Оценить:
 Рейтинг: 0

Дом Солнц

Год написания книги
2017
Теги
<< 1 ... 29 30 31 32 33 34 >>
На страницу:
33 из 34
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Мы и об этом договорились. Портулак не хочет жить без меня, а я без нее, так что вариантов нет.

– Очень даже есть, – возразил Аконит. Видимо, эта мысль пришла ему в голову только сейчас, и он додумывал на ходу. – Раз этот Геспер столько сделал для Линии… беспокоиться о нем должны не только вы с Портулак, но и мы. Короче, лететь нужно мне.

– Исключено, – отрезал Лихнис.

– После всего, что ты для нас сделал? Ну ты даешь, братан!

Я начала возражать, но Аконит поднял руку:

– Брось, Портулак. Я уже принял решение.

– Ты серьезно? – тихо спросила Волчник.

– Ага, серьезнее не бывает, – энергично кивнул Аконит. – Портулак, который из кораблей ты выбрала?

– Швертбот краебежцев.

– Шикарный выбор.

– По планетному времени его не заводили три миллиона лет. Тебя это не пугает?

– Это самая современная разработка. Только покажи, где включать музыку.

Исчез Аконит мгновенно и так же быстро появился снова. Секунду назад я стояла в грузовом отсеке и смотрела на графитовое небо и звезды, искаженные доплеровским эффектом, а в следующую к «Серебряным крыльям» уже пришвартовался швертбот, появившись словно ниоткуда. Мы с Лихнисом и Волчник поднялись на корабль, едва фиксирующая сила пригвоздила его к месту.

Тогда мы и увидели, что стало с Геспером.

– Он был жив, когда я до него добрался, – рассказал Аконит. – Даже шевелился. Он меня видел.

Зато сейчас Геспер вряд ли что-то замечал. Голова у него не двигалась, выражение лица не менялось, глаза, прежде мерцавшие бирюзовым и опаловым, стали пустыми. Единственным признаком жизни казались огоньки, кружившиеся за стеклянными панелями над ушами, но сейчас они вращались медленнее и поблекли, как угли в потухающем костре.

Тем не менее Гесперу хватило силы воли послать нам сигнал бедствия.

Меня пугала не безжизненность робота – даже если бы погасли огоньки за стеклянной панелью, я убедила бы себя, что он погрузился в машинную кому, чтобы сохранить важнейшие функции, пока не подоспеет помощь, – но он и внешне сильно пострадал. Левый бок практически отсутствовал, точнее, сплавился в бесформенный комок золотых и черных деталей – и самого Геспера, и «Вечернего». Корабль сгинул, зато на Геспере просматривались серебристые следы – там, где Аконит отрезал его от корабля.

– Времени было впритык, – оправдывался наш собрат, словно его обвиняли. – Я едва успел его вытащить.

– С тех пор его состояние изменилось? – спросила я.

– Огоньки чуть поблекли, хотя они с самого начала светили неярко. Уж не знаю, поддерживал ли Геспера корабль или медленно убивал.

– Когда «Вечерний» подбили, авторемонтные системы нарушились. По-моему, Геспер пострадал оттого, что корабль распознал его как сломанную деталь и приращивал к своей матрице.

– Получается, зря я отсек его от корабля.

– Геспер недаром посылал нам сигнал бедствия, – заметила я. – Вероятно, чувствовал, что отрыв не удержит и враги его нагонят. В любом случае ты подарил ему шанс на спасение.

– Очень надеюсь.

– Не представляю, как его реанимировать. – Лихнис стоял подбоченившись, как садовник над своей делянкой.

– По-моему, самое разумное – ввести в латентность и поскорее доставить к машинному народу, – сказала я.

– Не уверен, что у нас есть подходящая стазокамера, – пробурчал Лихнис. – Не подгонять же его под размеры.

– В таком состоянии Геспера оставлять нельзя, – настаивала я, наблюдая за мерцанием тусклых огоньков за панелями его черепа.

– Мы не оставим, – пообещал Лихнис. – Просканируем его, как ты говоришь, и, если сумеем, устраним неполадки. Если не сумеем, придется ждать прилета в убежище и надеяться, что там находится кто-нибудь из представителей машинного народа – вдруг гостит у кого-то из выживших? – и он скажет, как быть.

– А если не встретим другого робота?

– Мы не волшебники, – чуть слышно напомнил Лихнис. – Что могли, то сделали. Будем надеяться на лучшее.

Сканирование ничем не порадовало – детали Геспера и «Вечернего» сплавились намертво. Левая сторона туловища, включая живую руку, почти не сохранила анатомическую целостность. Но в слиток поступали энергия и необходимые вещества, значит системы жизнеобеспечения функционировали. Хорошо, что Аконит не перерубил провода, когда освобождал Геспера. Одно лишнее движение – и вреда стало бы больше, чем пользы.

Однако Геспер еще мыслил и пусть изредка, но пытался контактировать с нами. Случилось это вскоре после поворота на Невму, к определенному Белладонной убежищу, когда мы удостоверились, что врагам нас уже не выследить. Перемену я заметила, когда в очередной раз – почти без надежды – добивалась от робота внятной реакции. Я смотрела ему в глаза, на стеклянные панели над ушами и вдруг увидела, что на уцелевшей правой руке шевелится большой палец. Казалось, паралич сковал всю конечность, кроме него.

Прежде палец не двигался.

Я потрясенно глазела, пока не вспомнила, что? человек-машина проделал с бокалом. «Вдруг просветление временное и вот-вот закончится?» – в панике подумала я, бросилась к ближайшему синтезатору, срочно заказала у него бокал, подсунула Гесперу и стада ждать. Палец робота заскользил вверх-вниз по стеклу – получилась вертикальная царапина, которая постепенно углублялась.

