Порядок и Несправедливость

– Люблю, когда играют на саксофоне! С юности хотел научиться играть на нём, но так и не получилось пока что. Надеюсь, что в будущем будет больше свободного времени, и я обязательно научусь на нём играть!

– Да, классно, мне тоже понравилось! – произнесла Назгуль. – Но мне больше

нравятся народные казахские инструменты, когда играют на домбре или кобызе!

– А вы можете на них играть? – тут же спросил Алибек.

– На домбре могу, а на кобызе хотела бы научиться играть! – ответила она.

– А я могу играть на гитаре, хотя музыкальных нот я не знаю, но знакомые говорят, что у меня есть музыкальный слух, – похвалился Алибек.

– Да, это было видно по вам, когда вы так заворожённо слушали исполнение на саксофоне, – улыбнулась Назгуль.

В это время настраивавшие инструменты музыканты до этого, начали исполнять мелодию. Зазвучала музыка очень громко и на сцену вышла молодая девушка-певица и по залу бара эхом пронёсся красивый тембр ее голоса. Все сидящие в зале посетители бара, в том числе Алибек и Назгуль, повернули голову в ее сторону, чтобы разглядеть ее в полумраке бара. Исполнявшая песню девушка была примерно 25 лет, с красивой эффектной внешностью и длинными цвета соломы волосами. Рост у неё был достаточно высокий, и к тому же она одела ещё и туфли на высоких каблуках. Она была одета во всё белое – белая блузка и белые обтягивающие джинсы, и поэтому на фоне темноты в баре выделялась своим силуэтом словно луна в полуночи.

Алибек посчитал некрасивым с его стороны, когда рядом сидела девушка, разглядывать ее с ног до головы. Поэтому искося лишь посмотрел в ее сторону, а потом переключил своё внимание на прослушивание музыки, привычно закрыв глаза. И тут его осенило: почему бы при такой медленной и спокойной музыке не пригласить на медленный танец Назгуль! Встав со своего места с дивана он наклонился перед Назгуль и подав ей правую руку, произнёс:

– Назгуль! Можно вас пригласить на танец?

Назгуль молча кивнула в ответ головой, и протянув ему свою руку, прошла с ним на танцпол бара. Положив ему на плечи свои руки, она только сейчас обратила своё внимание на то, как приятно от него пахло изысканным и приятным парфюмом. Плечи у Алибека были широкими и мускулистыми, выдавая в нём физически сильного человека. Она вспомнила своё детство вдруг, когда так сильно обнимала своего отца, когда он приезжал откуда-то издалека и его долго не было видно дома, и она по нему сильно скучала.

В ответ ее папа гладил ее волосы и шептал ей в ушко ласковые слова. Теперь те же самые чувства проснулись в ней, обнявшего ее за талию Алибека. Ей захотелось, как и в детстве, положить свою голову на его мужские плечи, но вовремя опомнившись, удержалась, так как думала, что Алибек неправильно может всё это истолковать.

Алибек, танцуя и обнимая за талию Назгуль, почувствовал руками ее девичью талию и гибкость тела. К тому же от Назгуль пахло чем-то домашним, напоминающим ему запах домашнего очага. Так в детстве, когда он был ещё маленьким, пахло от его мамы, когда он прижимался к ней любя. В этом запахе смешалось и запах баурсаков, которые готовила ему мама по пятницам в детстве и юности. В этом запахе он почувствовал и запах айрана и коже, которым его угощала в детстве бабушка, когда он ходил к ней в гости домой. Запах Назгуль напоминал ему что-то родное и близкое, напоминающее ему его беззаботное детство, которое безвозвратно уже кануло в лету. В отличие от других девушек, с которыми он встречался близко и которые любили пользоваться дорогим и не очень парфюмом, Назгуль пахла чем-то особенным и неповторимым, и в тоже время таким близким и родным. Инстиктивно, мужчина взрослея ищет себе спутницу жизни – девушку, чем-то напоминающему ему мать. У кого-то это может ассоциироваться с внешностью, у кого-то с тактильными ощущениями, а у третьих с запахами.

