Чудеса Дивнозёрья

Кажется, это заявление Дымка обеспокоило. Тайку в Дивнозёрье все волшебные существа если и не любили, то уважали. Потому что знали: связываться с самой ведьмой-хранительницей – себе дороже.

Нахмурившись, Дымок повернулся к Венику:

– Так, чё-та я не понял, Вениамин? Это что за новости? Не по понятиям живёшь, лысый? У своих воровать строго запрещено. Одно дело там ягоды из сада стырить или яйцо из-под несушки – от них не убудет. Но у самой ведьмы! Это, братан, стыдоба!

– Да не брал я ничего! – Веник сплюнул на траву, и Пушок заметил, что по подбородку противника стекла капелька крови. Ха! Кажется, кто-то лишился зуба! – Что я, самоубийца, что ли, у ведьмы воровать? Да моя бывшая хозяйка за такое бы меня сразу за хвост раскрутила и об стенку шлёпнула.

Пушок, представив такое бесчинство, в ужасе закатил глаза. Нет, этого он даже гадкому Венику не пожелал бы. Хвост у коловершей считался ценным и неприкосновенным. Но жалость жалостью, а сдавать позиции Пушок всё же не собирался:

– Какая там «бывшая»! Лапшу нам на уши вешаешь, а сам, небось, для неё и уволок счастливый талисман. Тьфу на тебя, фамилиар! – последнее слово он выплюнул так, будто бы в нём было что-то обидное.

– Пушок, мне кажется, ты неправ, – Ночка тронула его мягкой лапкой за плечо. – Если бы Вениамину было куда лететь, с чего бы ему тогда проситься в нашу стаю?

– А он просился? – брови Пушка в удивлении поползли вверх.

– Да. И Дымок его принял. Теперь он один из нас. Тоже дикий коловерша из Дивнозёрья.

Ну и дела! Эту новость следовало заесть и переварить. Чем дальше, тем меньше Пушку нравилась вся эта история. Выходило, что теперь за несносного Веника в случае чего вступится вся стая. В этом плане у Дымка было строго: один за всех и все за одного.

– Но он же… лысый, – мявкнул Пушок, не подумав, и тут же прикусил язык.

Ох… да за такие слова его самого следовало бы раскрутить за хвост и об стенку шмякнуть! Сколько раз Тайка говорила: не суди по одёжке. Ну, то есть в данном случае – по шкурке.

И прежде, чем Ночка, Дымок или кто-то ещё успел возмутиться, Пушок затараторил:

– Простите, я не это имел в виду. Все мы – коловерши, конечно. А коловерша – это звучит гордо!

– Так-то лучше! – Дымок похлопал его по плечу так, что то аж заныло. – Однако жулика мы не нашли. А не мог этот твой пятак куда-нибудь просто закатиться?

Пушок покачал головой:

– Нет, я оборванный шнурок нашёл. Знаешь, такой, будто бы надкушенный…

– А ну открой пасть! – скомандовал Дымок Венику.

Лысый коловерша злобно зыркнул на Пушка, но рот всё-таки раскрыл и даже узкий шершавый язык высунул, мол, смотрите все, ничего не прячу, чист перед законом.

– Молодец, шо не брешешь. Брешут только псины позорные! – на этот раз Венику досталась сомнительная честь, охнув, присесть от дружеских похлопываний бугая Дымка.

– Но кто же тогда украл пятак? – от обиды у Пушка дрогнула нижняя челюсть и зубы дробно застучали друг о друга. Так, ещё не хватало тут захлюпать носом на глазах у диких коловершей, которые и так домашних считают неженками. Да ещё и в присутствии Ночки…

– Прошу прощения, – вдруг за его за спиной раздался очень смущённый голос Жорки-обжорки. – Пятак – это ведь такая кругленькая плоская штучка золотистого цвета, да?

– Угу, – Пушок кивнул. – Ты его видел?

– Боюсь, что я его съел, – потупился Жорка, хлопая ресницами.

– Но… зачем?! – тут уже глаза округлились не только у Пушка, но и у Дымка, и у Ночки, и даже у лысого Веника.

Жорка поковырял когтем в земле и, вздохнув, признался:

– Я думал, что это медалька. Шоколадная. Я однажды такую прямо на дороге нашёл, ух и вкусная была… не то что эта.

Вениамин, не удержавшись, прыснул. Ночка тоже хихикнула, прикрыв морду крылом, а Дымок, когда оторжался, рассудил так:

– Делать нечего, ребяты! Будем ждать.

И коловерши расселись в кружок.

– А бить не будете? – не веря своему счастью, с опаской уточнил толстяк.

– Ещё как будем, – Дымок показал ему внушительный кулак, – если продолжишь без разбору жрать всякую гадость…

Пока они ждали, небо совсем стемнело и в чаще слабо засветились сучья-гнилушки. От соловьиных трелей звенело в ушах, а в воздухе витал тонкий аромат цветущих деревьев, какой бывает только в мае.

Примерно тогда Пушок догадался, что стоило бы попросить прощения за весь этот переполох и вдобавок извиниться перед ни в чём не повинным Веником за выбитый зуб.

Лысый коловерша оказался великодушен, и они пожали друг другу лапы под одобрительное курлыканье всей стаи.

Ещё позже на небо вышла луна, и тут случилось вообще неслыханное дело: серый бандит и задавака Дымок, надув щёки, невнятно пробурчал:

– Эй, Пушище, ты эт, зла не держи, что мы без спросу к тебе ввалились и погром устроили. Ну, не подумали чёт. Бывает.

И Пушку очень польстило это обращение. Потому что «Пушище» звучало солидно. Даже солиднее, чем «братан».

Где-то вдалеке – возможно, над Михайловкой – вспыхивали и гасли зарницы майских гроз. А он сидел на поваленном сосновом бревне, смотрел на звёзды и думал: как здорово, что им всё-всё удалось прояснить. Друзья помирились и не стали врагами, счастливый пятак скоро вернётся на своё место, и Тайка ничего не узнает, а Веник нашёл своё место в стае диких коловершей и больше не хочет напрашиваться в фамилиары к чужой ведьме. Ради этого, пожалуй, стоило лишиться пары перьев (тем более, они всё равно были слипшимися от малинового варенья, так что не очень-то их и жалко).

Когда на востоке вновь начало светлеть, Ночка положила ему голову на плечо, и Пушок, улыбаясь до ушей, словно чеширский кот из его любимой книжки, обнял подругу мягким крылом и промурлыкал ей на ухо:

– Давай в следующий раз посмотрим мелодраму, как ты и хотела. Есть такой классный фильм «Титаник». Я уверен, тебе понравится!

Лето

Чужак в Дивнозёрье

В последнее время у Тайки всё шло наперекосяк: пироги нормально не пропекались, в школе ни за что двойку схватила, а вот сегодня, как назло, ещё и зуб разболелся. Какая-то прямо полоса невезения. Она даже подумала было, не сглазил ли её кто, но нет – зуб ныл по вполне естественным причинам.

– Запишись к врачу, – уже в который раз повторял Пушок, но Тайка отмахивалась:

– Да ладно, может, ещё само пройдёт?

Коловерша возмущённо цокнул языком.

– Тая, ну что ты прямо как маленькая, стоматологов боишься?

Тайка показала ему язык и, охнув, схватилась за распухшую щёку.

Вообще-то Пушок был прав. Стыдно признаться, но она и впрямь боялась зубных врачей, а не пауков или змей, как её школьные подружки.