Эпоха Полтины. Декста Квинта

– Не исключено. Контроль за делами и мыслями в Акмее новость не новая. – Он задумчиво поскрёб свою щетину. – Ты, кстати, сейчас как, всё также булавки точишь?

Дрэмм скривился.

– Не булавки, а гвозди. Я точу гвозди.

– Да без разницы, всё равно точишь. Просто у меня тут открылась заманчивая перспектива по смене работы. Интересует?

– Скажем так, я готов выслушать.

– Вот и славно, – Кейн подался вперёд, сцепил руки в замок и сложил их на колени. – Мне тут шепнули, что Эгида набирает ветеранскую братию для работы на Винтаде.

– И? – Дрэмм выгнул бровь. – Не вижу ничего заманчивого.

– Разве? Что у меня, что у тебя работа-то дрянь – я грузчик, ты гвозди точишь. По мне так лучше помереть где-нибудь, чем продолжать гнить здесь.

– Ну, если ты так торопишься отправиться к Теламару, то я готов тебе помочь. Тебе что больше нравится, петля или меч? – Лотар поднялся, снял со стены один из декоративных мечей и деловито осмотрел его. – Правда рубить придётся долго, кроме муляжа ничего нет. Но я постараюсь, можешь мне довериться. Мы же с тобой “друзья”.

– Ага, и после того, как ты отправишь меня в бездну, тебя сразу же выпрут из Акмеи. – Кейн раздраженно дёрнул губой. – Слушай, неужели тебе здесь так нравится?

– Вот именно, – Дрэмм вернул меч на место, – мне и тут неплохо живётся: хороший дом, простая работа и денег хватает на куртизанок по выходным. Зачем мне рисковать своей шкурой ради чего-то эфемерного? Проще уж продолжать жить в Акмее.

Кейн развел руками:

– Дело твоё. Я предложил, ты отказался. Не буду тебе мешать подыхать со скуки и дальше. – Кейн встал и направился к выходу, но у самой двери обернулся. – Прощай, может больше и не свидимся.

Не дожидаясь ответа он вышел из дома.

4

Кран громко хрипел, выплёвывая мутную воду, которая перед тем, как исчезнуть в нутре ржавой раковины, смешивалась со свежей кровью на его руках и становилась слегка розоватой. Ополоснув руки, Бэн ещё раз тщательно промыл их с дезинфицирующей жидкостью, после чего стряхнул воду и насухо вытер тряпкой. Повернувшись к столу, взял поднос с уже обработанными инструментами и, пройдя в конец комнаты, аккуратно опустил их в раствор.

Он замер, когда со стола позади него раздалось тихое поскуливание. Прищурившись, Бэн слегка повернул голову и внимательно прислушался. Скулёж повторился. Нахмурившись, он открыл настенный шкафчик и извлёк стальной шприц с длинной иглой и ампулу с голубым препаратом. Встряхнув раствор, проткнул пробку и заполнил шприц на два деления. Вернув ампулу на место, приблизился к столу и нежно погладил перебинтованного пса, который жалобно скулил, смотря на него полными боли глазами. Ободряюще улыбнувшись, Бэн мягко ввёл иглу в мышцу и вскоре собака погрузилась в сон. Отложив шприц, взял пса на руки и перенёс в клетку, в которую ранее положил удобную подстилку. Погладив его напоследок, закрыл дверцу и вышел из операционной.

Устало сев за стол, Бэн зевнул и хрустнул пальцами, после чего лениво постучал костяшками по чугунному бюсту, у которого отсутствовала левая часть лица. Причём сама фигура была асимметрична, что создавало вид, словно бы недостающий кусок головы был вырван. Помнится, именно из-за этого дефекта ему и не хотели продавать его, но он настоял.

– Слушаю вас, мэссэр Уилторс. – Бэн улыбнулся, услышав этот жуткий скрипучий голос, который раздался из разорванной головы.

– Передай господину Нифалу, что с Найло всё хорошо и он может забрать его домой.

– Будет исполнено, – проговорил антураж и вновь умолк.

Он вновь было откинулся на спинку кресла, но расслабиться ему не дали. Колокольчик над дверью тихонько звякнул, извещая о приходе нового клиента, и Бэн был вынужден подняться и пройти за высокую стойку у левой стены. В приёмную вошла знакомая фигура сгорбленной, шаркающей ногами и жеманно улыбающейся ярко накрашенными губами старушки, в маленькой чёрной шляпке на голове и с оттягивающей одну руку клеткой. Доктор через силу выдавил из себя улыбку и поприветствовал её:

– Госпожа Датлди, добрый день!