В мыслях об этом Алибек даже и не заметил, что музыка закончилась, но они всё также стояли посреди танцпола бара, обнявшись с Назгуль. Немного замешкавшись от этого, Алибек взяв за руки Назгуль, направился к столику. Оба, усевшись за столом, вдруг на короткое время посмотрели друг другу в глаза, а затем от неловкости Назгуль первой отвела взгляд.

Уже звучала громко музыка, и уже спокойно не возможно стало разговаривать. Ещё немного посидев в баре и послушав живое исполнение, оба вышли из бара. Время на часах сотового телефона уже было за одиннадцать, а завтра уже начиналась рабочая неделя. Алибек предложил Назгуль прогуляться по Арбату до проспекта Достык и там сесть на такси.

На улице уже было довольно прохладно и Алибек начал ёрзничать от холода, так как был только в футболке и пиджаке, но старался не подавать виду, что замёрз. Назгуль же была одета в плащ, и ей было немножко теплее, но всё равно осенние ночи были уже гораздо холоднее и холоднее, и дыхание осени чувствовалось день ото дня.

Уже на Арбате при приближении к проспекту Достык, Назгуль решила спросить у Алибека:

– Алибек! А почему вы переехали жить в Уральск? Тем более из Атырау, в который многие наши уральцы стремятся попасть!

На что Алибек ответил стихами:

– Город детства, где дуют ветра.

Город Гурьев! Я покину тебя!

Город рыбы и черной икры.

Город встречи самой первой любви!

– А если серьёзно, Назгуль, то мне больше нравился тот самый Гурьев, который остался и запечатался у меня в картинках детства и юности. Мне часто задают этот вопрос, и я хотел бы ответить вам, что мне нравится больше город Уральск, а город Атырау у меня останется в памяти детства. Ведь вы тоже Назгуль приехали из своего родного аула в город, чтобы продолжить своё обучение. Но отчий дом остался у вас там, так же и моменты детства и юности, которые произошли у вас там. Так же и у меня. Мне до сих пор снятся во сне те образы и моменты, которые произошли у меня в родном городе. Мне до сих пор снится тот дом и та квартира, в котором прошли мои детские годы и юность, а вот эта квартира, в которой я сейчас живу, ни разу не снилась мне! – с улыбкой ответил Алибек.

– Да и мне тоже приходят в снах мой родной аул и отчий дом, но конечно же после окончания университета, я хотела бы остаться в городе. У нас ведь в ауле работы нет, кроме бюджетных организаций. Конечно же мне можно было найти работу у нас в сельской школе по своей специальности и работать преподавателем, но мама, которая у меня работает там в школе учительницей, посоветовала мне остаться по возможности в городе, так как не видит перспективы в дальнейшем у нас, – грустно ответила она. – Молодёжь вся уехала на заработки в город, а у нас в ауле остались те, кому некуда ехать и кто-то на что-то живёт! – продолжила она. – Многие держат скот и за счёт него и живут. Кто-то живёт на лишь одну пенсию, и за счёт пенсии родителей живут их домочадцы, которые не могут найти себе достойную работу в ауле.

– Ну, такое же ведь Назгуль было не всегда? – перебил ее ненароком Алибек. – Когда у вас был колхоз или совхоз, то жизнь совсем другая была наверное? И если они были сохранены у нас на селе, то многие сельчане, имея место работы на месте, не стремились бы уезжать оттуда в город? Ведь аул являлся житницей казахов, а теперь уже к сожалению нет! – закончил на повышенных тонах свою речь Алибек.

– Да! – видя его возбуждение, кивнула ему в ответ Назгуль. – У нас раньше жизнь в ауле была намного интереснее и лучше, чем сейчас.

– Время сейчас изменилось в худшую сторону и это затронуло всех нас!, – продолжил свою речь Алибек. – Помню парады на 1 мая или 9 мая. Мы с отцом покупали шарики и принимали участие в шествии. Тогда я точно знал, что после окончания шествия мы пойдём в гости к родственникам. Накрытый стол в те времена был скромен гораздо, чем сейчас. Не было понятия «Сынау» – обсуждения, кто как живёт и у кого какой в доме ремонт. Тогда часто у нас в доме собирались гости, ведь тогда мы не собирались для этого в кафе или ресторане, а всё делали дома. А сейчас прежде чем кого-либо навестить, нам приходится оповещать об этом заранее, иначе дверь могут попросту не открыть. Но это касается, наверное, только городских жителей, а в сельской местности с этим наверное попроще?– спросил Алибек у Назгуль.

