Внутренний мир. Западня
– Он был волшебником?
Гордон усмехнулся:
– Если тебе так будет проще понять, то да, – он задумался. – Алма погиб в конце второго века, сражаясь против людей Внешнего мира, которые узнали про Ардхон и хотели превратить его в свою колонию. Но в тринадцатом веке он явился во сне одной эльфийской провидице. Велел ей снова собрать его кровь в одном теле, ибо было у него послание для нового народа.
– Для нового народа?
– Мы предполагаем, что он имел в виду людей, – Эдвард пожал плечами. – С тех пор, все, в чьих жилах текла кровь Алмы, считают своим долгом вступать между собой в брачный союз, дабы возродить Его.
– Любопытно, – Елена усмехнулась. – И что, успешно?
– Мой род – четвертое колено до Возрождения. Это значит, еще три кровосмешения, и Алма вернется в этот мир.
– Красивая легенда.
– Это не легенда, – Эдвард пристально посмотрел на женщину, но не стал больше ничего говорить.
– Рудольф придет сегодня или у него смена? – Елена сменила тему.
– Он у своей любовницы, а оттуда пойдет на работу.
– Какое грубое слово, любовница. Мы говорим так о женщинах, с которыми мужья изменяют своим женам. Я видела эту Татьяну, она очень милая.
Эдвард не ответил. Он не понимал, о чем еще ему говорить с Еленой, (уж точно не об увлечении Алемского). Но ему нравилось то, что она ничего не знала ни об Ардхоне, ни о нем. Словно впервые в жизни он мог быть просто Эдвардом, без шлейфа своего дара или тени отца. Возможно, именно ради этого он ввязался в операцию «Антон Костин» и был сейчас здесь. Хотел освободиться от прошлого, стать кем-то другим. Вот только вопреки ожиданиям, боль утрат и разочарования никуда не делись. Они были глубоко внутри его, вне зависимости от местонахождения.
– Есть что покрепче? – Эдвард протянул Елене пустую чашку, и та насмешливо кивнула.
22 июля накануне дня «Х», Эдвард и Рудольф сошлись во мнении, что сделали все, чтобы подготовить вторжение группы захвата МОЗ, и собрали необходимые улики против Костина. Ближе к ночи Рудольф простился с Еленой и отправился на завод в последний раз.
Согласно плану, на следующее утро Гордон должен был прибыть в лабораторию, где на глазах у инвесторов Костин протестировал бы «КОД-17» на человеке – мужчине из Аравийского государства, осужденного местными властями на казнь. Группа захвата должна была пробраться через вентиляционные люки в лабораторию вместе с Рудольфом и взять Костина с поличным.
Но когда Эдвард проснулся утром 23 июля, то отчетливо понимал своим внутренним взором, что ничему из намеченного не суждено сбыться.
Все его тело было покрыто холодным потом, и мужчину била крупная дрожь. Он совершенно точно знал, что не должен никуда идти. Это был такой явный, такой пронзительный крик подсознания, что игнорировать его было невозможно. Очевидно, что лишь угроза смерти могла ввести Эдварда в такое состояние.
– Почему ты еще здесь? – Елена заглянула в его комнату, застав того стоявшим у окна и буравившим взглядом соседнее здание. Эдвард ничего не ответил, ни язык, ни тело его не слушались, словно скованные невидимыми путами, мешавшими сделать смертельный шаг.
– Эдвард? – Лена осторожно его окликнула, но тот лишь злобно сверкнул глазами.
В конце концов, он начал собирать вещи. В лабораторию он не пойдет однозначно, но и здесь оставаться смысла нет – через час все будет кончено.
– Ты идешь на завод?
– Нет, не иду. Но и сюда больше не вернусь, – Эдвард положил руку на плечо девушки, внимательно заглянул в глаза и произнес с той силой, что подвластна лишь тем, в чьих жилах течет кровь Алмы: – Будь же отныне счастлива.
Приняв это неожиданное благословение и простившись со своим загадочным гостем, Елена еще долго смотрела в окно на удаляющуюся фигуру эльфа.
***
А в это время Рудольф сидел на своем посту. В восемь утра Костин почтил своим визитом административный корпус завода, обыскав каждый его угол, должно быть, желая убедиться, что никто и ничто не помешает предстоящему важному событию. Он дважды говорил лично с Рудольфом, заставив того понервничать, ведь молодой человек впервые видел ученого так близко. Тот был высокий, худой, с пепельно-серыми жидкими волосами. Сначала директор интересовался, во сколько будет смена дежурств, а затем просил ключ от чердака.
