Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 3

Одина, по свидетельству историков, германцы в древности почитали под двенадцатью различными именами, и еще под 114 именами – окрестные народы. Это скандинавский Аполлон, и, по Волюспе, ему судьбой предначертано побороть гигантского Змея. И как только это произойдет, Солнце исчезнет, суша будет размыта водой мирового океана, звезды погаснут, и вся Природа погибнет, чтобы воскреснуть вновь. Из водных глубин поднимется новый зеленый мир, где никто ничего не сеял, взойдут обильные урожаи, и зла не будет в этом мире никогда.

Вольная фантазия древних, соткавшая причудливую паутину мифов и легенд, была освящена глубокой внутренней верой. В отличие от современного образа социального мышления, она не строила себе утлого храма заимствованных извне религиозных понятий, все пребывающее вне стен которого видится нечистым и грубым. Воображение, разум и религия пользовались одним и тем же символическим аппаратом, и все символы тех времен были исполнены глубочайшего смысла – его нужно только тщательно искать и находить. В те времена люди не строили измышлений на голом месте, подобно нам, загнанным в узкие границы современных философских понятий и теорий, которые мешают нам адекватно воспринимать мудрость древних. В истолковании творений фантазии следует руководствоваться не столько холодным рассудком, сколько своей собственной фантазией, ведь большинство противоречий современной философии проистекают от неверного толкования разными людьми древнейших символов.

Для народов древности Земля была центром Вселенной. Для них не существовало никаких иных миров, населенных одушевленными существами, которые могли бы поспорить с землянами в правах на заботу и опеку Бога. Для них мир был неохватной, даже непостижимой по размерам плоскостью, и Солнце, Луна и звезды вращались вокруг нее, даруя ей свет. Поклонение Солнцу лежало в основе всех религиозных культов древности. Свет и тепло для древних были великими таинствами Природы, – таковыми они остаются и для нас. Солнце возвещало день, отсутствие Солнца – ночь; когда Солнце двигалось на север, наступали весна и лето; а когда оно направлялось на юг, начиналась осень, потом зима, и во всем мире устанавливалось царство холода, долгих ночей и всеобщей тьмы… Своей властью Солнце заставляло листья появляться на ветвях деревьев, урожай – зреть, реки – регулярно разливаться. Поэтому Солнце не могло не стать для древних народов самым важным и самым интересным объектом наблюдений во всей материальной Вселенной. Для них оно было изначальным внутренним огнем их материальных тел, огнем самой Природы. Источник света, тепла и пламени, оно было для них первопричиной всего сущего, ибо без него невозможным становится любое движение, любое существование в любой форме. Оно было для них титаническим, неделимым, бессмертным и вездесущим. Нужду в его свете, тепле, в его животворящей энергии во все времена испытывали все люди без исключения; и не было для них ничего страшнее его отсутствия на небосклоне. Его благотворное влияние на все жизненные процессы привело к отождествлению его с Перво-принципом Добра; Брахма индийцев, Митра персов, Атум, Амон, Пта и Осирис египтян, Бэл халдеев, Адонай финикиян, Адонис и Аполлон греков стали, таким образом, человеческими воплощениями Солнца, жизнеутверждающего принципа, плодородия и неизменных упадка и возрождения материальной Природы.

Точно так же они воплощали вечную борьбу между Первопринципами Добра и Зла, между жизнью и смертью, разрушением и возрождением; эта борьба воспроизводилась в виде аллегорических притч и поэтических легенд, неизменно описывающих годовой цикл движения Солнца: опускаясь в Южное полушарие, оно становилось героем, терпящим поражение от сил тьмы или гениев Зла и умерщвляемым ими, но затем, когда Солнце возвращалось в Северное полушарие, легендарный герой воскресал и побеждал всех врагов. Эти смерть и воскресение также определенно отражали постоянную смену дня и ночи, смерть как неотъемлемое свойство жизни и жизнь как последствие смерти, – повсюду древние склонны были видеть борьбу двух Первопринципов, правящих миром. Это противоборство они описывали поэтическим языком преданий и легенд, в которые искусно вплетали описание всех астрономических явлений, которые предшествовали, сопутствовали или следовали за перемещениями Солнца, например смены времен года, разливов рек и засух. Так и появились на свет причудливые и крайне разнообразные описания противостояния Тифона и Осириса, Геркулеса и Юноны, титанов и Юпитера, Ормузда и Аримана, восставших ангелов и Бога, гениев Добра и Зла, а также множество иных подобных сказаний не только Азии, но и Северной Европы, и даже мексиканцев и перуанцев Нового Света; скорее всего, по миру их разносили финикийские путешественники, познакомившие мир с культурой и цивилизацией вообще. Скифы оплакивали гибель Акмона, персы – Зогака, побежденного Феридоном, индуисты – Суры-Парамы, умерщвленного Супрой-Муни, а скандинавы – Бальдура, растерзанного на куски слепым Хёдом.

