А потом я проснусь

– Представься, что ли? – выкрикиваю я с заминкой, наступив на горло чувству собственного достоинства. – Чтобы в случае чего знать, кому прислать йод и бинты.

В ответ Не-Ангел, не оборачиваясь, вытягивает над головой средние пальцы. Из-за острой вспышки гнева начинает шуметь в ушах. Нет, ну вот что за сука? Она в принципе не способна к нормальному человеческому общению?

– Сам что-нибудь придумай, – язвительно летит следом. – И хорош пялиться на мою задницу.

3

Ярослава

Вдавив палец в кнопку звонка, я разглядываю носы своих армейских ботинок. Говнодавы, называет их баба Лида. Была бы так же остра на слух, как на язык, не пришлось бы мне по полчаса торчать под дверью.

– Кто там? – раздается наконец по ту сторону знакомый скрипучий голос.

– Да я уж, бабуль, – выкрикиваю я так, чтобы наверняка было слышно. – Яся. Открывай.

Замок несколько раз проворачивается, и в приоткрывшийся зазор моментально вылетает Тотошка. С размаху тыкается складчатой мордой мне в колени и, вытаращив глаза-пуговицы, начинает визгливо ругаться. Опять меня одного с ней оставила? На целых полдня! Как ты могла? Где была? Что ела? Вкусного чего-нибудь принесла?

– Ой ты ж, блядский истерун, – ворчит бабушка и, отвернувшись, медленно шаркает вглубь квартиры. – Жрать, наверное, опять хочет. Одни только мысли у него: пожрать и поспать.

– Так а что ему делать? Полы пылесосить? – язвлю я, разуваясь. – Мопсы созданы для любви.

Чмокнув Тотошку в мокрый нос, я прохожу на кухню и первым делом открываю форточку. Несмотря на августовские плюс тридцать, баба Лида предпочитает держать окна закрытыми, из-за чего мы постоянно ругаемся. Я ненавижу спертый воздух, который в сочетании с ее старческим запахом, делает мое пребывание дома порой невыносимым.

– Ела что-нибудь? – выкрикиваю я, оценивающе оглядывая содержимое холодильника.

– Да ела, ела, – ворчливо долетает под растущую телевизионную громкость.

– А по-моему, ты ничего не ела! Суп как стоял нетронутым, так и стоит.

– Ты мертвого заебешь, ей-богу. Лучше жука своего пердящего покорми. Опять волос насыпал, не продохнешь.

– Не продохнешь ты, потому что окна закрытыми держишь, – парирую я, подмигивая крутящемуся возле ног Тотошке. – И кстати, готовься. Через час пойдем гулять. А то у тебя скоро пролежни появятся.

– Господи помилуй, – раздраженно кряхтит бабушка. – Ты дашь мне нормально сдохнуть или нет? Сорок лет до завода пешком таскалась, думала, хоть перед смертью как следует отлежусь. Хер мне. Опять тащит гулять.

Давясь смехом от ее причитаний, я вытаскиваю из микроволновки разогретую тарелку с супом и иду с ней зал.

– Не дам я тебе нормально сдохнуть, и не мечтай, – говорю с фальшивой строгостью, опуская ее на журнальный столик. – Ешь давай. Сейчас хлеб принесу.

– Дура ты какая-то, ей-богу, – фыркает баба Лида, поправляя узловатыми пальцами старую вязаную кофту. – Тебе на кой такая старая кляча, как я? Скорее сдохну – скорее тебе квартира достанется. Сможешь хоть зимой все окна нараспашку держать и парней по ночам таскать.

– Ешь уже! – рявкаю я. Терпеть не могу эти ее разговоры о скорой смерти. Баба Лида – самый близкий мне человек. Даже думать не хочу, чтобы когда-нибудь ее не станет.

– А чего это ты торопишь так меня? – ехидничает она, берясь за ложку. В выцветших глазах вспыхивает почти детское веселье: – Мышьяку, что ли, в суп бухнула?

И зачерпнув суп, хихикает над своей шуткой, старая корова.

– Неудивительно, что дед Казим от тебя ушел, – саркастично замечаю я, ища глазами пульт от телевизора. – Нормальный человек тебя не вынесет.

– Да и шел бы он на хер, твой дед, – хмыкает бабушка. – Пользы от него как от козла молока. Только слышно было: дай да дай. То в трусы дай залезть, то на бутылку.

– Ничего знать не хочу о твоих трусах, – брезгливо морщусь я, переключая новостной канал, который она смотрит сутками, на какой-то сериал. – Я пойду к себе, отдохну немного после тренировки. Кричи, если что-то нужно.

– Опять, небось, собралась куда-нибудь на ночь глядя? – моментально реагирует баба Лида.

– С Ингой вечером танцевать пойдем.

– Опять жопами, значит, крутить? Эта-то понятно, чего шастает – на рожу страшная, как вся моя жизнь, а замуж выходить как-то нужно. А ты чего с ней? Ухажеров тебе разве мало? Внешностью-то ты в мать пошла. Та хоть и блядина последняя была, но на морду еще какая симпатичная.

