войск были пресечены. В 1537 году было заключено перемирие с возвращением на исходные позиции. В неудачном походе Сигизмунд I обвинил Семена Бельского, и отношение к нему изменилось.

Предатель попросил у польского монарха разрешение на поездку в Иерусалим, якобы для исполнения обета, но направился к Сулейману Великолепному в Стамбул. Перед османским султаном предстал «наследник рязанского престола в изгнании» и попросил помощь в возврате княжества в обмен на признание вассалитета. Сулейман I принял предложение С. Бельского.

Османская империя и Крым начали готовить войска для похода на Русь. Семен предложил Сигизмунду I присоединиться к коалиции, но ему уже не верили. Чтобы вернуть расположение польского короля, иуда Бельский отвратил набег крымцев на владения Сигизмунда I, перенаправив их на Русь, но, несмотря на это, не смог уговорить поляка прервать перемирие и возобновить военные действия. Вместо польской армии, он получил деньги в награду за службу. Семен Бельский стал главным «советником» крымского хана Сахиб-Гирея по подготовке крупного похода против Москвы.

Тем временем, в 1540 году Иван Бельский стал руководителем Боярской думы. Он выхлопотал для брата Семена прощение и разрешение вернуться на родину. Гонец с грамотой о прощении по дороге в Крым встретил вражеские войска, направлявшиеся в Московское царство, возглавляемые помилованным Семеном…

В 1541 году Сахиб-Гирей предпринял большой военный поход. Семен убедил его, что Московия во главе с маленьким мальчиком слаба. 30 июля 1541 года крымско-турецкое войско с Семеном Бельским встретила русская рать с его родным братом Дмитрием Бельским во главе. Применив военную хитрость, Дмитрий нанес сильный удар, вражеское войско было остановлено. В ярости Сахиб-Гирей повернул в Крым. Семена же Бельского после этого в живых не видел никто.

Вот как эти события описывал сам Иван Грозный в переписке с Курбским: «…мать наша, благочестивая царица Елена, осталась несчастнейшей вдовой, словно среди пламени находясь: со всех сторон на нас двинулись войной иноплеменные народы – литовцы, поляки, крымские татары, Астрахань, ногаи, казанцы, и от вас, изменников, пришлось претерпеть разные невзгоды и печали – князь Семен Бельский и Иван Ляцкий, подобно тебе, бешеной собаке, сбежали в Литву, и куда только они не бегали, взбесившись, – и в Царьград, и в Крым, и к ногаям, и отовсюду шли войной на православных. Но, слава богу, ничего из этого не вышло – по божьему заступничеству, и пречистой богородицы, и великих чудотворцев, и по молитвам наших родителей все эти замыслы рассыпались в прах, как заговор АхитОфела. Потом изменники подняли против нас нашего дядю, князя Андрея Ивановича, и с этими изменниками он пошел было к Новгороду (вот кого ты хвалишь и называешь доброжелателями, готовыми положить за нас душу!), а от нас в это время отложились и присоединились к князю Андрею многие бояре во главе с твоим родичем, князем Иваном, сыном князя Семена, внуком князя Петра Головы Романовича, и многие другие. Но, с божьей помощью, этот заговор не осуществился. Не то ли это доброжелательство, за которое их хвалишь? Не в том ли они за нас душу кладут, что хотели погубить нас, а дядю нашего посадить на престол? Затем же они, как подобает изменникам, стали уступать нашему врагу, государю литовскому, наши вотчины, города Радогощь, Стародуб, Гомель, – так ли доброжелательствуют? Если в своей земле некого подучить, чтобы погубили славу родной земли, то вступают в союз с иноплеменниками – лишь бы навсегда погубить землю!»[97 - Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Текст подготовили Я. С. Лурье и Ю. Д. Рыков. 1979. С. 137.]

Несмотря многочисленные и масштабные проблемы, выпавшие на плечи хрупкой женщины от мужчин, которые были ближайшей родней ее мужа, не пощадили Глинскую и историки. Удивительно и то, что все историки, ненавидящие Грозного и распространяющие клевету на него, ровно так же относятся и к его матери. Ее смерть не вызвала ни капли сострадания у Кобрина: «Почему тридцатипятилетняя, полная сил женщина умерла? Естественно, что возникли слухи, будто великую княгиню отравили. Вряд ли эти обвинения справедливы. Медицина в те времена была еще в зачаточном состоянии, люди умирали от тех болезней, которые сегодня без труда вылечивает свежий выпускник медицинского института. Любопытно, что сам царь Иван никогда нигде не писал о том, что его мать умерла насильственной смертью»[98 - Кобрин В. Б. Иван Грозный. 1992. С. 486.].

Вот такие строчки можем прочитать у доктора исторических наук Р. Г. Скрынникова: «Правление Глинской продолжалось менее пяти лет. Надо сказать, что женщины Древней Руси редко покидали мир домашних забот и посвящали себя политической деятельности. Не многим затворницам терема удалось приобрести историческую известность. В числе их была Елена Глинская. Она начала с того, что узурпировала власть, которой Василий III наделил семибоярщину. Без ее согласия не могли быть проведены последующие реформы. Но в самом ли деле можно считать ее мудрой правительницей, какой изображали ее царские летописи? Ответить на этот вопрос невозможно из-за отсутствия фактов. Бояре ненавидели Глинскую за ее пренебрежение к старине и втихомолку поносили ее как злую чародейку. <…> Бояре восприняли смерть Елены как праздник. Бывшие члены семибоярщины честили незаконную правительницу, не стесняясь в выражениях»[99 - Скрынников Р. Г. Василий III. Иван Грозный. 2008. С. 161.].

Или так писал историк Валишевский: «Елена не даром происходила из рода авантюристов. Энергичная, честолюбивая, она сумела создать сильную партию и воспользовалась ею, чтобы захватить и удержать в своих руках власть»[100 - Валишевский К. Иван Грозный. Исторический очерк. 1993. С. 114.].

Историк Д. М. Володихин в своей книге «Иван IV Грозный» пишет следующее: «Трудно определить, до какой степени братья Василия III на самом деле стремились занять престол и затевали мятежи. Их активность во многом явилась ответом на жесткие превентивные меры Елены Глинской и ее партии. Великая княгиня опасалась за судьбу малолетних сыновей, поэтому она избрала курс радикального подавления всех политических противников, в том числе потенциальных. В этом смысле характер ее правления напоминает образ действий Екатерины Медичи… Великая княгиня, словно птица, пыталась защитить двух сыновей крыльями и готова была биться за них с любым врагом до смерти. В конечном итоге Елена Глинская достигла своей цели. Но после всех принятых истребительных мер московская знать не имела ни малейшего повода относиться к ней мало-мальски доброжелательно».