Древние люди точно так же осознавали беспредельность пространства, как мы сейчас. Вообще первыми двумя великими изначальными идеями были идеи беспредельного пространства и безначального, бесконечного времени. Человек не способен осознать, каким образом вещи сочетаются с вещами в мире и как одно событие нанизывается на ту же нить, что другое. Всегда в мозгу человека присутствует мысль о том, что сколь долго ни прибавлять массу к массе, вещь к вещи, все равно за пределами всех вещей, сложенных вместе, будет оставаться огромное пустое пространство, и пространство это бесконечно. Точно то же самое можно сказать и о нанизываемых на одну нить событиях и беспредельном времени, потому что помимо всех сведенных воедино событий существует и непостижимо огромное, ничем не ограниченное пустое время, не заполненное событиями.

Древние осознавали, что в этом незаполненном пространстве нет ни света, ни тепла. Они чувствовали то, что мы теперь знаем, исходя из научных исследований, а именно, что там царит абсолютная непроницаемая тьма и такой холод, какой мы, в сущности, не в силах представить себе. Они полагали, что именно в эту холодную пустоту нисходят Солнце, Луна и звезды, огибая горизонт на Западе. Тьма была для них символом зла, она внушала им безотчетный смертельный ужас. Она была для них воплощением Первопринципа Зла, его порождением. Стоило Солнцу начать склоняться к Югу, в сторону пустоты и тьмы, сердца их наполнялись страхом, а когда после Зимнего солнцестояния оно снова начинало путь к Северу, они радовались и праздновали это счастливое событие, и повторяли празднества в день Летнего солнцестояния, когда Солнце улыбалось им на пике своей славы. С тех пор эти дни празднуют практически без исключения все цивилизованные народы Земли. Христианская церковь сделала эти дни своими престольными праздниками – днями двоих Святых Иоаннов, – и масонство торжественно отмечает оба эти дня.

Мы, для кого вся величественная Вселенная успела превратиться в гигантскую машину якобы лишенную единой великой Души, просто своего рода часовой механизм, хотя и невообразимых размеров, но все равно далекий от бесконечности, который мы способны – пусть только отчасти – воспроизвести своими слабыми силами; мы, измерившие размеры вещей и расстояния между ними, изучившие притяжение Земли и вычислившие орбиты движения Луны и планет; мы, кому ведомы расстояние от Земли до Солнца и размеры последнего; мы, высчитавшие расстояния до неизмеримо удаленных от нас звезд и траектории мимолетных комет в необъятном Космосе, открывшие, что звезды суть такие же солнца, как наше Солнце, что они также, как наше Солнце, окружены целыми мирами неведомых нам планет, что все миры управляются едиными и совершенными законами и внешними высшими силами, центробежными и центростремительными; мы, при помощи телескопов очертившие границы галактик, туманностей и звездных скоплений, открывшие новые, ранее не известные планеты, сначала вычислив их посредством наблюдения за общими для всей Вселенной процессами силового взаимодействия, узнавшие, что все они: и Юпитер, и Венера, и огненный Марс, и все остальные планеты, и сияющая мягким светом вечно меняющаяся Луна, – все они представляют собой лишь матовые, темные и тусклые шары, подобно Земле, а не скопления небесного духовного света или живого сияющего пламени; мы, подсчитавшие горы и впадины на лунной поверхности при помощи линз, которые позволили бы нам в подробностях рассмотреть отсюда Храм Царя Соломона во всем великолепии его, если бы он все еще стоял на своем месте; мы, более не считающие, что звезды способны влиять на наши судьбы, подсчитавшие сроки солнечных и лунных затмений на десятки тысяч лет вперед и назад и научившиеся предсказывать их наступление; мы, обладающие значительно более обширными и глобальными знаниями о Великом Строителе Вселенной, но при этом гораздо более приземленным, чем у древних, механистическим представлением о Вселенной, – мы не способны составить даже самое отдаленное представление, которое не являлось бы плодом нашего воображения, об этих великих, древних, простодушных детях Природы и о том, что они чувствовали, взирая на небесные воинства звезд, на заснеженные склоны Гималаев, бескрайние долины древней Халдеи, пустыни Мидии и Персии или на берега величественного и исполненного непроницаемой тайны Нила. Вселенная для них была живой и исполненной таинственных, непостижимых сил и влияний. Для них она была отнюдь не машиной, не механизмом, а гигантским живым существом, точнее совокупностью живых существ, дружественных или враждебных человеку. Всё для них было тайной и чудом, и звезды над головой говорили с ними чуть ли не человеческим голосом. Юпитер, источающий умиротворяющее спокойное сияние, считался властелином небесных воинств; Венера любяще взирала на Землю и благословляла ее; Марс пурпурными языками пламени грозил войной и прочими напастями; холодный и мрачный Сатурн внушал людям страх и отвращение. Неизменно изменчивая Луна, постоянная и верная спутница Солнца, была для них одним сплошным чудом, а само Солнце – зримой эмблемой творческой жизнепорождающей силы. Земля для них была огромной плоскостью, над которой шествовали Солнце, Луна, планеты и звезды – ее слуги, обязанность которых состояла в том лишь, чтобы светить. Одни звезды были для древних благими вестниками весны, периода цветения и плодоношения, верными стражами, возвещающими периоды разлива рек, засухи или бурь и дождей; другие же были вестниками злыми, и считалось, что Злом они порождены и зло несут человеку. Затмения Солнца и Луны они считали временными победами сил зла в силу неведомых, сверхъестественных причин. Регулярное обращение звезд, восходы Арктура, Ориона, Сириуса, Плеяд, Альдебарана, перемещения Солнца по небу были для них не механическими, а осмысленными и одушевленными процессами. Ничего удивительного поэтому нет в том, что астрономия вскоре стала главнейшей из наук и постигшие ее в совершенстве становились правителями народов, что величественнейшие памятники мирового зодчества: египетские пирамиды, Вавилонская башня и прочие подобные высотные сооружения древней Азии, – строились именно в целях наблюдения за небом. Ничего удивительного нет также и в том, что древние народы в своей детской простоте поклонялись свету, Солнцу, планетам и звездам, создавали их человеческие образы и ревностно веровали во все сочиненные об их приключениях истории. В то время способность человека верить была совершенно ничем не ограничена, – как, впрочем, и в наше время, и всегда, в прошлом, настоящем и будущем.