– Я иду танцевать, потому что люблю танцевать, – терпеливо поясняю я, привыкшая к бабушкиным выпадам в адрес матери. – Я вот, кстати, думаю: может правда перестать тебя кормить? А то ты, когда ешь, еще больше разговариваешь.

– Жука этого хрюкающего с собой забери, – ворчливо несется мне в спину. – Лучше б свинью завела – проку и то было бы больше. Шерсти столько по полу не валялось, и сала бы к зиме наделали.

4

– Что-то народа совсем нет, – разочарованно тянет Инга, крутя головой по сторонам. – Выходной вроде. Где-то туса поинтереснее, что ли, есть?

– Да и слава богу, что не битком, – парирую я, всасывая сладковатое алкогольное пойло через трубочку. Местный бармен – старый знакомый, который при встрече всегда балует нас халявными коктейлями. – На танцполе не придется со всякими быками толкаться.

Инга умоляюще кривится.

– Может, все-таки «Джайв» проверим?

Баба Лида как всегда права. Вечно она себе парня выискивает. Познакомится с каким-нибудь полупьяным придурком, неделю с ним потрется и, разочарованная, отправляется в очередные активные поиски.

– В «Джайв» я точно пас. – Поставив бокал на барную стойку, я спрыгиваю с табурета и киваю в сторону танцпола. – Давай часок здесь побудем и по домам. Мне завтра Тотошку еще к ветеринару вести.

– Опять сожрал что-то?

– Прививка плановая. Народ, кстати, прибывает, – я киваю на вход, где появилась компания из четырех парней. – Так что, считай, твой вечер спасен.

– Ладно, – великодушно соглашается Инга, спрыгивая за мной следом и на ходу поправляя декольте кружевной майки. – Побудем еще чуть-чуть. Но если будет тухляк – я поеду в «Джайв».

Будет тухляк или нет, зависит от того, удастся ли ей с кем-нибудь познакомиться. Не знаю, почему ей так не везет. Инга вовсе она не страшная, что бы баба Лида не говорила: фигура отличная, волосы красивые. Может нос немного большеват, но всем же такие сплюснутые пятачки, как у Тотошки, иметь. У меня, кстати, нос тоже не маленький, но это никого не смущает. Парня себе выискивает Инга, а знакомятся вечно со мной. Сколько, оказывается, на свете мазохистов. Взять хотя бы того дурика из фитнес-клуба: я его в дебилизме заподозрила и факами на прощанье помахала, а с него как с гуся вода. Имя, говорит, свое скажи. Дурик и есть.

Танцевать мы встаем поближе к столу, где размещается та компания. Мне-то плевать, где плясать – это все ради Инги. Она же себе еще не абы кого, а побогаче хочет найти. Мечта у нее такая – замуж нормально выйти. Ей с домашними конечно не повезло: мать с бывшим зэком живет, который ее время от времени поколачивает. Инге тоже пару раз прилетало, пока она его сковородкой как следует не огрела.

Вот она и ищет способы поскорее из дома смыться – чтобы всего этого не видеть. На Ленку, нашу подругу, насмотрелась. Она на первом курсе универа познакомилась с мужиком, который крутым столичным бизнесменом оказался. Тот чуть ли не с первого взгляда в нее влюбился и с собой увез. Живет теперь Ленка в центре Москвы и фотки красивые в соцсети выкладывает. Только мужик этот женат, похоже, потому что живет она на съемной квартире уже второй год и замуж он ее все никак не зовет. Я спросила как-то напрямую: мол, женатик он, что ли? Ленка обиделась и трубку повесила. С тех пор я не интересовалась.

Это я к тому, что Инга тоже так хочет. Чтобы любовь с первого взгляда случилась, и прекрасный богатый принц за раз лишил ее всех проблем. Еще меня подбивает: мол, давай вместе знакомиться. Одновременно замуж выйдем и будем с колясочками по парку гулять.

А какая мне колясочка? Я хочу высшее образование до ума довести и приют для собак открыть. У меня, как Тотошка появился, я так животными прониклась. Как увижу бездомного щенка – сразу слезы на глаза наворачиваются. Каждому хочется помочь. Если бы не баба Лида, я бы точно нашу квартиру в зоопарк превратила. Они ведь такие беззащитные… Если я, к примеру, могу на работу устроиться, чтобы на еду себе заработать, то ни кошки, ни собаки этого сделать не могут. Кто-то ведь должен им помогать.

– Яська! – Инга дергает меня за руку, заставляя посмотреть на себя. – Они нас за стол к себе зовут.

– Кто? – переспрашиваю я и, лишь заметив обращенные на нас взгляды парней за тем самым столом, понимаю, о ком идет речь. – А с чего ты взяла, что они нас позвали?

– Да этот светленький в синей футболке мне сейчас кивнул.