Подушка жжёт щёку холодом, собирая по телу ледяные мурашки. Я подбираю ноги и обнимаю себя руками в попытке согреться.
– Не обижайся, котёнок. Действительно спать хочу.
Я глубоко вдыхаю. Конец недели. Самолёт. Минск. Новые эмоции. Новые впечатления. Наплевать.
9
– Ира, передашь это Роману Анатольевичу, когда он вернётся. – Я кладу стопку документов на стойку ресепшена, не без раздражения чувствуя на себе внимание Сопляка, стоящего неподалёку.
Вчера, когда я уходила, он тоже торчал здесь. Можно сделать ему замечание, что рабочее время не предназначено для флирта с секретаршей, но не хочется выглядеть желчной горгульей. Пусть Роман сам со своим вундеркиндом разбирается. К тому же Сопляк вполне может вообразить, что его комплименты в мой адрес возымели эффект, и теперь я воспринимаю его серьёзнее, чем просто недоразумение.
– Привет, Стелла. Как твоё настроение?
От этих слов, произнесённых им громко и со значением, глаза Ирины расширяются и начинают метаться между мной и Матвеем. Ох, ты серьёзно, что ли? Я незаметно возвожу взгляд к потолку. Она его ревнует. Ко мне.
– У меня всё в порядке. – Я отрываюсь от стойки и разворачиваюсь в сторону коридора. – Через пять минут будь у меня.
Сопляк прикладывает ладонь к груди и слегка наклоняется, глядя на меня с весельем.
– Буду через четыре.
В груди стремительно размножается воздух, выталкивая наружу беззвучный смех. Чтобы его не выдать, мне приходится быстро зашагать прочь. Грёбаный клоун. Даже удивительно, что они с Романом сработались. Муж не признаёт юмор ни в каких его проявлениях. Я бы даже сказала, на дух не выносит.
Зайдя в свой кабинет, первым делом разворачиваю почту – ещё один мой давний ритуал начала рабочего дня. Тычу в первое непрочитанное письмо и начинаю улыбаться. Во вложении билеты в Минск и подтверждение брони отеля.
В животе щекочет забытое предвкушение. Вот это ирония. Я замужем за одним из самых влиятельных российских бизнесменов, живу в доме, которому мог бы позавидовать любой голливудский рэпер, и по большому счёту могу позволить себе всё. Но именно эта чёрно-белая квитанция с указанием даты и времени вылета впервые за долгое время заставляет меня по-настоящему радоваться.
Лёгкий стук дверь стирает блуждающую улыбку с моего лица и вынуждает выпрямиться. В кабинет заходит Сопляк. В руках нет ни листа, ни блокнота – ничего, что выдавало бы намёк на рабочий настрой. Или он считает, что мы снова обменяемся парой циничных замечаний и разойдёмся?
– Садись, – указываю глазами на посетительское кресло и незаметно ощупываю пуговицы на рубашке.
Сопляк снова выразительно зыркнул мне на грудь. Мало ли. Вдруг расстегнулись.
Я вытаскиваю бумагу из принтера, кладу перед ним и сверху демонстративно опускаю ручку.
– Мы ведь будущий проект будем обсуждать. Вдруг тебе потребуется что-нибудь записать?
Матвей, к счастью, не пытается возражать и придвигает их к себе, в то время как его взгляд заинтересованно исследует стены.
– Твои книги? – кивает мне за спину. – Или достались от предшественника?
– Мои. Кабинет оборудовали специально для меня, и никакого предшественника у меня не было.
– Я слышал, что ты решилась вернуться. Почему? Или правильнее будет спросить, почему ты уходила?
– Это не твоё дело, – сухо отрезаю я и мысленно договариваю: «Сопляк».
– Извини. Не знал, что это связано с чем-то личным.
При слове «личное» я непроизвольно дёргаюсь. Твою мать. Он словно неопытный, но дико удачливый стрелок – сам того не ведая, лупит в самую сердцевину.
– Давай перейдём к сути. Идея моего проекта – развитие онлайн-кинотеатра, включающего в себя мировые фильмы и сериалы. Самый кассовый проект подобного уровня включает около пятидесяти тысяч единиц продукта. Моя задача – перерасти эту цифру и перевести проект в монополию.
– Семьдесят тысяч единиц видео с покупкой лицензии. – Его брови едва заметно дёргаются вверх. – Нужны данные по стоимости.
– Сначала я хочу рассказать тебе об основных игроках. Их всего десять, и они уже довольно крепко стоят на ногах. Поэтому Роман считает, что лезть в эту сферу не имеет смысла, но я так не думаю.
Матвей берёт предложенную мной ручку и, подтянув к себе листок, начинает выводить зигзаги на краю листа.
– Смысл имеет. Можешь продолжать.
Его бескомпромиссный тон и великодушное «можешь продолжать» вновь вызывают внутреннее негодование, и лишь острое желание обсудить свой давний план заставляет меня продолжать.
– Чтобы избежать чудовищных затрат на рекламу, можно объединить подписку на кинотеатр с другим пакетом сервисов нашей компании…
Я говорю и говорю, выливая в слова то, о чём думала последние два месяца между курсами восстановительных капельниц и кератиновым лечением волос. Как это приятно – снова чувствовать себя в седле, выстраивать мыслительную пирамиду, гореть идеей и планировать. И главное, иметь хотя бы иллюзию того, что тебя действительно слушают.
– …планирую осуществить старт проекта в течение полугода, – заканчиваю я.
– Оптимистично. – Выпустив ручку, отчего она с глухим жужжанием прокатывается по столу, Матвей наконец смотрит мне в глаза.
Листок, лежащий перед ним, наполовину изрисован какими-то психоделическими каракулями. Может быть, это зашифрованный язык гениев, и он действительно записал всё, что я говорила.
– И каково твоё резюме?
– Тоже крайне оптимистичное. Любой проект, связанный с переходом из привычных реалий в онлайн, при толковом подходе принесёт прибыль. От тебя мне будет нужна пара цифр.
– А я-то думала, что ты прямо здесь расскажешь мне обо всех рисках и возможной рентабельности, – ехидничаю я.
– Тоже считаешь меня чревовещателем?
Он с явным удовольствием откидывается на спинку кресла и раздвигает губы в озорной усмешке. У него ровные крепкие зубы – без отталкивающих щербин и никотинового налёта.
– Я в такое не верю. Было интересно посмотреть, в чём заключается твоя гениальность.
– В том, что через несколько часов будет готов отчёт по возможным рискам, а также причинам, по которым твой проект сможет выйти на ускоренную прямую окупаемости. То есть я смогу спрогнозировать, станут ли те цифры и сроки, которые ты называла, реальными.
– Ну хорошо, – соглашаюсь я. – То есть сегодня я смогу всё это увидеть?
– Скорее, услышать. Если ты, конечно, не сумеешь разобрать мой почерк. – Теперь улыбка на его лице кажется почти застенчивой. – Он у меня с начальной школы отвратительный.
Повисает пауза. Я всё ещё нахожусь под впечатлением от своего пространного выступления, и потому мне необходимо перевести дух. Едва ли то же самое нужно Сопляку, но и он замолкает и, слегка покачиваясь в кресле, разглядывает меня.
– Если нам обоим больше нечего сказать, ты можешь идти, – говорю я, подтягивая к себе рабочий блокнот и старательно закладывая в него ручку.
– Ты тоже летишь в Минск? – следует неожиданный вопрос.
– Да, лечу.