Шёпот шагов

И, умирающий, с разбитой грудной клеткой и сломанной ногой, он всё шептал о своём праве на престол. Один из бояр выстрелил в него, сказав: «Что говорить с еретиком, вот я благословлю польского свистуна!» Другие добили его саблями и еще теплый труп царя обвязали верёвками, выволокли из дворца и потащили по земле. Страшная процессия остановилась перед Вознесенским монастырем; криками заговорщики вызвали к себе царицу Марфу. Показали на обезображенный труп, спросили её ли это сын, та ответила: «Теперь он уже, не мой».

Нагое изуродованное тело Дмитрия выставили на Красной площади вместе с телом его друга Басманова, и три дня они находились там. На них плевали, мазали дёгтем, а потом похоронили за городом, в поле. А потом над могилой Дмитрия по ночам люди стали видеть какой-то таинственный свет, стали шептаться, что это неспроста, что зря убили царя Дмитрия. Тогда Шуйский распорядился покончить с этим. 9 июня вырыли труп Дмитрия и на позорной колеснице стали возить по улицам Москвы, затем свалили на костёр и сожгли. Пепел смешали с порохом, зарядили пушку и выстрелили.

Так погиб один из таинственных персонажей нашей истории царь Лжедмитрий, или просто Дмитрий, невозможно сделать однозначного вывода. Историк Соловьёв пишет: «Сознательно ли он принял на себя роль самозванца, или был убеждён, что он истинный царевич? В нём нельзя не видеть человека с блестящими способностями, пылкого, впечатлительного, легко увлекающегося. В поведении его нельзя не заметить убеждения в законности прав своих: ибо чем объяснить ту уверенность, доходящую до неосторожности, эту открытость и свободу в поведении? Чем объяснить мысль отдать своё дело на суд всей земли, когда он созвал собор для исследования обличений Шуйского? Чем объяснить в последние минуты жизни этот ответ: на вопрос разъярённой толпы, кто он такой, он ответил: «Спросите у матери». Объяснений до сего времени так и нет.

А Марина, волею провидения, спаслась. Предупреждённая мужем, она убежала в отдалённые покои своих приближённых. И, по слухам, спряталась под юбкой одной из служанок, она ведь была небольшого роста и худенькой. Заговорщики не нашли её, а потом уж бояре просто пощадили чудом спасшуюся Марину, пока оставили во во дворце, но приставили к ней стражу. Одиннадцать месяцев правил Россией царь Дмитрий, и уж совсем недолго побыла Марина русскою царицей, ровно через две недели после приезда в Россию, она стала вдовой.

А новым царём стал 54-летний боярин Василий Иванович Шуйский, собравшаяся на площади толпа бояр 19 мая 1606 года провозгласила его царём, без Земского собора. Род Шуйских был тоже древний, они были потомками старшего брата Александра Невского Андрея и считали, что имеют полное право на русский престол.

Только, к сожалению, Василий Шуйский не отличался богатым умом, зато был хитрым интриганом и безо всяких принципов. По воспоминаниям современников, Шуйский был маленького роста, некрасивый, очень скупой, но очень умный и хитрый.

Сначала он решил успокоить народ, показать, что убийство Дмитрия было оправдано. При обыске во дворце у Дмитрия нашлись компрометирующие его письма. Затем правительство Шуйского не раз официально созывало московских людей, и доказывало им, что если бы Дмитрий уцелел на престоле, погибла бы вся святая Русь, государственная казна была бы расхищена, московские земли захвачены врагами. И они добились своего: те же самые бояре, которые с такой готовностью присягали Дмитрию, уже клялись, что никакой это не Дмитрий, а не кто иной, как расстрига, Гришка Отрепьев.

ВАСИЛИЙ IV ШУЙСКИЙ.

Годы жизни: 1552–12.09.1612, прожил 60 лет.

Годы правления:1606–1610, правил 4 года.