Рудольф старался вести себя максимально непринужденно, ведь к девяти стали приходить сотрудники административной части завода, включая Танюшу. Она улыбнулась ему, проходя через турникет, игриво сверкнула своими прекрасными серыми глазами, и сердце Рудольфа забилось еще быстрее.
Ох, если бы она знала, что сейчас будет!
Нет, нельзя думать о Тане, надо сосредоточиться на задании, Эдвард прав, все личное потом. Самого Гордона и других инвесторов Рудольф не видел, он знал, что они тоже прибывают к девяти через доступный им секретный вход. А в десять появится группа захвата, чтобы взять их всех во главе с Костиным на месте преступления. Это будет феерично! После такого карьера Алемского должна поползти вверх, не говоря уже про повышение в звании.
Чтобы унять волнение, Рудольф начал еще раз проверять свое рабочее место. Нужно было все зачистить и убрать следы, которые могли бы указать на то, что он долгое время вел прослушку. Вся запись с жучков была на аудиокассетах, которые теперь лежали в его спортивной сумке под сложенной в рулон сменной одеждой. Возможность находиться на заводе в полном одиночестве целую ночь позволяла Рудольфу развернуть здесь целую студию звукозаписи. Он прослушивал жучки и записывал все на кассеты. Кропотливо, по крупицам собирал информацию, которая надолго должна была засадить Костина за решетку. От громоздкой аппаратуры он избавился еще ночью, до того как на работу пришли первые сотрудники. Остались только эти кассеты. Без них даже отчеты в МОЗ, которые он каждый день отправлял, не имели бы должной силы.
Рудольф волновался. Его мысли скакали с предстоящего захвата к Татьяне. Мужчина понимал, что она была не простым увлечением, а чем-то бо́льшим. Но что станет с их романом, когда все закончится?
Вместо того чтобы думать о вентиляционных ходах и проникновении в лабораторию, Рудольф стал мечтать о том, как пригласит Таню в Валдарию, познакомит со своей мамой. Представлял удивление и восторг на прекрасном лице девушки. Увлеченный этими грезами, он слишком поздно обратил внимания на двух крепких мужчин, что подошли к его посту. Рудольф встречал их на заводе и прежде, поэтому не видел причин для беспокойств.
– Ты ведь Радик Алымов? – спросил один из них.
– Верно.
– Пойдем, поможешь нам.
Рудольф сглотнул. Интуиция отчетливо посылала сигнал тревоги и настойчиво советовала дать деру при первой же возможности. Но мозг все еще с надеждой увещевал, что, возможно, им на самом деле нужна его помощь.
Однако они шли прямо к кодовой двери, один из здоровяков ввел нужную комбинацию, которую Алемский и сам уже знал наизусть, и отворил ее
– Мне туда нельзя, – попытался было возразить Рудольф, но мужчины неожиданно схватили его за руки с обеих сторон и втолкнули в дверной проем.
К такому повороту Рудольф не был готов, только сейчас он понял, как же был глуп и беспечен на самом деле, раз не предвидел подобный исход событий и не разработал на этот счет план. Противник превосходил не только числом, но и габаритами, отбиваться смысла не было, но мужчина все же попытался вырваться. Тогда его с силой швырнули на пол, и один из здоровяков стал бить его ногой в живот. Сквозь собственные стоны и глухие удары затылком о стену Алемский услышал, как один верзила сказал другому вернуться и обыскать сторожевой пост. Это было самое ужасное, о чем Рудольф только мог подумать: ведь там остались кассеты со всеми уликами!
Когда Рудольф пришел в себя, то первым делом почувствовал вкус крови во рту. Он попытался пошевелиться, но сразу простонал от боли: руки были обмотаны металлической проволокой.
Комната была совершенно пустой, если не считать стула, к которому он был привязан. Стены металлические, полукруглые и без окон, лишь в массивной двери был небольшой стеклянный проем. Именно в нем вскоре показалась пепельно-серая голова. Дверь отворилась, и в комнату со своей свитой вошел сам Костин.
– Что происходит? – с трудом выговорил Рудольф, губы были разбиты в кровь.
