Двое

Булат снимает мою руку со своей шеи, проталкивает её между нами и кладёт себе на член. Между ног томительно тянет – хочет, чтобы я его трогала. Он всегда честный и эгоистичный в своих желаниях, и эта черта в нём тоже нравится мне и даже возбуждает. Никогда не стесняется брать своё.

Его губы, наконец, раздвигаются, я чувствую влажный напор языка. Это значит, что время моего самовольства прошло и сейчас целует он. Поцелуй Булата – это всегда подчинение: он нападает, а я сдаюсь и отступаю. Мне нравится быть для него нежной и податливой, и ему, знаю, тоже.

– Презервативы.

Я улыбаюсь и, отстранившись, демонстрирую квадратик, зажатый в руке. Я тоже учусь быть предусмотрительной.

Булат надевает его сам, приподнимает меня вверх, словно пушинку, заставляя обхватить его ногами. Грудь больно сдавливает от столкновения с его кожей, но всё, о чём я могу думать – это то, как сильно я его хочу. Целую его сама, впиваюсь пальцами в шею, вскрикиваю, когда он начинает во мне двигаться. Я перестала стесняться тех звуков, которые издаю во время секса, потому что, как оказалось, Булату они нравятся. Также ему нравится, когда прошу его ещё и когда выкрикиваю его имя: не раз замечала, что так он быстрее кончает.

Заниматься сексом в таком положении непривычно: я словно кукла в его руках и совсем ничего не контролирую. Булат поднимает меня и опускает на себя: его член ходит во мне, как громадный поршень, заставляя стены вибрировать моими стонами. Я целую его, языком трогаю щетину:

– Хорошо… Мне хорошо… С тобой очень хорошо.

Спустя полчаса мы лежим в кровати: моя голова покоится у Булата на груди, я его обнимаю. Волосы лучше было высушить феном, но я не хочу пропустить ни одной минуты моего любимого времени, именуемого «время после секса». Вдруг, когда я выйду, Булат уже уснёт. Он умеет делать это быстро.

– Расскажи мне что-нибудь о себе.

– Например.

– Например, о своих родителях. Они живы?

– Конечно, они живы. Я не такой старый.

– Я тоже не старая, но мой папа умер.

– Давно?

– Когда мне было четыре. Но я его очень хорошо помню. У него были красивые голубые глаза, и он очень любил меня. Постоянно со мной возился и сажал к себе на колени.

Повисает пауза. Паузы я не люблю, потому что они могут означать конец разговора, а потому всегда стремлюсь их чем-нибудь заполнить.

– Я подумала, что мне нужно пойти в автомобильную школу, – озвучиваю мысль, посетившую меня на сегодняшней презентации. Спохватившись, быстро добавляю: – Это не намёк на машину, не думай.

Но Булат, кажется, и не думает.

– Права никогда не помешают. Напомни мне, когда соберёшься. Скажу, в какую лучше пойти.

Хорошо, что в спальне темно, и он не видит мою счастливую улыбку. Так приятно, что ему не всё равно. Школы, наверное, действительно разные есть: где-то инструктора более профессиональные и машины лучше.

Я поднимаю голову и, уперевшись Булату в грудь подбородком, смотрю ему в глаза. Видно плохо, но я знаю, что он тоже на меня смотрит.

– Тебе не захочется меня от себя отпускать. Если я вдруг исчезну, ты будешь по мне скучать.

– В тебе говорят шампанское и самонадеянность, Таисия. Давай спать.

визуализация

Визуализация для тех, кто желал) Это сугубо личное моё восприятие героев, которое я никому не навязываю)

Тая, Таисия

Бо. Просто Бо:)

22

– Кофе пить пойдём, Тай? – Лариса, девушка, с которой мы вместе ходим на курсы итальянского, обнимает меня за плечи. – Или ты опять домой к своему любимому торопишься?

«Любимым» она называет Булата, хотя сама я его так ни разу не называла. По крайней мере вслух. То, что я люблю его, я знаю почти месяц. Поняла это, когда неожиданно для себя расплакалась, оттого что он не пришел ночевать, хотя пообещал. Да и других доказательств много. Булат первый, о ком я думаю, когда просыпаюсь, независимо оттого, спит он рядом или нет. С мыслями о нём я готовлю завтрак, с ними же занимаюсь в спортзале, и даже музыка в наушниках не в силах их заглушить. Регулярно представляю, как он приедет домой вечером и в чём я его встречу. Гадаю, поведёт ли он меня куда-нибудь в выходные. Не считая той презентации, мы уже дважды выходили в свет вместе: на открытие ресторана его друга и на ужин в итальянское заведение.

Конечно, я люблю его и жутко ревную к Карине, даже несмотря на то, что времени с ней он стал проводить меньше. Теперь он остается у меня минимум три раза в неделю. Победа? Наверное, да. Но мне её мало. С каждым днём я становлюсь всё более ненасытной: хочу видеть его постоянно, а потому делать вид, что звонки от другой меня не беспокоят, становится все сложнее. В мыслях Булат только мой.

– Да, я домой. Надеюсь, не обижаешься? В следующий раз обязательно посидим где-нибудь.

– Не обижаюсь, конечно, – смеётся Лариса и звонко чмокает меня в щёку. – Но запомни: ты мне обещала.

Вот у кого нужно поучиться жизнерадостности и лёгкости. Сложно представить, что Лариса вообще умеет плакать: всегда в отличном настроении, всегда улыбчивая и позитивная. Она, как и я, мечтает посетить Италию. На фоне любви к этой стране мы и подружились.

Я сажусь в подъехавшее такси и звоню Булату. В последнее время я позволяю себе больше вольностей: например, набрать ему, чтобы уточнить, во сколько он приедет, нужно ли купить его любимой минералки и хочет ли он посмотреть фильм. Первое время Булат делал вид, что ему не нравятся мои звонки, но потом стал реагировать на них спокойно.