Кощеевич и война

Марена покачала головой:

– Не старайся, не выйдет.

– Это ещё почему? Прежде ведь получалось.

– Прежде ты не был суженым Смерти. Я предупреждала: есть цена, которую придётся заплатить за эту честь. Твой отец тоже был не способен к целительской магии. Но это не было врождённым. Чем дольше мы вместе, тем меньше ты способен исцелять. Себя – да. Но не других. Правила есть правила.

Досадно, хотя и закономерно. Смерть и жизнь – словно два берега, разделённые бурной рекой. Порой они сходятся очень близко, но никогда не станут одним.

– Надеюсь, скоро подойдёт подмога.

Стоило Лису это сказать, как с неба донеслось знакомое карканье Вертопляса:

– Р-ребята, я их нашёл! Скор-рее сюда!

Спустившись, он первым делом ущипнул Лиса за мочку уха. Причём пребольно.

– Ай! Ты очумел?!

– Нет, это ты очумел! Удр-рал впер-рёд, никого не подождал. Мы с ног сбились по полям да лесам р-рыскать.

– Ну нашли же? – Лис дёрнул плечом, и Вертоплясу пришлось взмахнуть крыльями, чтобы удержать равновесие.

Но тревога в душе улеглась сама собой. Джиргал знал пару лекарских напевов, Октай всегда возил с собой благовония. Этого хватит, чтобы спокойно доставить девочек в лагерь, а там ими займутся настоящие целители.

* * *

– Они очнулись, господин.

Лис едва успел разоблачиться и перекусить, а Оджин уже примчался с докладом. Расторопный малый. Взять, что ли, его к себе в стряпчие с ключом? Для мелких и крупных поручений.

Ему пришлось допить чай одним глотком (ух, и горячий!) и бежать к сестре.

Девочки сидели в шатре на укрытом шкурами топчане, жались друг к другу и пугливо озирались по сторонам. «Словно синички зимой», – подумал Лис.

– Привет. – Он шагнул в круг света масляной лампы. – Ну и кто из вас Зарянка?

Девочки молчали.

Лис наугад ткнул пальцем в одну из них:

– Как тебя зовут?

– Махира, господин.

– Значит, ты – Зарянка? – повернулся он ко второй, но та помотала головой:

– Я тоже Махила, господин.

– Вы смеётесь? Не может быть, чтобы вас звали одинаково.

– Мы сёстлы. – Девочки взялись за руки.

Настороженные взгляды исподлобья, тёмные глаза. Не синички. Два затравленных лисёнка.

– Я свой. – Княжич изобразил самую добродушную из своих улыбок. – Старший брат Зарянки. Вы меня не помните?

Первая мотнула головой, а вторая не без ехидцы в голосе выдала:

– А господин, похоже, сам не помнит свою сестлу.

– Так и есть, – решил не отпираться Лис. – Много воды утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Шестнадцать лет я был… далеко. А потом опасно стало видеться.

– Но нас всё лавно уклали.

– А я вас спас. Значит, мне можно доверять.

– Мама сказала, велить нельзя никому.

На это сложно было что-то возразить, ведь Лис и сам так думал. Даже Маю до конца не открывался. Да что там Маю – и Вертоплясу, хотя любому дураку известно: вороны-вещуньи хозяев не предают.

Полог шатра приоткрылся, и внутрь, хромая, вошла Данэ.

– Я вижу, господин уже встретился с сестрой?

– И да и нет, – развёл руками Лис. – Ты хорошо их воспитала. Молчат как рыбы.

– А разве сердце не подсказывает господину? Не чует родную кровь?