– В городе это распространено, а до нас только-только доходит сейчас, – грустно ответила она. – В ауле с этим намного проще, ведь мы друг друга знаем всех в лицо, и с соседями по дому общаемся тесно. А здесь в городе живут в одном подъезде и даже живя на одной лестничной площадке не общаются между собой и не ходят друг к другу в гости. Вот это меня удивляет больше всего. Это и раньше наверное так было принято в городе? – спросила она ненароком.

– Нет. Что вы, Назгуль! Я вот чисто родился и вырос в городе, и мы во дворе знали друг друга в лицо и ходили в гости. Бывало вечером хлеб закончится дома, и мы могли спросить у соседей взаймы до завтра, так как магазины уже не работали после 7 вечера. А сейчас – пожалуйста, целые сутки напролёт работают в чуть ли не каждом дворе, и уже хлеба не дадут, а отправят в магазин, – с иронией ответил Алибек.

– Да! – в такт ему кивнула Назгуль.

Незаметно они подошли к остановке «Типография», вблизи которой ожидали своих клиентов таксисты. Алибек подошёл к одной из машин и договорился с водителем. А потом спросил у Назгуль:

– Назгуль! А вы в каком районе города живёте?

– В микрорайоне Строитель, – ответила она.

– Ну, тогда я по пути следования такси слезу в районе остановки «Юбилейная», не против? – переспросил Алибек тут же.

– Да, конечно! – с улыбкой ответила она.

Усевшись поудобнее на заднем сидении такси, они тронулись по проспекту Достык в северном направлении, в сторону железнодорожного вокзала. Мимо проносились огни ночного города, автомобилей было уже не так много, как днём. Алибек, сидя на сиденье такси, анализировал сегодняшнее свидание с Назгуль, понравилось ли ей с ней?

Уже когда такси остановилось возле его дома, Назгуль тихо прошептала ему в ухо:

– Алибек! Спасибо вам за сегодняшний вечер! Мне было приятно с вами общаться!

– И вам спасибо! – улыбнулся во весь рот Алибек. – До свидания! Спокойной ночи вам, Назгуль!

И уже закрывая дверь автомобиля, он ей крикнул:

– Как доедете до дома, дайте мне знать! – и в приподнятом настроении пошёл по направлению к своему дому, предварительно оплатив за такси.

Как дверь захлопнулась, такси поехало дальше по объездной дороге в сторону омеговского моста, а дальше по улице Шолохова по направлению к ее дому. Назгуль, сидя на заднем сиденье автомобиля, была вся в восторге от сегодняшнего вечера, проведённого с Алибеком. При первом знакомстве с ним в офисе партии «Азат» она особо не придавала ему значение, и его внешность не вызвала у неё симпатию к нему при первой встрече, но ее сердце ёкнуло, когда он сидя в кафе спросил у неё о ее мечте. Она читала о том, что есть три основных вида восприятия партнеров: это зрительный – когда человек тебе нравится внешне, тактильный – когда нравится человек на ощупь и третий – с помощью обоняния. Внешне Алибек по ее мнению не был красавчиком, но и уродом его нельзя было назвать. А вот когда она с ним в баре танцевала медленный танец, она тактильно почувствовала в нём мужскую силу, словно была как маленькая девочка, которую в детстве так часто обнимал ее отец и в руках которого она чувствовала себя защищённой. Те же чувства она испытала и сейчас. В объятиях Алибека она почувствовала себя как бы в надежных руках, и те же чувства, которые она испытывала в далёком детстве, когда по-отцовски обнимал ее папа. Да и запах парфюма, которым пользовался Алибек, ей очень понравился. Этот запах чувствовался лишь на близком расстоянии, а не излучал своими ароматами всех прохожих в радиусе двух-трёх метров, как это делали многие ее знакомые парни-студенты, и девушки в то числе. Сама лично она никаким парфюмом не пользовалась, считая, что девушка должна прежде всего содержать себя в чистоте и следить за гигиеной лица и тела. Да и лишних денег не было у неё, чтобы покупать себе дорогие духи, а дешёвым парфюмом она пользоваться не любила, считая, что в них больше содержится спирта, так как аромат быстро выветривался.