Но этого Шуйскому оказалось мало, он приказал вырыть из могилы труп маленького царевича Дмитрия. Рассказывают, что когда его достали из могилы в присутствии Филарета Романова, немедленно воздух наполнился благоуханием. Тело маленького покойника сохранилось нетленным: оно было, как у живого. Так же мало пострадала и одежда царевича; только чуть-чуть попортилась обувь. В ручке ребенка, были найдены зажатые орешки. Его перезахоронили в царской усыпальнице, в Архангельском соборе. Всё это происходило на глазах у Марфы, её снова призвали, но бедная женщина только плакала. По свидетельству современников над прахом царевича начали твориться великие и многие чудеса, и он был причислен к лику святых, как невинно убиенный.

А у Марины и её отца отобрали все драгоценности, деньги, приставили к ним стражу и велели стеречь до того момента, когда станет ясно, что с ними делать. Потом Шуйский решил, что делать с Мнишеками: в августе он поселил их всех в Ярославле, и они прожили там почти два года. Ксению Годунову же вывез в Москву, он собирался торжественно перенести останки Годуновых в Троице-Сергиев монастырь. И, конечно, после этого Ксения осталась жить в этом монастыре, рядом с родными.

Но порядка в стране так и не получалось, царю Василию тоже пришлось туго: то тут, то там вспыхивали мятежи, порой очень сильные. Люди были недовольны царём, они считали, что он не настоящий, не Богом данный, не Рюрикович. Организовалось войско, нашёлся командующий – бывший крепостной Иван Болотников, и он пошёл на Москву, по дороге к нему стекались искатели добычи, они грабили дома бояр, похищали их жён. В июне 1607 года Болотников привёл свои войска в Тулу. Сам царь Василий вынужден был пойти туда с огромным войском, чтоб усмирить мятежников и осадил крепость. Один хитрец предложил Шуйскому перегородить реку Упу, в результате чего Тула оказалась посреди огромного озера. Погибли все запасы продовольствия, начался страшный голод, положение Болотникова было безвыходным. После некоторых раздумий он решил сдаться, но с условием, что Шуйский помилует всех восставших. Царь поклялся на кресте помиловать всех. 10 октября крепость Тула пала, и через восемь дней Шуйский с победой вернулся в Москву. Болотникова царь привёз с собой, и, конечно, не выполнил своих клятв: Ивана пытали, заточили в тюрьму, потом выкололи ему глаза и утопили.

А Шуйский был так рад победе, что не довёл дело с восстаниями до конца, а это было его ошибкой. Он спешил. Дело в том, что царь Василий был сильно влюблён в молоденькую княжну Марию Петровну Буйносову-Ростовскую. Она чудо как была хороша: голубоглазая, румяная, статная, с длинной косой. Василий Шуйский сватался к ней и раньше, но ему всё время она отказывала, а теперь, став царём, получил согласие. Он раньше был женат на Елене Репниной-Оболенской, но она умерла, так и не родив ему ребенка. Он несколько лет вдовел, и вот теперь, по возвращении в Москву, в январе 1608 года, Василий Шуйский женился на княжне. Существует версия, что Шуйский был женат не дважды, а трижды, причем второй и третий раз на сестрах Марии и Екатерине Буйносовых-Ростовских.

Но тут объявился ещё один Дмитрий, Лжедмитрий II. Его личность ещё более таинственна, никто не знал, кем он был, но люди вокруг него удивлялись, как много он знал о делах Дмитрия I. Одни говорили, что он был учителем, другие, что письмоводителем Дмитрия I, а кто говорил, что это спасшийся царь Дмитрий. Кем бы он ни был, под именем Дмитрий весной 1608 года он пришёл с армией из Путивля и направился в Тулу. В июне подошёл к Москве и расположился в двенадцати верстах от неё, в подмосковном Тушине. У него была Боярская Дума, свой двор и патриарх, Вот к нему-то и перебрались все противники Шуйского, конечно, всех больше было польских шляхтичей во главе с Лисовским, отряд гетмана Ружинского, войско Яна Сапеги и донские казаки во главе с Заруцким. А Дмитрий изображал из себя самодержца. Но его ещё должна была признать Марина, а она была у Шуйского!