Я заглянула Гесперу в глаза, надеясь разглядеть в них намек, подсказку, которая поможет во всем разобраться. Потом вспомнила, что, царапая бокал, человек-машина вращал его другой рукой – наносил штрих за штрихом на манер сканирующего луча. Теперь палец робота скользил вверх-вниз, а я осторожно поворачивала бокал, стараясь делать это плавно. На стекле появилось нечто – не прямая, а прямоугольник, но опознала я его не сразу: «гравировка» вышла бледной и схематичной.

Я поняла, что Геспер закончил, когда палец перестал двигаться, а когда забрала бокал и прикоснулась к нему, он был безжизненным, как все тело. Но я держала в руках доказательство его активности, высеченное пусть не в камне, а в стекле. Я поднесла бокал к свету – сперва штрихи показались мне совершенно беспорядочными. Неужели это была только дрожь? Неужели я в отчаянии разглядела потаенный смысл в непроизвольных мышечных сокращениях?

Нет, смысл имелся. Геспер и впрямь нацарапал изображение, пусть слабое, едва различимое, – круг или обод со спицами, вроде колеса с толстой втулкой.

– Не знаю, слышишь ли ты меня, – сказала я бессловесной фигуре. – Что бы это ни было, что бы ты ни пытался мне сообщить, я разберусь и приму меры, обещаю.

Ответа не последовало; впрочем, я его и не ждала.

Часть третья

Однажды я узнала страшный секрет моей матери и нашего дома. Случилось это после очередной встречи с мальчишкой. Его я теперь любила и ненавидела, как темную сторону своей души. Минуло уже года полтора с тех пор, как я посвятила его в тайны Палатиала.

Мальчишка стал графом Мордексом. Произошло это в несколько этапов, каждый из которых занял целый день игры. Сперва мальчишка вжился в роль королевского гонца, который стал шпионом и якобы узнал, где скрывается чародей Калидрий. Гонца впустили в Черный Замок после тщательной проверки, убедившись, что он не вооружен. Так мальчишка встретился с Мордексом, но вжиться в его роль сумел не сразу. Правила игры оказались мудреными, мы постигали их методом проб и ошибок. Например, выяснилось, что роли можно менять лишь на равноценные, то есть без скачков в общественном положении. Из крестьянина не перейти в короли, даже если король преклонит колена и поцелует ему руку. Зато из крестьянина можно переселиться в кузнеца, потом в оружейника, потом в командира королевской гвардии и так далее, шаг за шагом к верхушке. Иногда не получалось доиграть в одной роли, а в следующий раз начать в другой, но запрет вытекал из замысловатого сюжета самой игры. Легкой и стремительной она не была, но каждый этап полностью раскрывал перед нами очередного персонажа, и мы не скучали. Зачастую новая роль занимала настолько, что становилось трудно придерживаться плана, разработанного тремя-четырьмя этапами и персонажами ранее. Сама я с ролью принцессы почти не разлучалась – лишь изредка вселялась в придворных, чтобы убедиться: заговор против нее никто не строит. Когда вычислила вероятную предательницу – служанку, брата которой казнили за браконьерство, я отправила ее на допрос к главному инквизитору. Служанка не выдержала пыток и умерла, не успев сознаться в коварном замысле, но я в ее виновности не усомнилась.

Я уже поняла, что в массовое производство Палатиал не запустят. Единственной партией так и останется десяток экземпляров, в том числе и мой. Подробности я слышала редко, в основном от мальчишки, но поняла, что Палатиал негативно влияет на своих маленьких владельцев. Дети переносили в реальность воспоминания своих персонажей, перенимали их черты, хотя при выходе из портала Палатиал должен стирать временные нервные состояния. У меня так и получалось: в Палатиале принцесса казалась реальнее моих реальных знакомых, ведь я вживалась в ее роль. Но стоило вернуться из зеленого куба в игровую, она блекла и теряла жизненную силу, превращаясь в книжную иллюстрацию. Ее воспоминания во время игры становились моими, а в реальности таяли как сон, который наутро забываешь. Я помнила достижения и промахи принцессы, помнила свою задачу и текущую игровую ситуацию, но стоило покинуть зеленую комнату – Палатиал превращался в банальный кукольный домик.

Синдикат-производитель защитил себя от судебных разбирательств, связанных с использованием Палатиала. Прежде чем получить пробный экземпляр, каждая семья подписала отказ от претензий. Но при массовом производстве такое невозможно: Палатиал попадет в миллионы домов Золотого Часа. Даже если галлюцинации начнутся у нескольких детей, синдикату конец.

В итоге разработку игры приостановили. Синдикат попытался вернуть экспериментальную партию, но собрать все Палатиалы не удалось. Их маленькие хозяева впали в зависимость от игры и не желали расставаться с фантастическим миром. Лишь отдельные семьи позволили демонтировать Палатиал – большинство утаило игрушку, тем более что синдикат не стремился затевать судебные тяжбы.

– Ты знаешь, что его сделали для войны? – однажды, когда мы возвращались через портал в игровую, спросил мальчишка.

– Кого «его»?

– Игрушку твою, Палатиал. – Мальчишка до сих пор напоминал графа Мордекса. В его голосе звучала надменность куда сильнее обычного желания уесть и подначить. – Его сделали для солдат вроде клонированных твоей семьей. Солдаты попадали в Палатиал и набирались воспоминаний о войне, хотя их только создали. На настоящую бойню они отправлялись подготовленными, словно прошли целый боевой путь.

<< 1 ... 29 30 31 32 33 34 >>
На страницу:
33 из 34