Если сохранять верность литературно-исторической традиции, античность представляется каким-то непроницаемо темным ужасным хаосом, все великие мудрецы этого периода видятся лишенными своего величия, как, впрочем, и масонство, и первооткрыватели и носители его великих истин. Но стоит истолковать различные аллегории той эпохи – и излагаемые в них в завуалированной форме факты перестают казаться абсурдными, а события – обладающими узкоместным значением; они превращаются в уроки мудрости для человечества в целом. И ни у кого из посвятивших определенное время их изучению не возникает сомнений, что проистекают они из единого источника.

Глубоко заблуждается, однако, тот, кто полагает, что коль скоро все притчи и мифы народов древности основаны на тех или иных астрономических процессах и явлениях или имеют к ним отношение, коль скоро все языческие божества – это просто некие более или менее материальные образы, просто имена, под которыми разные народы почитали Солнце, звезды, планеты, знаки Зодиака, стихии, природные силы и всю вообще Вселенскую Природу, – значит, древние поклонялись звездам или каким-то иным материальным объектам, обладавшим, по их мнению, определенными реальными или воображаемыми силами или влиянием на судьбы людей и человечества в целом.

Всегда, во все времена и у всех народов, даже в отдаленнейшей древности, которой способны достигнуть яркий свет науки или призрачные отблески традиции, мы видим превыше всех богов, являющихся воплощениями небесных светил и стихий или единой Вселенской Природы, Верховного Единого Бога, от Которого проистекают (эманируют) или Которым творятся все прочие божества. Превыше бога Времени Гора, богини Земли или Луны Исиды, солнечного бога Осириса египтяне ставили Амона, бога Природы; а превыше Амона был для них Беспредельный и Непостижимый Бог Атум. Брахман – молчаливый, самосозерцающий изначальный единый Бог, в соответствии с верованиями индуизма, породил Брахму, Вишну и Шиву. Превыше Зевса и прежде него существовал Крон, или Уран. Превыше Элохимов был великий единый бог всей Природы Эл, а превыше Эла – Высшее Абстрактное Бытие – 

– Сущий, Который Был, Есть и Пребудет. Превыше всех персидских божеств было Беспредельное Время – Зерван-Ахерон, а превыше Одина и Тора – Великий Единый скандинавский Бог Альфадир.

Верование во Вселенскую Природу как в бога слишком схоже с религиозным поклонением Мировой Душе, чтобы являться врожденной верой какого-либо грубого первобытного племени. Представление о Природе как о едином целом, несмотря на все множество и многообразие составляющих ее явлений и процессов, для своей выработки требует опыта и способности к логическому обобщению, которыми определенно не обладали первобытные племена, – ведь это представление находится всего в одном шаге от осознания понятия Мировой Души.

Вначале у человека было Слово, и Слово было от Бога, и живая Сила, сообщенная человеку этим Словом и через Него, породила Свет его бытия.

Бог сотворил человека по образу и подобию Своему. Путем многочисленных последовательных геологических преобразований приспособив Землю к обитанию человека на ее поверхности, Он сотворил его и поместил в той части Азии, которую все народы древности единогласно признавали колыбелью человеческого рода и откуда впоследствии люди расселились вплоть до Индии, Китая, Египта, Персии, Аравии и Финикии. Он сообщил человеку понимание природы его Творца, иначе говоря, основы изначальной, примитивной, простой и истинной религии. Отличительные черты и совершенство перволюдей, их предназначение в жизни и истинная их природа были определены тем, что они являлись образами и подобиями Господними. Он запечатлел Свой образ в душе первых людей. Образ этот пребывал в душе как каждого конкретного человека, так и человечества в целом, но он варьировался от человека к человеку, со временем изменялся и искажался, однако все страницы древней истории буквально испещрены полустертыми, но все еще достаточно отчетливо различимыми литерами Божественного Имени; любой мыслящий человек способен открыть еще не до конца стершиеся эти буквы в собственной душе, если только даст себе труд поискать их.