Такси уже приближалось к ее дому в микрорайоне Строитель, и она попросила таксиста заехать во двор дома ко второму подъезду. Выйдя из автомобиля и зайдя в подъезд дома, она стала набирать номер Алибека, чтобы сообщить ему, что доехала до дома. Дозвонившись до него она ещё раз поблагодарила его за прекрасный вечер и пожелав спокойной ночи, открыв дверь квартиры своим ключом, прошла к себе в комнату. Дома уже все спали, и чтобы ненароком не разбудить никого, не включила свет даже в прихожей, ориентируясь в темноте квартиры при помощи фонарика на сотовом телефоне. Переодевшись в домашний халат, она по привычке перед сном прошла в ванную и почистив зубы, улеглась спать.

Утром следующего дня Алибек уже по привычке как всегда был первым, кто пришёл на работу. Бывали моменты, когда ночью он мог уснуть глубоко за полночь или вообще плохо спать, страдая от бессонницы, но по отношению к работе он был дисциплинирован. Ни разу не случилось такого, что он мог не выйти на работу вовремя, и если даже заболевал ненароком, то переносил болезнь на ногах. Хроническими заболеваниями он не болел и спиртным не злоупотреблял и вёл здоровый образ жизни. Тем более прошедшей ночью он хорошо выспался, потому, что накануне был такой замечательный вечер, проведённый с девушкой, которая ему нравилась. Крепкому сну также способствовало и то, что ему напоследок Назгуль сказала «спасибо» за вечер.

Сев за стол и перебирая руками бумаги на столе, он даже запел, негромко напевая любимую музыку. В это время в дверях офиса показался Серик Уразбаевич, и не выдавая своего присутствия, некоторое время наблюдал за Алибеком со стороны. Серик Уразбаевич с ностальгией вспоминал безвозвратно ушедшую молодость в его жизни, когда он был также молод, как Алибек сейчас. И хотя молодость у него прошла ещё в советское время, но он и его поколение были тогда уверены в своём будущем и завтрашнем дне. Нынешнее поколение молодёжи он в какой-то степени считал «потерянным», без уверенности в своём будущем и неуверенных в себе людей, которые не знают, что их ждёт завтра. К такому выводу он пришёл, беседуя много с молодыми людьми, часто заглядывающих к ним в офис партии. Так же у него самого уже было трое взрослых детей дома, за судьбу которых он тоже сильно переживал как отец.

В юности он как и многие мальчишки того времени, мечтал стать лётчиком и космонавтом. Сейчас же молодёжь мечтала стать юристом, кто-то экономистом или банкиром. О профессии лётчика теперь никто и не мечтал даже.

Но больше всего своим ответом его удивил младший сын, когда он спросил у него, кем бы он хотел стать в будущем. На что он ответил, что хотел бы стать «агашкой», который ничего не делает и зарабатывает деньги. Младшему сыну тогда только исполнилось 15 лет и он уже понимал что к чему и кем он хочет стать. А когда он спросил у него, почему он не хочет стать например строителем или начинать свой труд с простого рабочего, например, как когда-то действующий президент в юности. На что он ответил, что это западло сейчас работать физически и руками. Сейчас время тех, кто умеет работать головой.

Да молодёжь сейчас уже не та, что раньше. Парни хотят сразу разбогатеть, здесь и сейчас, без особого плана на этот счёт, а девушки с малых лет уже мечтают выйти замуж за богатого жениха и жить в большом двухэтажном коттедже с домашней прислугой в придачу. Сейчас уже девушки-казашки обленились до того, что даже лепешки для бешбармака покупают готовые в магазине, не то что раньше.

Он лично ругал своих старших дочерей когда они пытались то же самое сделать дома, заставляя их катать тесто вручную и брать пример с мамы и бабушки, которые даже в преклонном возрасте всё делали сами.