Летом 1608 года войско самозванца подошло к Москве и расположилось в Тушине. 23 июля Россией было заключено перемирие с Польшей на три года и одиннадцать месяцев, по нему Марина и все пленные поляки отпускались домой. Марину привезли в Москву, там её заставили отказаться от титула московской царицы, а потом повезли к польской границе под охраной. Процессия уже подъезжала к границе, как карету Мнишеков отбили от охраны люди Лжедмитрия, и 1 сентября доставили в Тушино, Сначала Марина наотрез отказалась встречаться с Дмитрием, но иезуитский священник уверил ее, что признание незнакомого мужчины своим мужем и русским царем будет ее великим подвигом в пользу католической церкви. И вскоре гордая полячка открыто признала его своим спасшимся мужем.

Лжедмитрий II.

Между тем, Лжедмитрий пошёл на Москву штурмом, но не сумел взять её, тогда решил провести осаду города, но им мешал Троице-Сергиев монастырь. Он решил захватить монастырь, отрезать Москву от других областей. Брат царя Иван Шуйский хотел их перехватить, но был разбит. Захватить монастырь им тоже сразу не удалось, поляки встретили сильное сопротивление. Но они осадили монастырь, отрезали его от мира, осаждённым было очень тяжело, особенно зимой, не хватало топлива, еды. Начались повальные болезни., люди умирали в мучениях.

Тогда Царь Василий обратился за помощью к шведскому королю Карлу IX, который был крайне заинтересован, чтобы русские приняли его помощь. Шуйский послал своего племянника князя Михаила Скопина-Шуйского в Новгород на переговоры о военной помощи и сборе войск. Князь Михаил был молодым, красивым, очень умным, в деле ратном искусным, храбрым, вместе с тем осторожным; да ещё ловким в обхождении с иностранцами. Его все любили, и кто знал его, отзывались о нем как нельзя лучше. И вот с отрядом из 150 всадников Скопин-Шуйский отправился из Москвы на север, искусно лавируя между отрядами интервентов.

А в это время уже половина России была за второго Дмитрия. В Тушине, Марина прожила более года, отец от неё уехал в январе 1609 года, поссорившись с ней. Судя по её письмам к отцу и королю Сигизмунду, ей там жилось очень нелегко, она просила защитить её от Дмитрия, потому что он, по её словам, не оказывал ей ни любви, ни уважения. Дядя Марины предлагал ей вернуться, но она надменно отвечала в письме: «Кому Бог единожды дает величие, тот уже никогда не лишается своего блеска, подобно солнцу, всегда лучезарному, хотя и затмеваемому на час облаками». Известно, что Марина в Тушине беседовала с русскими послами и принимала иноземных послов, не отличавшегося ни умом, ни образованием.

В 1608 году тушинцами был захвачен Филарет, митрополит Ростовский и доставлен в лагерь.

Целых шестнадцать месяцев длилась осада Троице-Сергиева монастыря. Ксения Годунова была в это время в этом монастыре, и опять пришлось ей страдать, она пережила все ужасы осады. В марте 1609 года писала своей тетке, что она «в своих бедах чуть жива, совсем больна вместе с другими старицами, и вперед ни одна из них себе жизни не чает, с часу на час ожидают смерти, потому что у них в осаде шатость и измена великая». Было ей тогда двадцать семь лет.

