Алмазные псы

Он показал мне блок-схему многочисленных ремонтных операций – сложный, запутанный график, напоминающий осьминога, а затем карту с нашим положением относительно сферы.

– Вот наша позиция – тридцать пять тысяч километров от поверхности.

– Возможно, поверхность сейчас для нас не самая серьезная проблема, – предположила я.

– Допустим, у нас осталось всего двадцать пять тысяч километров до того, как начнутся трудности, – чуть меньше шести дней. Но этого может хватить. Я просмотрел первоочередные задачи в расписании ремонта и думаю, что удастся сжать сроки их выполнения.

Я заставила себя не вцепиться сразу в призрачную надежду.

– Ты сможешь?

– Как я уже сказал, это крайнее средство, но…

– Избавь меня от оговорок, Струма! Просто объясни, что мы должны или не должны делать.

– Как правило, ремонт главных двигателей важней всего остального. И в этом есть смысл. Если что-то случается с маршевыми двигателями, когда летишь на околосветовой скорости и пытаешься ее сбросить, то при цейтноте… В общем, нужно в первую очередь чинить двигатель, если только не рассчитываешь промахнуться мимо нужной системы на несколько световых лет или даже больше. – Он сделал многозначительную паузу. – Но у нас другая ситуация. Нам нужно восстановить контроль над вспомогательными двигателями, чтобы изменить направление дрейфа. Потом понадобится целый год или даже десять лет, чтобы достичь релятивистских скоростей, но мы, по крайней мере, останемся в живых. И сможем переждать в криосне.

– Допустим, – согласилась я.

– Если изменить основной график и пренебречь ремонтом главных двигателей, а также всего остального, без чего мы сможем прожить ближайшие шесть дней, то моделирование говорит, что у нас есть шанс восстановить вспомогательные двигатели раньше, чем мы достигнем отметки десять тысяч километров. Мы нейтрализуем дрейф и направим его в другую сторону, чтобы избежать встречи с этим чудовищем. А потом уже будем беспокоиться о возвращении домой. И если даже не получится снова завести главные двигатели, мы сможем в конце концов запросить помощь и дождаться ее здесь.

– Нам обязаны будут ответить, – сказала я.

– Конечно.

– И ты уже… внес эти изменения в график?

Он горячо закивал:

– Да. Учитывая то, как мало времени у нас в запасе, я посчитал, что лучше не медлить.

– Ты все правильно сделал, Струма. И подарил нам шанс. Мы обратимся к представителям пассажиров. Может быть, они простят меня за тот случай со скафандром.

– Вы не могли предугадать, капитан. Но это как соломинка для утопающего… шанс, не более того. График ремонта – это только оценка, но не твердая гарантия.

– Знаю. – Я похлопала его по плечу. – Воспользуемся тем, что у нас есть.

Я отправилась повидаться с Магадиз, решив пока утаить от нее новости, что принес Струма. Сочленительницу по-прежнему содержали под вооруженной охраной в электростатической клетке, пристегнутой к креслу. Я села напротив нее.

– Мы скоро умрем, – начала я.

– Это не новость, – ответила Магадиз.

– Я хотела сказать, что мы умрем не так, как ожидали. Не просто столкнемся с объектом и прекратим существовать настолько быстро, что даже не почувствуем боли. От этого варианта я тоже не в восторге, но предпочла бы его другому.

– Какому?

– Медленной и мучительной смерти. Я запустила к объекту исследовательский зонд – скафандр, набитый датчиками.

– Это было разумное решение?

– Может быть, и нет. Но он открыл нам, чего следует ожидать. Пространство-время рядом с этой сферой… Оно свернуто, расколото, не знаю, как еще сказать. Перестроено. И способно реагировать. Ему не понравился мой скафандр. Оно разорвало его, как тряпичную куклу. То же самое произойдет с кораблем и со всеми, кто находится внутри. Только мы сделаны не из металла, а из кожи и костей. Для нас все будет куда медленней и неприятней, потому что скафандр летел на гораздо большей скорости, когда соприкоснулся с измененным пространством-временем. Мы приблизимся не спеша, и боль будет расти с каждым часом.