В священных религиозных традициях практически всех народов древности можно обнаружить сокрытые следы и рассеянные повсюду приметы изначального Откровения человеческому роду, изначального Слова Божественной Истины; если изучать эти следы в отрыве от контекста, они представляются бессмысленными осколками некогда единого целого, таинственными знаками, не подлежащими толкованию, своего рода фрагментами старинной скрижали, вроде скрижалей Моисея или дворцовых мозаик эпохи Нимврода, много веков назад украшавших портал величественного духовного здания. В ходе постоянного и печально неизменного вырождения человечества изначальное слово Откровения подвергалось постоянным искажениям, в него добавляли что-то новое, зачастую ошибочное, его скрывали под пеленами бесчисленных и многообразных выдумок, при изложении его нещадно путали и изменяли до полной неузнаваемости, – и все равно при пристальном и непредвзятом изучении язычества нам раскрываются многие истины этого изначального Откровения.

Ибо древнее язычество, как бы то ни было, основывалось все же на Божественной Истине; и если нам удалось бы разграничить чистые порывы к изучению Природы и простых ее символов, составляющие основу языческого вероучения, с одной стороны, и все заблуждения и позднейшие наслоения привнесенных ошибок и суеверий, с другой стороны, – эти первые потаенные свидетельства врожденного Знания перволюдей оказались бы пребывающими в абсолютном согласии с истинным и верным знанием, они предстанут перед нами чистой, последовательной и совершенной философией свободной мысли.

Сразу после акта Творения в душе человеческой началась вечная непримиримая борьба между Божественной Волей и волей природной. Каин умертвил брата своего Авеля и удалился в те края, где жили неверные, то есть люди, по собственной доброй воле отвергнувшие Истину Бога Единого. Потомки сынов Единого Отца впоследствии брали себе в жены дочерей потомков Каина; и в памяти всех народов с тех пор хранится воспоминание об этом древнейшем разделении рода человеческого на верных и неверных, нашедшее, пусть и в значительной степени искаженное, отражение в разнообразных преданиях о розни и войне богов и титанов, или гигантов. Впоследствии произошло новое разделение человечества, в результате которого только сынам Сифа удалось сберечь истинные и изначальные религию и науку, которые они передали своим потомкам в форме таинственных символов, покрывающих возведенные ими каменные монументы; действительно, многие народы до сих пор отлично сохранили воспоминания о древних знаниях, запечатленных на колоннах Еноха и Сифа.

Затем мир впал в язычество, в идолопоклонство и утратил изначальные счастье и величие, однако все народы сохранили в памяти поколений воспоминания об изначальном счастливом состоянии, и поэты, которых можно назвать единственными профессиональными историками того времени, помогали своим народам хранить эти воспоминания, слагая песни о прошлых веках человечества – Золотом, Серебряном, Бронзовом и Железном.

На протяжении многих веков древняя религиозная традиция шла своим собственным путем практически у каждого из цивилизованных народов, и различные ручьи новых верований, проистекавшие из одного истинного Источника, неуклонно текли вниз: некоторые из них напитали живительной влагой веры благодатные земли плодородия и жизни; другие же вскоре иссохли, исчезли из виду среди солончаков и пустынь людских суеверий.

После того как изначальное, внутреннее Слово Божье, в начале времен сообщенное Им Самим человеку, совершенно исчезло; когда разорвалась связь человека с его Творцом, – даже сам язык человеческий оказался подвержен путанице и смешению. Простая Божественная Истина оказалась погребенной под многочисленными слоями позднейших выдумок и невразумительных символов, наконец представ перед новыми желающими ее познать причудливым нагромождением духовных фантомов.

Ибо так неизменно бывает со всяким видом идолопоклонства: нечто, изначально служившее всего лишь символом, эмблемой некоего возвышенного принципа, некоей идеи, постепенно отождествляется с самим этим принципом и даже замещает его, само по себе становясь объектом религиозного поклонения, а затем приходят новые заблуждения, новые символы – и язычество приобретает все более низменные и абсурдные формы. Народы древности многие знания обрели из Первоисточника священной традиции; однако чванная гордыня, являющаяся, к сожалению, неотъемлемой чертой человеческого рода, со временем привела их к стремлению выдавать эти крупицы истинного Знания за свое собственное достижение и безраздельную свою собственность; таким образом они стремились возвыситься в глазах окружающих, присвоить себе большую значительность, нежели они заслуживали, представляя себя особыми избранниками Господними, единственным народом, который Он счел достойным того, чтобы передать ему Свои истины на сохранение. Дабы сделать эти крупицы истины недоступными более ни для кого, оставить их за собой, эти люди принялись скрывать их под пеленой многоуровневых символов, причудливых аллегорий, притч, понятных одним лишь им самим. Таким образом, вместо того чтобы хранить изначальное знание в его первозданной простоте и высшем величии чистоты, они изуродовали его поэтизированными украшениями, превратив в нагромождение, на первый взгляд, бессмысленных сказок, которые раскрывают истинное свое содержание только при пристальном и беспристрастном анализе.