– Ох, оставьте, – она замахала свободной рукой. – Какой же это добрый день, если солнце не может погреть мои старые косточки? А ведь когда-то меня уверяли, что на Эг-Вигади можно жить беззаботно! Вокруг одни вруны и проходимцы.

– Куда же без них, – поддакнул он.

– Никуда. Только прямиком в могилу.

“Это я бы с радостью устроил,” – подумал про себя Бэн, а вслух произнёс:

– Вы ещё всех нас переживёте, госпожа Датлди.

– Уж я-то постараюсь прожить ещё годок, – она поставила на стойку клетку и её лицо мгновенно изменилось: она посмотрела на него таким грустным взглядом и заговорила таким жалобным голосом, словно хотела, чтобы он почувствовал всю потаённую в ней скорбь и глубокие страдания, которые она ежесекундно испытывает, – а вот моя Мисси, по видимому, не дотянет и до завтра.

Старушка вытащила заранее подготовленный платок и промокнула невидимые слёзы. Бэн нахмурился и заглянул в клетку, где на голом полу лежал усмарский тион, стоивший в колониях несколько тысяч марок.

– А что опять случилось?

– Не знаю! – Датлди всплеснула руками. – Она просто лежит целыми днями, ничего не ест и очень тяжело дышит. Бедняжка Мисси. Она даже начала гадить под себя, представляете? – На мгновение жалобный тон сменился возмущенным и она, поджав губы, бросила недовольный взгляд на клетку. Но потом её лицо разгладилось и грустная улыбка вновь вернулась. – А может… может её лучше удавить, чтобы не мучилась?

Лицо Бэна окаменело и он сухо произнёс:

– Сейчас посмотрим, что с ней не так.

Постелив на стойку мягкую подстилку, он открыл клетку и осторожно достал из неё собачку, которая испуганно забилась как можно дальше и отказывалась покидать её. Госпожа Датлди внимательно наблюдала за тем, как он поглаживает истощавшую собачку и осторожно ощупывает её.

– Не перестаю удивляться тому, что такой здоровяк, как вы, лечит животных. Вам бы в кузне молотом ворочать, а не тварей дрожащих спасать. Это ещё хорошо, что вы не имперец.

Бэн на мгновение замер, а потом как можно непринуждённее спросил, продолжая осмотр:

– А что, есть разница в том, кто именно лечит?

– Конечно! – казалось, она была шокирована до глубины души тем, что он не понимает таких элементарных вещей. – Все имперцы подлые скоты, пожри их бездна! В них нет ни капли сострадания не то что к животным, а даже к собственным детям.

– Неужели… – руки у него задрожали и его взгляд невольно метнулся к антуражу. Он во всех красках представил себе, как хватает эту старую стерву за шкирку и остервенело вминает её лицо этой полубашкой. С большим трудом он отвёл взгляд и сосредоточился на собачке.

– Да, можете себе представить, – продолжала распаляться Датлди. – Они совершенно не заботились о своих выродках. С детства воспитывали в них жестокость и ненависть к нам, к колонистам, и заставляли приносить кровавые жертвы своим бесовским божкам! Нелюдь, одним словом. И знаете, я слышала, – она опёрлась руками на стойку и подалась вперёд, – что они живут среди нас! Да-да, представьте себе! А ведь все наши беды только из-за них. Как по мне, так выселить бы их всех до одного за барьер и дело с концом – если они так верят в своих хваленых богов, то пусть они и спасают это прогнившее племя. А мы уже достаточно от них натерпелись. Вон, – она махнула рукой, – вся страна лежит в руинах. Так что пусть или отрабатывают, или отправляются на все четыре стороны. Мы их кормить не обязаны. Я даже уверена, что когда последний имперец покинет Колонии, солнце сразу же засияет. Вот так вот.

Бэн сжал челюсти и старался глубоко дышать. На его побледневшем лице играли желваки, щека нервно дёргалась, но пока что ему удавалось держать себя в руках.

– Госпожа, – он прочистил горло, – госпожа Датлди, сколько раз в день вы обычно кормите Мисси?

Старушка скривилась и хмуро посмотрела на него.

– Так я же вам говорю, что эта шавка не жрёт ни черта!

– Нет, я не об этом. Я о том, сколько раз в день вы её кормили до того, как она заболела.

– Так сразу бы и спросили. Я кормлю её один раз по утрам.

Бэн выпустил воздух сквозь зубы.

– Госпожа Датлди, в прошлый раз, когда она… вывихнула ножку, я говорил вам, чтобы вы её хорошо кормили.

– Так она же потом выздоровела, и я вернула её на прежний режим. – Старушка вскинула подбородок. – Животное не должно привыкать к беззаботной и лёгкой жизни, на то оно и животное.