Вместо ответа Костин с силой запрокинул Алемскому голову и влил в рот какую-то кисло-горькую жидкость. Мужчине вдруг стало нехорошо: на короткий миг голова закружилась, и все поплыло перед глазами.
– Сыворотка правды, как ее любят называть во Внешнем мире. В ЦРУ недавно заказали целую партию, любят они такие вещи, – произнес Костин. – Скажи, твое имя Радик Алымов?
– Нет, – Рудольф поморщился, отчего-то безумно захотелось рассказать Костину свое настоящее имя. И вообще, сколько еще много интересных вещей он знал и ни с кем не делился! Ученый довольно улыбнулся и приступил к допросу.
Алемский рассказал все, что знал о МОЗ и проводимой операции, хотел еще поделиться своими чувствами к Татьяне, но ему велели заткнуться ударом по лицу, от которого все потемнело перед глазами.
Когда туман от воздействия сыворотки отступил, на его место пришел весь ужас от случившегося: операция провалена! Рудольф не только был рассекречен Костиным, но и выдал ему все! Мужчина простонал, но на этот раз не от боли, а от осознания всей безвыходности ситуации.
Было неясно, появлялись ли оперативники МОЗ, состоялось ли собрание инвесторов или нет, и схватили ли Гордона точно так же, как и его. Ясно было только то, что он, Алемский, очень крупно влип.
– Вам не удастся выкрутиться на этот раз, – все же с вызовом произнес.
– Да ты что? – Костин недобро сверкнул глазами и кивнул на одного из своих людей.
Только сейчас Рудольф заметил, что тот держит в руке его спортивную сумку.
– Ты сам сказал, что все доказательства на кассетах.
– Это ничего не изменит! Мы все равно посадим вас за незаконные эксперименты!
– Мы? Какое еще «мы»? Ты теперь абсолютно один, Алемский! Забудь обо всем мире так же, как и он скоро забудет о твоем существовании.
Рудольф не понимал, что значили эти слова, но ему даже опомниться не дали: один из здоровяков с силой ударил его по затылку, и он лишился чувств.
Рудольф Алемский так и не получил ответы на свои вопросы, а весь остальной мир так и не узнал, что же с ним приключилось на самом деле: он бесследно исчез в тот день вместе с неоспоримыми доказательствами вины Антона Костина.
Группа захвата, ворвавшаяся в лабораторию, осталась ни с чем. Никакого собрания инвесторов и теста «КОД-17» на человеке не было. Костин встретил оперативников в полной растерянности и был крайне возмущен незаконным вторжением на частную территорию. Он грозился подать на МОЗ в суд за шпионаж и ложные обвинения в свой адрес.
– Никакой Радик Алымов и уж тем более Рудольф Алемский никогда не работал на моем заводе! Господина Гордона я знаю, но он не инвестировал деньги в мои проекты! – Костин отпирался от всего, и в конечном счете его слово было против слова Гордона.
Руководство МОЗ было в бешенстве и искало крайнего в своем позорном провале. Кто-то однозначно предупредил ученого о готовящейся облаве, и подозрения потихоньку начали падать на Гордона и Алемского, как единственных людей, владевших всей информацией.
Пошли слухи, домыслы и догадки, одна страшнее другой:
– Костин купил Рудольфа и тот смотался за границу с мешком денег!
– Как этот Гордон вообще оказался главным свидетелем МОЗ? Тут что-то нечисто.
– Все эти отчеты Алемского могли быть фальсифицированными! Где реальные записи с жучков? И были ли жучки вообще?
– Эльф убил Рудольфа, чтобы заставить того замолчать, что здесь неясного? Он денег захотел от «Код-17», а не правосудия.
– Да, этот Гордон вообще случайный человек! Как ему можно было доверить такое дело?
– Оба дилетанты! Кто поручил Алемскому такую операцию?
– Рудольф, скорее всего, мертв. Бедная его мать, она убита горем.
– Против Костина нет ни одной улики, ни одного доказательства. Мы не можем допросить сотрудников завода, так как они граждане СССР, а не Валдарии.
– Все этот эльф. Свидетель Стомина, имеющая гражданство Валдарии, дала показание, что Гордон не собирался на завод в день захвата, согласно одобренному в МОЗ плану.