В груди человека постоянно происходит борьба враждующих между собой сил; это наследие изначального Откровения, дарованного ему Богом в виде абсолютной Истины; противостоят ей заблуждения, заставляющие человека отвратить взор свой от Бога и устремить его на Природу. Полученные в результате откровения низких «истин», являющихся, по сути, заблуждениями, ведут человечество к созданию ложных верований и религиозных традиций, которые растут, множатся и процветают, достигая огромного влияния на людей, славы и высокого социального статуса, в то время как сама Божественная Истина более не охраняется с должным рвением в древних чистоте и величии. Это в той или иной степени рано или поздно начинало происходить во всех странах древнего мира, но в особенности в Индии, Халдее, Аравии, Персии и Египте; обладая живым воображением и несомненно чутким чувственным восприятием Природы, народы этих стран первыми осуществили вышеперечисленные религиозные преобразования. Небесная твердь, как они отлично видели невооруженным глазом, несла на себе многочисленные сияющие созвездия, и на древнего человека они производили несомненно гораздо большее впечатление, чем на человека современного.

Среди китайцев, простого, патриархального и замкнутого народа, язычество в течение долгого времени не прививалось. Письмо они изобрели в течение жизни третьего или четвертого поколения после Потопа, а поэтому им удалось сохранить для потомков неискаженными многие аспекты первичного Откровения; их учения характеризуются меньшим количеством суеверий и позднейших наслоений, чем те фрагменты изначального знания, которые сумели сохранить другие народы. Китайцы были одним из народов, стоявших у истоков священной традиции человечества; некоторые отрывки их священных писаний содержат весьма интересные толкования священных истин и Слова изначального откровения, наследия мысли, внушающей нам неизменное почтение.

А вот у других древних народов неуправляемое и неразумное стремление к самостоятельному познанию и слепое языческое поклонение Природе вскоре заставили людей оставить веру в Бога Всемогущего, уйти в сторону от понимания, или исказить понимание Вечного Вселенского Духа. Великие природные силы и стихии и жизненный Первопринцип зарождения и сохранения жизни во многих поколениях, затем небесные духи и воинства, сиятельные легионы звезд, величественное Солнце и постоянно меняющаяся Луна (которые люди считали в древности отнюдь не шарами из космического света и огня, а живыми, одушевленными существами, обладающими таким же предназначением и такой же судьбой, что и человек), затем гении и духи-хранители, затем души умерших, – всем им поочередно оказывались религиозные почести. Животные, некогда служившие эмблемами зодиакальных созвездий, почитавшиеся исключительно как их символы, вскоре стали почитаться уже в качестве самостоятельных богов; Небо, Земля и природные процессы на ней обрели воплощение в человеческом облике; особые персонажи были выдуманы для того, чтобы как-то объяснить происхождение письменности, наук и некоторых других известных в то время осколков изначальной религиозной мудрости; также объектами религиозного поклонения со временем стали Первопринципы Добра и Зла, – но несмотря на все это, повсюду в религиях древнего языческого мира мы видим всепроникающие серебряные нити изначального Откровения.

Чем больше изучаешь старинные писания Востока, тем больше получаешь подтверждений того, что они происходят из одного первоисточника. Восточный и южный склоны Паропамиза, или Гиндукуша, населяли родственные иранские народы, схожие религиями, обычаями и языками. Подавляющее большинство древнейших иранских и персидских божеств были символическими образами небесного Света, и долгом их повсеместно считалась постоянная борьба с силами Зимы, холода, бури и мрака. Религия обоих народов, в сущности, была поклонением окружающей природе, особенно ее проявлений в свете и огне; и сходство между их религиями слишком разительно, чтобы быть простым совпадением. Слово «дэва», то есть «бог», происходит от корня «див» – «светить». Индра, подобно Ормузду (Ахура-Мазде) – это сияющая небесная твердь; индийское слово «сура», или «сурья» – «небесный», древнее индуистское имя Солнца – в Зенд-Авесте приобретает вид «хуаре», что также означает «солнце»; от него же происходят имена Хур и Хоршид, или Кораш. Зендскими и мидийскими божествами являются также Уша и Митра; семерых Амешаспента – Священных Бессмертных Зенд-Авесты – вполне можно отождествить с семерыми ведическими Риши – звездными богами, или созвездием Большой Медведицы. Зороастризм, равно как и буддизм, был нововведением по отношению к древней вере, а поэтому между религиями браминов и парсов и сейчас можно обнаружить как сходные черты, так и следы древнего разделения, даже былой вражды. Изначальная религия поклонения Природе, в которой сочетались понятия Вселенского Божественного Присутствия и непрерывности действия, приобретала в своем развитии различные формы вследствие определенных различий, существующих между складом ума индийцев и персов.

Древние пастухи Пенджаба, тогда именовавшегося Семиречьем, чьей вдохновенной свыше мудрости (Беда) мы обязаны, наверное, первыми в истории религиозными писаниями на человеческом языке, изображали в виде людей природные силы, которым поклонялись. Первым в ряду их богов стоял Индра, бог голубой, или блистающей, тверди, также именуемый Дэвапита – Отец дэвов стхийных сил, измеривший окружность небес и заложивший основание Земли; Варуна – «Всепроникающий, или Вездесущий» – обитал также повсеместно, в воздухе, воде, в ночи и дне, во всем пространстве между небом и Землей; великим посредником между богами и людьми являлся Агни, бог огня, обитавший как в огне приносимых ему жертв, так и в семейном очаге, и в блеске молнии; Уша, или Заря, по утрам призывала богов к ежедневной трапезе опьяняющей сомой жертвоприношений всей Природы, лишь утлое символическое подобие которой способен создать жрец из доступных ему земных плодов и веществ. Далее шли разнообразные солнечные боги: Адитья, или воплощенные солнечные свойства, Небесный Сурья, Прародитель Савитри, Кормилец Пашан, Счастливый Бага, Друг Митра.