– Я могу научить вас кое-каким способам управления болью, – сказала Магадиз. – Возможно, вы найдете их полезными.

Я хлестнула сочленительницу по лицу, на и без того распухшей губе выступила кровь.

– Вы были подготовлены к встрече с объектом. Вы знали о его существовании. Из этого следует, что у вас была какая-то стратегия, какой-то план.

– Был. Пока вы его не расстроили.

Она криво усмехнулась, недобро сверкнув здоровым глазом. Я хотела ударить еще раз, но какая-то холоднокровная часть моей души остановила занесенную руку. Я сознавала всю бесполезность воздействия болью на сочленителей. Или надежды на то, что угроза боли, даже растянувшейся на много часов, может изменить намерения Магадиз.

– Дайте мне какую-нибудь подсказку. Вы умны, пусть даже и разъединены с остальными. Вы пытались захватить корабль. Ваши люди изобрели и изготовили многие его важные системы. Вы способны придумать что-то такое, что может увеличить наши шансы.

– Мы собрали информацию, – ответила она. – Все остальное уже не имеет значения. Я готова умереть. Как это произойдет, меня не интересует.

Я кивнула, давая ей понять, что рассчитывала услышать что-то в этом духе. Но у меня было что еще ей сказать.

– Это вы поставили нас в такое положение, Магадиз, вы и ваши люди. Может быть, остальные смотрят на все так же, как вы, и готовы принять смерть. Как по-вашему, они не передумают, если я начну убивать их прямо сейчас?

Я ждала ответа, но Магадиз только смотрела на меня, и выражение ее лица ничуть не изменилось.

Кто-то окликнул меня по имени и званию. Я обернулась и увидела Струму по ту сторону электростатической клетки.

– Я здесь еще не закончила.

– Прежде чем выйти из строя, скафандр уловил отраженный сигнал. Мы только сейчас выделили его из того шума, что посылал нам зонд в последние мгновения.

– Отраженный от чего? – спросила я.

Струма вздохнул и уже начал отвечать, но, взглянув на Магадиз, передумал.

Это был другой корабль. Очертаниями похожий на наш – конический корпус с острым и тупым концами, два вынесенных двигателя в самой широкой части, – только меньше размером, изящней, темней. Мы заметили, что корабль значительно поврежден, но мне подумалось, что он еще может нам пригодиться.

Корабль дрейфовал в восьми тысячах километров от поверхности объекта. Не вращался по орбите, поскольку никакая сила не удерживала его на циклической траектории, а просто остановился, словно попал в штиль.

Дожидаясь, пока соберутся остальные, мы со Струмой обменялись мнениями.

– Типичная для сочленителей схема размещения двигателей, – сказал он, обводя пальцем какие-то смутно различимые усовершенствования. – Значит, это они изготовили корабль и послали сюда, никого не уведомив, грубо нарушив Европейское соглашение. И это не случайность, что мы его обнаружили. Объект сопоставим по размерам со звездой, отсюда мы можем сканировать лишь малую его часть. Если только все пространство вокруг не усеяно другими аварийными кораблями, нас, должно быть, умышленно подвели к нему.

– Теперь понятно, как они узнали об объекте, – задумчиво проговорила я. – От прошлой экспедиции. Очевидно, она потерпела неудачу, но экипаж должен был сообщить какую-то информацию одному из своих Гнезд – достаточно, чтобы вызвать желание взглянуть на находку поближе. Подозреваю, что наши сочленители собирались подлететь к кораблю, чтобы забрать выживших или дополнительные сведения, оставшиеся на борту. – Мои пальцы напряглись, невольно сжимаясь в кулаки. – Я должна расспросить Магадиз.

– На вашем месте я бы не тратил времени. Она не желает говорить нам ничего полезного.

– Только потому, что примирилась со смертью. Я не сказала ей о том, что мы изменили график ремонта.

– Это все еще наша главная надежда на спасение.