Но тут в игру вмешался Сигизмунд III, с тридцатитысячным войском он вторгся в Россию и в сентябре 1609 года дошёл до Смоленска. Польский король еле разобрался со смутой в Польше и решил отвлечь поляков от неурядиц в своей стране завоеванием русских земель. Он послал представителей в Смоленск, чтобы они рассказали, что, вот он, Сигизмунд, сам идет с большим войском не для того, чтоб проливать кровь русскую, но чтоб оборонять русских людей, и будет стараться более всего о сохранении православной русской веры.

Потому люди должны встретить его с хлебом и с солью и тем положить всему делу доброе начало, в противном же случае войско королевское не пощадит никого. Но не тут-то было, словам его никто не поверил, жители крепости Смоленск и не думали сдаваться полякам. Двадцать месяцев длилась осада Смоленска. Сигизмунд даже призвал всех поляков, которые находились в войсках у Дмитрия в Тушине, чтобы они перешли в его армию и сражались за польские интересы.

Тем временем в конце февраля в Выборге был подписан договор, по которому шведский король, в обмен на Карелу, посылал в Россию корпус наёмников из двух тысяч конницы и трёх тысяч пехоты. 26 марта 1610 года шведы перешли границу, реку Сестру и вскоре встретились в Новгороде с Михаилом Скопиным-Шуйским, и уже 2 мая все вместе выступили к Москве. Пятнадцатитысячное войско во главе с князем Михаилом и шведским полководцем Якобом Делагарди вошла в Москву.

По пути они очистили от поляков Торжок, Тверь, Калязин и сняли осаду Троицо-Сергиева монастыря. Летом праздновали победу: «И была в Москве радость великая, и начали во всех церквах в колокола звонить и молитвы Богу воссылать, и все радости великой преисполнились. Люди же города Москвы все хвалили мудрый добрый разум, и благодеяния, и храбрость Михайла Васильевича Скопина-Шуйского».

Но всеми любимый полководец князь Михаил, освободитель Москвы, внезапно умер. Брат царя, Дмитрий Шуйский, который считал себя наследником престола, возненавидел князя Михаила, боялся, как бы он не отнял у него престол. Тем более в народе считали, что лучшего царя, чем князь Михаил, не найти. Ведь Дмитрия Шуйского не любили за его непомерную гордость. Так вот, Дмитрий с женой пришёл на крестины сына князя Ивана Воротынского, который попросил Михаила стать ему крёстным отцом. И, якобы, жена Дмитрия, Екатерина, дочь Малюты Скуратова, поднесла Скопину-Шуйскому чашу с вином. Ему стало плохо, из носа хлынула кровь, и после двух недельных мучений, 23 апреля 1610 года, он умер. Объявили, что он отравился маринованным грибом, но так как никто, из сидевших за столом, не заболел, поползли слухи, что его специально отравили. Михаилу Скопину-Шуйскому было двадцать три с половиной года, его жена Александра Головина и его мать после его смерти ушли в Покровский монастырь. После похорон толпа москвичей бросилась громить дом Дмитрия Шуйского. Это было ударом для царя, народ плакал о князе Михаиле и ненавидел Шуйских, трон царя Василия зашатался.

М. В. Скопин-Шуйский на памятнике «1000-летие России» в великом Новгороде.

А у Лжедмитрия дела стали совсем плохи: в конце декабря 1609 года он, переодевшись в крестьянское платье, на навозных дровнях вдвоём со своим шутом, бежал из Тушина в Калугу собирать войска. Марина осталась одна и беспрерывно писала всем письма, где отстаивала свои права и подписывалась всегда: царица Марина. Но через два месяца Марина не выдержала, боясь быть убитой, переоделась в солдатский мундир и бежала сначала в Дмитров, потом в Калугу, к мужу. Сначала они жили в монастыре, а потом там для них построили дворец. И тут, на их счастье, в битве Клушиным 24 июня 1610 года поляки наголову разбили армию, руководимую братом царя Дмитрием Шуйским, который шёл на выручку Смоленску. А ведь Дмитрий Шуйский имел значительный перевес над польским войском гетмана Станислава Жолкевского. Армии фактически не осталось, а Дмитрий Шуйский бежал с поля боя, бросив свою саблю, булаву главнокомандующего, вышитое золотом знамя, часть военной казны, весь багаж и провиант армии, – все это попало в руки поляков. В этом хаосе Дмитрий с Мариной двинулись к Москве, города сдавались ему и, наконец, самозванец остановился в селе Коломенском.