Творение Предвечным Богом материального мира представлялось ими в форме брачного союза, и первой Его эманацией была Вселенская Мать, как считалось, существовавшая внутри него в течение всей Вечности, или, выражаясь метафорически, бывшая его сестрой и супругой. Так Вселенская Мать стала матерью древнеиндийской Троицы, то есть того же Всевышнего Бога, воплощенного в трех Его высших Свойствах – Творении, Сохранении и Переходе, или Возрождении.

Наиболее распространенными, в силу наибольшей доступности для человеческого понимания, воплощениями Вишну – Хранителя Мира – были последовательно возникающие аватары, или исторические образы божества, пересекающего границы таинственной непостижимости своей природы, дабы раскрыть себя своим творениям в критические периоды истории тварного мира, в начале каждой новой эпохи, привносящей в мир новые истины и новый порядок. Борясь с силами зла в различных природных сферах и в разное время, Бог, пусть и приобретая разнообразные формы выражения, остается по сути одним и тем же, будь то Его проявления в полезных сельскохозяйственных или общественных преобразованиях, в победах над враждебными верованиями, или в природных процессах, оставляющих следы в традиционной религии или космогонических теориях. Как Рама, эпический герой, вооруженный палицей, мечом и луком со стрелами, прототип Геркулеса и Митры, он, подобно древним иудейским патриархам, борется с силами тьмы и зла; как Кришна-Говинда, божественный пастух, он является вестником мира, покоряющим мир музыкой и любовью. Даже принимая вид человека, он никогда не утрачивает своей Божественной природы, не перестает быть Верховным Божеством. «Глупец, – говорит он в «Бхагавадгите», – незнакомый с Моей возвышенной сущностью, презирает Меня в Моей человеческой форме, а люди великого ума, просвещенные Божественным Принципом, пребывающим в их душах, признают Меня предвечным и пребывающим вне и превыше всех вещей, и служат Мне всем сердцем:, безраздельно». И далее: «Не все признают Меня, ибо сверхъестественная Божественная сила сокрыта внутри Меня; Мне же ведомо все в прошлом, настоящем и будущем; Я существовал прежде Вайвасвата Ману. Я Бог Всевышний, Творец Мира, Предвечный Пуруша [Мир Людей, или Мировой гений]. И пусть Я, по Своей природе, свободен от тенет рождения и смерти, и Я – Господь всего сотворенного в мире, все равно стоит лишь добродетели ослабнуть в мире и греху и несправедливости – воцариться в нем, Я воплощаюсь здесь и открываю Себя из века в век, дабы даровать спасение праведным, уничтожить виновных и возвратить уверенность поступи добродетели. Тот, кто признает Меня таковым, не войдет в другую материальную форму, покинув форму нынешнюю, ибо он войдет в Меня; и многие из тех, кто уверовал в Меня, уже вошел в Меня, очистившись силою мудрости. Я помогаю ходящим Моими путями и служащим Мне».

Брахма, агент Творения, приносит себя в жертву, нисходя в материальный мир в материальных же формах для исполнения своего предназначения, и его легендарная история переплетается с историей Вселенной. Таким образом, пусть и сохраняя духовное единство с Верховным Божеством, Господом всего тварного мира (Праджапати), он также разделяет несовершенство и испорченность более низменной природы; претворяясь в разнообразные бренные формы он, по легенде, подобно греческому Урану, совершает духовное грехопадение. Он соединяет в себе две личности, бесформенную и обладающую формой, бессмертную и смертную, бытие и небытие, движение и покой. Как воплощенный Разум, или Слово, он передал человеку то, что было сообщено ему Предвечным, ибо он есть как Душа Вселенной, так и Тело, в котором воплощается Божественное Слово, начертанное в нем духовными буквами, власть толковать которые дарована любому освобожденному духу.

Основополагающий принцип религии индуизма состоял исключительно в вере в Единого Бога, бессмертие души и вознаграждение или наказание в загробном мире. Понятия браминов о нравственности включали в себя обязательство и необходимость практиковать добродетели ради обретения счастья, насколько оно возможно в этом преходящем мире: от счастья в этом мире, в соответствии с религиозными представлениями древних индийцев, зависело их счастье и в мире загробном.

Кроме веры в переселение душ, доктрины их религиозной концепции можно свести к следующим нескольким основным положениям:

Существует Единый Бог, творец и прародитель всех вещей в этом мире, которые должны в конце времен возвратиться к Нему. Его именуют Вселенской Предвечной Сутью, существовавшей всегда и существующей вечно, оживляющей и одухотворяющей все вещи, Вездесущим Управителем и Движителем небесных тел по путям, Им предначертанным.

Первопринцип Добра обладает тройственной природой, включая в себя Творение, Сохранение и Обновление через смерть и воскресение.