– Теперь Гордон не отмажется! Думает в МОЗ дурачки, которых он может обвести вокруг пальца? Человек мертв! Хоть тела Алемского и не нашли, другого мнения не может быть.
– Доказательств против эльфа тоже нет. Его слова, сказанные Стоминой в последний день не такой уж весомый аргумент. Но прокурор все равно сдерет с него по полной! Кто-то же должен за все ответить!
Осенью 1987 г. МОЗ возбудило против Эдварда Гордона уголовное дело по обвинению в экономическом шпионаже и халатности, повлекшей человеческую смерть. По решению суда молодой человек был лишен дворянского титула, его поместье было конфисковано, а сам он приговорен к десяти годам поселения в Сибири.
Гордон не сопротивлялся и даже не пытался подать апелляцию. Единственный для него выход был – рассказать о телефонном разговоре с Рабвелем, но тогда МОЗ уничтожило бы Рафаэля. Эдвард не мог поступить так с Аннабель, не мог поступить так с Адель. Он принял удар на себя ради них. Сам покорно уничтожил свою жизнь во имя тех, кого так любил. Ему даже было интересно, чего еще судьба лишит его, вслед за свободой, любимой, родными? Каково его дно?
Эдвард Гордон думал, что это конец, но это было только начало.
Часть 2. Внутренний мир
Ноябрь 2005 г. Лаборатория Антона Костина. Восемнадцать лет спустя.
Если операция под кодовым названием «Антон Костин» закончилась для Эдварда Гордона и Рудольфа Алемского не лучшим образом, то карьера самого ученого с тех пор удивительным образом пошла в гору. Антон Тимофеевич за следующие восемнадцать лет превратился в ведущего фармаколога мира, разработав несколько поистине гениальных медицинских формул, избавивших вампиров и оборотней от тех проблем, что причиняли им особенности их вида.
От ветхого здания заброшенного завода в Саранске, где пряталась его лаборатория, не осталось и следа. Теперь там был современный научный центр в несколько этажей, с целым штатом лучших ученых со всей Валдарии, считающим за честь работать на Костина. Дела его шли в гору, но не стоит забывать, что наши события происходят в мире, сохранившем крупицы иных энергий и порядков, а значит, все персонажи, помеченные одной мастью, непременно соберутся еще в свою колоду, дабы каждый дал ответ за свои деяния.
Антон Тимофеевич так сильно нервничал в тот вечер, что ему даже пришлось выпить успокоительное. Презентация его лекарства «Но́во» для оборотней едва не была сорвана. Ну, ничего, ему удалось выкрутиться из петли, которая почти стянулась вокруг его горла, и главное, никто из гостей ничего не заметил. Скандал не повысил бы продажи препарата.
Костин судорожно вытер пот с лысины и поднялся из своего кресла, чтобы налить стакан воды. Кувшин опустел за день, и неудивительно, мужчина пришел сегодня на работу к семи утра, а сейчас мерцающие неоновые цифры на настенных часах в его кабинете показывали 02:18. Секретарша уже давно ушла, но это и к лучшему. Лишние свидетели ему сегодня были не нужны. С годами Антон Тимофеевич становился все более скрытным, жизнь научила его никому не доверять. Единственный человек, который был в курсе его секретов – племянник Михаил Костин. Именно его звонка и ждал ученый, то и дело поглядывая на светящийся циферблат часов.
Наконец, прозвучал рингтон, и Антон Тимофеевич приложил сотовый к уху.
– Да! – в нетерпении произнес он, ощущая, как лоб снова становится влажным.
– Все готово, – вкрадчиво отозвался племянник.
– А видео с камер наблюдения?
– Тоже. Я отправил вам на почту, проверьте.
Антон Тимофеевич повозил мышкой по столу, дабы оживить компьютер, и обновил страницу браузера. Новое письмо от племянника содержало три видеофайла. Просмотрев их все и убедившись, что материал на них соответствует его требованиям, ученый велел своему помощнику переходить ко второй части плана.