Разгром армии оказался последней каплей в судьбе Василия Шуйского. Его правительство уже не могло контролировать события, сам Василий оказался бессилен что-нибудь изменить. И 17 июля 1610 года в Москве вспыхнул мятеж, и Боярская Дума сместила его. Слабое четырёхлетнее правление царя Василия ничего хорошего России не принесло, да и конец его трагичен. Шуйского насильно постригли в монахи в Чудовом монастыре, его держали за руки, но он так и не произнёс слова обета, сжал зубы. Но больше всего на свете он не хотел расставаться с любимой женой, но его жену Марию отвезли в Ивановский женский монастырь. И она стала инокиней Еленой, прожила там долгую жизнь, на четырнадцать лет пережив своего мужа. Детей у них, слава Богу, не было, единственная дочь Анна умерла маленькой в 1609 году.

А в России тем временем происходили совсем уж неслыханные события. Русский престол вновь освободился и власть оказалась в руках семи московских бояр во главе с Фёдором Мстиславским. И они решили пригласить на русский престол польского королевича пятнадцатилетнего Владислава, с условием принятия православия. 17 августа подписали договор, по которому русским царём становился королевич Владислав. В ночь на 21 сентября бояре тайно открыли ворота Московского Кремля, и гетман Станислав Жолкевский вошел с польским гарнизоном в Кремль. Он был назначен наместником Москвы, но считалось, что Владислав уже царствует, в церквах за него молились, от его имени судили, чеканили монеты и медали с его изображением. Сам Жолкевский был при гарнизоне, который насчитывал несколько тысяч человек. Филарета митрополита Ростовского освободили и назначили в посольство к Сигизмунду III.

Быть бы королевичу Владиславу русским царём, но возникло препятствие: Патриарх Московский Гармоген отказался его благословлять, мало того, он стал писать воззвания народу, призывая его на борьбу с поляками. Тогда Патриарха Гармогена заключили в Чудовом монастыре и приставили стражу. Держался он героически, ему угрожали смертью, а он отвечал, что не боится их, а боится одного Бога.

Ко всем бедам в России прибавилась ещё одна: шведы ушли из Москвы, но хозяйничали в Новгородском крае. Казалось, что Россия погибла, что её уже нет, зато царей, причём чужих, было много. А Лжедмитрий с Мариной были уверены в успехе, но тут произошло неожиданное. Сначала в его лагере всё было мирно, потом в изобилии стали привозить водку, пиво, быков, баранов, гусей. Начались кутежи, драки, туда стекались искатели власти, удачи, распутные женщины. В войсках Лжедмитрия начался хаос, появились мародёры, особенно этим отличались татары, они грабили купцов, дебоширили в окрестностях.

Тогда Лжедмитрий приказал убить их касимовского царя Ураз-Махмета, руководителя мародёров: его засунули в мешок с камнями и утопили. Но родственник Ураз-Махмета, телохранитель Дмитрия татарин Пётр Арслан Урусов, которому Дмитрий очень доверял, решил отомстить за Уруз-Махмета по закону кровной мести. И вот зимним утром 11 декабря 1610 года Лжедмитрий с боярином Иваном Плещеевым и его детьми поехали на санях на прогулку в окрестности города. С ними были слуги и татары из его личной охраны, следом двигался обоз с припасами и вином. Лжедмитрий забавлялся охотой на зайцев, которых выпускали подле его саней, и, как всегда, много пил. И, когда все отъехали от Калуги на приличное расстояние, Петр Урусов остановил царские сани, сбросил возницу и разрядил в Лжедмитрия свое ружье. А затем для пущей верности отсек убитому голову и руку, а татары изрубили труп саблями.