В силу необходимости, существует также и Первопринцип Зла, занятый постоянным препятствованием благим начинаниям Перво-принципа Добра. Оба Первопринципа совершают действия через девата, или низших, подчиненных духов, которым доверена власть над различными происходящими в Природе процессами.

А также в свое религиозное учение они включали следующее положение: «В Вечности всегда существовало одно-единственное великое и непостижимое Существо. Все сущее и мы сами суть Его частицы. Душа, ум и разум, богов, людей и всех мыслящих существ суть отчужденные частицы Мировой Души, к которой в назначенное время им предназначено возвратиться. Однако разум бренных существ испытывает на себе постоянное влияние непрерывной цепи иллюзий, которые они привыкли считать реальностью и которые будут оставаться для них таковыми пока они не возвратятся к источнику изначальной Истины. Из всех этих иллюзий первой и основной является личность, то есть индивидуальность. Под ее влиянием отчужденная от своего истока душа утрачивает знание собственных природы, происхождения и предназначения. Она начинает считать себя самостоятельным существом, а не искрой Божества, не звеном единой гигантской цепи, не неизмеримо малой, но незаменимой частицей единого великого целого».

Любовь древних индийцев к поэзии и их творческое мышление заставили их придавать человеческий облик определенным свойствам Бога, видимо, с той целью, чтобы облегчить их осознание людям приземленным и низменным, для которых совершенно непостижима была идея неописуемого, непознаваемого, незримого Бога; с этой целью они создали образы Брахмы, Вишну и Шивы, или Ишвары. Эти три бога воплощались в различных формах, однако нигде нельзя обнаружить какую-либо материальную эмблему, или символ, Бримы, или Брахмы Всесильного. Индийцы полагали, что бытие Верховного Правителя Вселенной пребывает вне сферы человеческого понимания. Они думали, что всякое существо, наделенное мышлением, просто не может в силу этого не обладать знанием о Боге как Первопричине бытия; в то же время попытки осознать Божественное Бытие и хотя бы отчасти истолковать его в понятиях нашего собственного бытия они считали не только смешными, но и в высшей степени святотатственными.

Следующий отрывок из одной из их священных книг позволяет судить об основах вероучения их религии: «Один лишь Верховный Правитель пронизывает Своим присутствием всю Вселенную, каждый мир во вселенском природном цикле… Существует единый Верховный Дух, дух нерушимый, который быстрее мысли человека. Верховный Дух перемещается, куда пожелает; он одновременно далек от нас и близок; он пронизывает всю систему миров, но и пребывает далеко вне нее. Человек, полагающий все формы бытия в мире равно существующими во Вселенском Духе, а Вселенский Дух – пронизывающим все формы бытия в мире, никогда не будет презирать ни одно живое существо… Все одухотворенные существа своей природой едины со Вселенским Духом… Чистая просвещенная душа приобретает сияющую форму, сменяющую грубое материальное тело, лишается отверстий, вен и сухожилий, очищается от вины и грехов; она сама превращается в луч Вселенского Духа, которому ведомы прошлое и будущее, который пронизывает все бытие, который существует вне причин и следствий, но сам по себе, сотворивший все вещи такими, какие они есть, в незапамятные времена. Этот всепроникающий Дух, от которого получает свет видимое Солнце, родствен мне по сути, пусть и неизмеримо далек по степени проявления. Да возвратится душа моя к бессмертному Духу Божьему, а затем пусть тело мое, обратившееся в пепел, возвратится в пыль земную! О Дух, обитающий в огне, веди нас прямым путем к богатству святости. Ты, о Боже, владеешь всеми сокровищами познания! Удали всякую тень скверны из наших душ!

От какого корня происходит смертный человек, затем падающий под мечом неумолимой Смерти? Кто властен возродить его к новой жизни? Бог, Который есть совершенная мудрость, совершенное счастье. Он есть окончательное пристанище человека, праведно нажившего свое богатство, твердого в следовании добродетели, познавшего и восхваляющего Всевышнего… Восхвалим же величие Божественного Солнца, Бога, освещающего весь мир, возрождающего все в мире, порождающего все в мире, к Которому возвращается все в мире, Которого все мы призываем, дабы обрести наставление в следовании путями праведности, ведущими к Его святому престолу… То, что Луна и Солнце суть для сего видимого мира, то – Истина для всей разумной и зримой Вселенной… Души наши обретают определенное Знание путем размышления над светом Истины, проистекающей от Сущего над Сущими… Сущий сей, не имея глаз, зрит, не имея ушей, слышит; ему ведомо все, что может быть ведомо, но Его никто не познает; мудрые именуют Его Великим Верховным Всепроникающим Духом… Он есть совершенная Истина, совершенное Счастье, несравненный, бессмертный; он есть совершенное Единство, неописуемое словами никакого человеческого языка, непостижимое никаким человеческим разумом; всепроникающий, всепронизывающий, радующийся своему безграничному разуму, не ограниченный узами времени и пространства; не имея ног, быстро бегущий, не имея рук, обнимающий все миры, не имея глаз, всевидящий, не имея ушей, всеслышащий, не имея учителя, всепостигающий, не имеющий причин, но Сам – Первопричина всего; всемогущий, всевластный Творец, Хранитель и Преобразователь всех вещей, – таков Великий, так учат Веды.