Вторая часть плана предполагала непосредственных действий от него самого. Костин глубоко вздохнул, еще раз прокручивая все в голове: стоило ли вообще затевать столь спонтанную и не подготовленную заранее авантюру? Мужчина сходил в уборную и вымыл лицо прохладной водой. Вытираясь сухим полотенцем, он долго смотрел на свое отражение в зеркале: глаза красные, с темными кругами, вид крайне уставший, изможденный. Столько было бессонных ночей накануне презентации «Ново», тревог, волнений, анонимных угроз от оборотней-экстремистов и даже от подпольных вампиров-революционеров! А затем, как награда, успех его изобретения среди экспертов и контракт с тремя крупными фармацевтическими компаниями. Усилия и риски стоили того! И все же этот инцидент в самом конце вечера, когда он уже был уверен, что худшие интервью и самые каверзные вопросы позади. Инцидент, разворошивший события давно минувших лет.
Как они все узнали? Откуда?
Нет… мешкать было нельзя. Смести всех, кто стоит у него на пути!
Антон Тимофеевич уверенным шагом вернулся в свой кабинет. Накинул пиджак, висевший на спинке кресла, и подошел к книжному стеллажу. Вот оно – собрание сочинений Константина Ковирка – венгерского ученого, создавшего Портал. Семь книг по атомной физике и биомолекулярной инженерии в кожаных переплетах с металлическими элементами на обложках. Семь обманок, не имеющих ничего общего с научными трудами изобретателя. Костин вдавил первые три и последние три книги вглубь стены. Четвертый том оказался дверной ручкой. Мужчина приложил к корешку большой палец, дождался, когда считается отпечаток, после чего потянул ручку на себя. Стеллаж плавно отъехал, и за ним оказался лестничный пролет, ведущий вниз.
О тайном подвале Костина не знала ни одна живая душа, кроме племянника, уж он об этом позаботился. Слишком много секретов хранилось здесь. А сейчас Антон Тимофеевич собирался добавить к ним еще парочку. На смену сомнениям пришла холодная решимость. Ученый почувствовал прилив сил и в предвкушении замер возле узкого окошка в металлической двери одной из своих тайных лабораторий.
Там располагалась комната с низким потолком и полукруглыми стенами. Прямо в пол были ввинчены пять металлических стульев. Костин сам вкручивал их пару часов назад. Мозоли на руках до сих пор давали о себе знать. Ну а что поделать, конспирация и ограниченность во времени заставляли все делать самому.
Стулья не были пусты. Связанные, без сознания, на них сидело пять человек. Три парня и две девушки. Все молодые, можно даже сказать юные, но уже успевшие в один миг перейти ему, Антону Костину, дорогу. Видит Бог, он не хотел им зла, но они не оставили ему выбора. Информация, которой те каким-то образом завладели, могла стоить ученому свободы. Ничего, он еще выяснит, как они все узнали!
С краю сидел парень с разбитым носом и губой, это постарались охранники Костина. Что ж, не надо было так рьяно отбиваться, сам виноват. На вид он был постарше остальных, Костин уже нашел о нем всю доступную информацию: студент медицинского института, сирота, воспитываемый дядей. Не нужно было дожидаться результатов анализов, которые Костин успел взять у всей группы, воспользовавшись их бессознательным состоянием, чтобы обнаружить следы наркотиков в крови. Парень этот вызывал у ученого отвращение. Брезгливо скользнув взглядом по его широким рэперским джинсам и бандане, закрывающей голову, Костин переключился на парня и девушку, сидящих рядом.
Брат и сестра эльфы – Ариэль и Габриэль Рабвели – они беспокоили ученого больше всех. Именно их показаний против себя Костин так боялся, ибо понимал: к ним прислушаются, им поверят. Быть может, не будь их двоих в этой компании, никто сейчас не был привязан к стульям. Не будь их двоих, он не заметал бы следы так тщательно.
Слащавый парень был копией своего папаши, такое же по-эльфийски правильное личико, длинные белесые волосы. Юный Рабвель был неприятен Костину, как и вся та знатная молодежь Валдарии, что выросла на всем готовеньком и ничего не знала о нуждах простых людей, живущих за пределами их коттеджей или родовых имений. В глубине души ученый был даже рад тому, что этот эльф здесь. Уж он покажет ему, какой может оказаться суровая реальность без папочкиных денег и связей! Что касается его сестры, то она казалась Костину жалкой. Алмариан, как и ее знаменитая бабушка Аннабель Рабвель, юная Ариэль не стоила даже ее мизинца. Зашуганная безликая девчушка, не более того.