Иван Заруцкий.

А Марина была на последнем сроке беременности, она привезла на санях его тело, и ночью с факелом в руках бегала по улице с обнаженной грудью, рвала на себе волосы, рыдала, молила о мщении. Но никто ей не помог, и она обратилась к донским казакам. И опять Марина Мнишек не осталась одна. На этот раз ей стал помогать знаменитый, отчаянно смелый казачий атаман Иван Заруцкий, друг и советник Лжедмитрия. Красавец Иван тоже был поляком, но ребёнком он попал в плен к татарам, которые и научили его воевать. Заруцкий страстно влюбился в Марину, и она, беременная, вместе с ним и казацкими войсками убежала на юг.

Страна была разорена, население катострофически убавилось, этому, кстати, поспособствовала и крымско-татарская орда. Все эти годы каждое лето татары опустошали города и сёлы, убивали и уводили в плен людей. Только за первую половину XVII века в рабство было угнано до 200 тысяч человек, а общее население центрально-чернозёмных районов катастрофически уменьшилось. И бороться с ними было очень сложно, у них была своя лукавая тактика. Они делились на несколько отрядов и старались привлечь русских к одному месту, сами нападали на другие, а. чтобы их казалось больше, сажали на лошадей чучела, окружали села со всех четырёх сторон, потом грабили, убивали, уводили людей и возвращались без большого урона. Они были вооружены саблями, луком и колчаном с 18 или 20 стрелами, на поясе носили нож, огниво и ременные верёвки для вязания пленных. Стрелы их летели дугой, вдвое дальше пули. Всем старикам, неспособным к работе, татары перерезали горло; сорокалетних брали для галер, где они до смерти работали гребцами, прикованными к скамьям. Юношей брали для наслаждений, женщин и девушек – для продажи и для продолжения рода. Продажа велась на невольничных рынках, самым крупным был рынок в городе Кафа, ныне Феодосия.

Положение невольников, пока их вели в Крым, было крайне тяжёлым. Захваченных расставляли в ряды по нескольку человек, связывали им назад руки сыромятными ремнями, сквозь ремни продевали деревянные шесты, а на шеи набрасывали верёвки; потом, держа за концы верёвок, окружали всех связанных цепью верховых и, подхлестывая нагайками, безостановочно гнали по степи. Слабым и немощным, как правило, перерезали горло, прежде чем позволяли им задерживать шествие. Питание для пленников состояло из сырой или дохлой конины.

И вот летом 1610 года крымско-татарская орда под командованием калги-султана Джанибек-Гирея и Кантемир-Мурзы вторглась в южнороссийские владения и направилась к Москве. Их, якобы, послал на помощь царю Василию Шуйскому, чтобы помочь победить польско-литовских интервентов. Они встали лагерем, в котором насчитывалось около пятнадцати тысяч человек, за рекой Окой под Серпуховом. Шуйский послал к ним посольство во главе с князем Борисом Лыковым и с богатыми дарами, их сопровождал небольшой отряд стрельцов. Но вероломные крымцы взяли дары, ограбили посольство, нашему посольству с отрядом удалось спастись. А Джанибек-Гирей с огромным числом пленников вернулся в Крым. Чуть позднее была опусошена рязанская земля.

В январе 1611 года Марина Мнишек родила сына Ивана и сразу объявила его царём московским. Иван Заруцкий собирался быть регентом.

А через два месяца в Москве случился страшный пожар, почти истребивший столицу, остались Кремль и Китай-город. Но, наконец-то, нашлись герои, которые знали, что надо делать: князья Пожарский, Ляпунов, Трубецкой. Слух о подвиге Гармогена растревожил народ. А старосте Кузьме Минину трижды во сне являлся Сергий Радонежский и заставлял его собирать людей, чтобы освободить Москву от чужеземцев. Первыми выступили нижегородцы, они разослали во многие города грамоты, чтобы «стати за…веру и за Московское государство заодин».