Да воссоединится душа моя, искрой небесного эфира возносящаяся высоко, когда я пробуждаюсь ото сна, а в часы сна и отдыха моего точно так же уносящаяся от меня далеко прочь отблеском Света, что превыше всякого света, чрез глубокое размышление с Духом, в высшей степени благословенным и в высшей степени разумным!.. Да воссоединится душа моя, которая сама по себе есть величайшая жертва, принесенная внутри каждого живого существа… которая есть луч совершенной Мудрости, которая есть огонь неугасимый, пылающий в телах всех тварей этого мира, вне которого не творится никакое благо… в котором, ибо он бессмертен, запечатлевается все, что было, что есть и что будет… чрез глубокое размышление с Духом, в высшей степени благословенным и в высшей степени разумным!..

Сущий над Сущими есть Бог Единый, предвечный и вездесущий, содержащий в Себе все и вся. Нет иного Бога, кроме Него. Верховное Существо незримо, непостижимо, неподвижно, бесформенно и без-видно. Никому не дано узреть Его; время не старит Его; Сущность Его проникает повсюду; все произошло от Него.

Долг праведного человека в том, чтобы даже в час смерти своей не только прощать, но и желать блага умертвившему его, как древо сандала в час гибели своей опрыскивает благовониями срубающий его топор…»

Философы школ веданты и найи признавали существование Верховного Бога и бессмертие души, хотя, как и философы древней Греции, расходились во взглядах на эти вопросы. Они говорили о Верховном Существе как о первичной и предвечной сути всех вещей, пронизывающей Космос и дарующей всему миру жизнь и бытие. Философы веданты рассматривали четыре вида этой предвечной сущности, однако во всех этих четырех видах суть остается одна и та же, поэтому ошибочно было бы рассматривать их как четыре отдельные сущности, равно как ошибочно было бы и рассматривать как отдельные сущности все формы бытия и действия Верховного Всемогущего Бога. Творение рассматривается ими не как непосредственное создание вещей из ничего, а как материальное проявление всех вещей, вечно и изначально существовавших в Верховном Существе. Философы найи полагали, что бессмертны и вечны и дух, и материя; однако они думали, что видимый мир не существовал вечно в его нынешней форме, но скорее в форме изначальной хаотичной материи, затем преобразованной действием Божественного Слова, Разумной Первопричины, Верховного Существа, сотворившего или собравшего воедино всё ныне представленное в материальной Вселенной. Хотя они и полагали человеческую душу единой по природе с Верховным Богом и проистекающей от Него, они все же различали Его бытие и ее бытие. Истина и Разум были для них неотъемлемыми свойствами Бога, но не свойствами души, способной, по их мнению, как на разум, так и на невежество, как на счастье, так и на боль; поэтому их бытие и разделялось. Даже когда душа возвращается к Всевышнему Богу и обретает высшее благословение, она, тем не менее, не прекращает существовать как самостоятельная сущность. Пусть и соединенная с Верховным Богом, она не поглощается Им, но остается духовной сущностью, обладающей или не обладающей зримой формой.

«Конец этого мира, – пишут они, – состоит в разрушении видимых форм и качеств вещей; но материальная их сущность остается неизменной, и из нее Бог Своей творческой энергией творит новые миры, и так вся Вселенная разрушается и возрождается бесконечно».

Джайны, индуистская секта, распространенная в Мизораме и других областях Индии и остального мира, также верят в Единого Бога, Который есть чистый дух, незримый, всеведущий и всемогущий, Который придал всем вещам порядок и назначил им соответствующий образ действия, наделил человека разумом и способностью к познанию, назначил ему цели и способы их достижения, однако оставил ему свободу воли, без которой тот не мог бы вполне нести ответственность за свои деяния.

Ману, индийский законодатель, призывал поклоняться не зримому, материальному Солнцу, а «Божественному и неизмеримо большему свету освещающему все, радующему всех, от которого все произошло и в который все возвратится, который один способен озарять наш разум». Вот какими словами он начинает главное свое вероучительное сочинение: «Да будет услышано! Видимая Вселенная вечно существовала, еще не проявленная, в Божественной Мысли, она развивалась точно во мраке, незримая и неощутимая, бесформенная, непостижимая ни разумом, ни откровением, точно погруженная в дрему.

Затем Единая, существующая Сама по Себе Сила, Он Сам в откровении Его, сделал этот мир постижимым в единстве пяти стихий и прочих природных принципов, который явился во всей своей нетленной славе Его распространенной во Вселенной Мысли, рассеивающей мрак.

Он, Кого лишь разум способен постигнуть, чья сущность ускользает от всех чувств и их органов, не обладает зримыми сторонами, существует от века и до века; Он есть душа всех вещей, непостижимый ни для кого во всем мире.

Он пожелал сотворить все вещи этого мира из Своей нематериальной Сущности и сначала Мыслью Своей сотворил воды… От Того, Кто Есть Сущий

, от Первопричины, ни от какой вещи, ни от какого чувства во всем вселенском Бытии, существующего вне нашего восприятия, не имеющего ни начала, ни конца

, произошел божественный мужчина, прославленный во всех мирах под именем и званием Брахмы».