Зато рядом с ней сидела девушка столь яркая и очаровательная, что даже Костин не мог ей не залюбоваться. Сначала он решил, что она тоже эльфийка, но оказалось, ученый ошибся. Некая Анна Кивер была человеком, более того, родилась и выросла во Внешнем мире. Она была единственная из всей компании, кого ученому было даже жаль. Но, с другой стороны, он ощущал наслаждение от своего превосходства над столь юным и прекрасным созданием.
Зато последний молодой человек вызывал у Костина однозначное чувство крайней неприязни. Это был столь заносчивый, самовлюбленный и наглый подросток, что Антон Тимофеевич с удовольствием привязал бы его к стулу и без веского повода. Он настороженно отнесся к нему еще пару лет назад, когда узнал о его переезде из Внешнего мира в Ардхон, словно уже тогда почувствовал возможную угрозу. Что было и неудивительно, ведь семнадцатилетний парень, привязанный к стулу, был никто иной, как сын Рудольфа Алемского.
Глава 4. Вещий сон
За месяц до этого. Октябрь 2005 г.
Его звали Герман. Он родился в Саранске и долгое время носил фамилию матери, а в графе «отец» в свидетельстве о рождении у него стоял жирный прочерк. Прочерк, который заставлял парня чувствовать себя неполноценным, не таким, как все. Мама Татьяна обмолвилась о Рудольфе Алемском лишь однажды, сказав, что тот испарился из ее жизни, ничего не объяснив, оставив ей разбитое сердце и подарочек, который появился на свет девять месяцев спустя.
Когда мальчику исполнилось восемь, Татьяна вышла замуж. Отчим был из «новых русских», настоящий самодур, жестокий и властный. Он не упускал случая напомнить жене и пасынку о том, что все, что они имеют, принадлежит ему и без него они никто. Нередко оскорблял Германа и грозился избить, когда тот проявлял характер или защищал мать от нападок.
На все мольбы мальчика уйти от отчима Татьяна разводила руками и пыталась оправдать того перед сыном. А когда Герману было уже четырнадцать, на пороге их дома появилась пожилая женщина, представившаяся Офелией Алемской. Дама сообщила, что уже многие годы ищет своего без вести пропавшего сына Рудольфа. Только недавно она обнаружила в его старых записях имя некой Татьяны Лебедевой и не без труда отыскала ее. Офелия надеялась, что та прольет свет на местоположение ее сына, и никак не ожидала в одночасье стать бабушкой. Так Герман узнал, что Рудольф не бросал его мать, узнал о существовании Внутреннего мира. А главное, вместо прочерка в свидетельстве о рождении он вдруг обзавелся титулом графа Алемского.
С этого дня он не переставал уговаривать мать уехать в Ардхон, тем более Офелия едва не лишилась чувств от счастья, узнав, что у его единственного и горячо любимого сына есть отпрыск, и приглашала их к себе. Но Татьяна так боялась мужа, что никак не решалась на смелый шаг. Подтолкнул ее к радикальным мерам он сам, когда начал поднимать на нее и на пасынка руку. И одной прекрасной летней ночью Татьяна и Герман сбежали из Саранска, России и Внешнего мира, чтобы начать новую жизнь в Валдарии в городе Та́рган.
Офелия же не оставляла попыток найти сына. По нескольку раз в год она посещала медиумов, которые искали Рудольфа в мире мертвых, но его не было среди них. Окрыленная надеждой, она обращалась к мастерам биоэнергетических сканировок, людям, способным выйти на энергетический след живого человека, но и здесь результат был неизменным: Рудольф Алемский как сквозь землю провалился. Герман постепенно смирился с тем, что никогда не найдет своего отца, и даже ругал бабушку, когда та тешила себя ложными надеждами, переходя от гадалки к ведунье, от медиума к экстрасенсу.
Все изменилось осенью 2005 года. Герману стал сниться странный сон, который он видел от лица своего отца. Почти каждую ночь одни и те же картинки, одно и то же болезненное наваждение.
Сначала снится мать, совсем еще молодая, до его рождения, отец обнимает ее и говорит, что любит. Потом темная комната и проволока, которой замотаны окровавленные запястья, металлический запах крови даже во сне бьет в ноздри. Его чем-то пытаются напоить, но сон проваливается дальше: сначала во тьму, а потом, после неожиданной вспышки, все вокруг становится белым, так что глаза режет от света.