В середине марта 1611 года началось всеобщее восстание, тогда поляки устроили резню на улицах, но вскоре оказались окружёнными со всех сторон. Войско ополченцев возглавил князь Дмитрий Пожарский, бился с поляками целый день, был тяжело ранен. Он был вывезен в Троице-Сергиев монастырь, а потом в своё село Юрино.

А с запада польский король Сигизмунд всё ещё осаждал Смоленск, и в начале июня 1611 года, после двухлетнего сопротивления, ему удалось взять обессиленный город. Шеин с пятнадцатью рптниками и семьей заперся в крепостной башне и долго отбивался. Но его семья умоляла его выйти. Сигизмунд, взбешенный огромными потерями приказал его пытать и в полуобморочном состоянии, в кандалах был увезен в Польшу. Сын Шеина достался королю, жена и дочь – Льву Сапеге. Здесь под Смоленском был арестован Филарет, он отказался подписывать договор об избрании королем Владислава. Восемь лет Шеин провел в плену, потом по обмену пленными Филарет и он вернулись на Родину.

Князь Дмитрий Пожарский.

Козьма Минин.

Теперь Сигизмунд III решил царствовать сам. Многотысячный гарнизон поляков занял сердце России – Кремль, Китай-город, Белый город и Новодевичий монастырь, они разворовывали всё, что можно, вино лилось рекой. И опять, уже находясь в Новодевичьем монастыре, Ксения Годунова была свидетельницей разграбления всего их имущества. Умерла она во Владимире в 1622 году на сорок первом году жизни и похоронена, по её желанию, рядом со своими родными у входа в Успенскую церковь.

В Кремле продолжали бесчинствовать поляки, уже вся серебряная посуда, церковные украшения были перечеканены в монеты для уплаты польским офицерам и солдатам. Московия была повержена. Поручив командование Александру Корвин Гонсевскому, Жолкевский уехал к Сигизмунду III. Жолкевский поехал в Польшу с докладом о победе, с собой повёз открытую повозку с русским царём Василием Шуйским, его братом Дмитрием с женой, и с пленными дипломатами и военачальниками. Это было одним из условий договора бояр с польским королем.

Под звон колоколов и при большом скоплении народа 29 октября 1611 года он въехал в Варшаву. Речь Посполитая торжественно праздновала победу, наконец-то они уничтожили векового противника. Главные политики Москвы – «семибоярщина» предали Россию, пустили польские войска. Поляки были уверены, что никаких возможностей продолжать борьбу у России нет, русские уже побеждены.

Затем Шуйского и всех пленных доставили в королевский замок, там его заставили припадать к стопам Сигизмунда III, он поцеловал ему руку, принес ему клятву верности, признал себя побежденным. Мало того, король показывал его иностранным посланникам, как экзотический трофей. Это было страшным унижением и для Василия Шуйского, и для России тоже. Потом их всех заключили в замок Гостин, под Варшавой, где царь Василий и умер 12 сентября 1612 года. Через восемь лет Сигизмунд перенес их гробы в Варшаву, и только в 1635 году наши послы выкупили их за «десять сороков соболей», привезли в Москву, и они нашли упокоение в Архангельском соборе.

Чаша переполнилась. Казалось, что Россию уже ничего не может спасти. И всё-таки страна была ещё живая, она продолжала бороться. Осенью 1611 года в Нижний Новгород прибыла грамота от патриарха Гармогена с призывом объединяться и давал благословление всем, кто пойдёт воевать против поляков. Земский староста Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский, который лечился тогда от ран в нижегородском имении, взяли на себя руководство, а нижегородцы спешно собирали деньги. Начались постоянные сходки с обсуждением плана борьбы.