Фальшивая л…

Часть 6

Я вернулась домой пешком, несмотря на предложение Эдварда. Мне хотелось побыть одной и подумать. Люди оглядывались на меня, а я не обращала никакого внимания, ведь никто из них мне не поможет, никто не захочет окунуться в омут лжи и предательства. Такой пожар в моей душе погасить невозможно.

Начиная еще со школьных лет, я бегала за Дареном, самым красивым мальчиком в нашем классе, который не был занудой или зазнайкой, он просто был нормальным. Он всегда был готов прийти мне на помощь, поддержать меня или поболеть на выступлениях в школе искусств. Однажды, в преддверии Нового года, наш класс заставили украшать концертный зал, но большая часть учеников сбежала, чтобы вести легкую и беззаботную жизнь вне школьных стен. Нас осталось всего несколько человек, совесть которых всё еще жила и иногда напоминала о себе. Я наводила порядок за сценой, потому что все блестки и мишура летели именно туда. Раздраженная и уставшая, я уже в сотый раз выметала мелкие части украшений, но тут меня попросили закрепить надпись на ширме. Для этого мне нужно было взять высокую лестницу, подставить её, залезть наверх и прикрепить пожелание к темно-синей материи. Всё показалось простым, но, когда я принесла лестницу, мои ноги затряслись, словно Пенелопа сказала мне, что знает о моем плане. Чтобы не упасть, я должна была не смотреть вниз, и это тоже кажется легким, пока ты сам не поставишь ногу на седьмую ступень и не увидишь, что прыгать будет высоко. Я продела булавку в картон и ткань, закрыла её и уже хотела было спускаться, как почувствовала, что лестница падает в бок. Я закричала, что было силы, закрыла глаза, приготовившись очнуться в больнице. Но вместо того я оказалась в руках Дарена. Я открыла глаза и увидела его мелкие веснушки. Рядом охали одноклассники, на полу лежала злополучная лестница, а я была спасена. Я не помню, о чем он говорил потом, но я была бесконечно благодарна ему.

Да, память – странная вещь. Иногда ты что-то забываешь и вспоминаешь это в самый неподходящий момент. Я ясно чувствовала, что Дарен – мой суженный. Но с появлением Эдварда я засомневалась.

Статный, великолепный, благородный (как мне тогда казалось), богатый Эдвард, друг Дарена. Про таких людей обычно говорят «породистые», хотя я точно не знаю, что это значит. Все девушки университета вешались ему на шею, ведь каждая знала, что дано ему в наследство и какое будущее его ожидает. Но я хотела быть с Дареном, спасшим меня и подарившем мне счастье.

А сейчас то же я чувствую с Эдвардом. Он заставил моё сердце трепетать, как делал это некогда Дарен. Я была готова петь и танцевать, едва увидев его рыжие волосы и светлую кожу. А теперь…я замираю, как только вижу небрежно уложенные локоны Эдварда, его вызывающе расстёгнутую рубашку. Как странно… может, я всю жизнь любила Эдварда, но только не хотела признаться себе в этом? Или я всю жизнь притворялась, что люблю Дарена? Или я вообще никого никогда не любила? Я не знаю…

Я пришла в холодную квартиру, где никто меня не ждал. Сквозь задернутые темные шторы не проникал свет, на втором этаже хлопало окно, с лестницы дул холодный воздух. Я села на ручку дивана, и моя спина скатилась на сидение. Волосы упали на лицо, я закрыла глаза, и горячие слезы потекли по щекам. Мне хотелось любить и быть любимой, хотелось, чтобы меня кто-нибудь обнимал при встрече, говорил ласковые слова и просто уделял мне внимание. Неужели мучения моей души никто не слышит?

Телефон зазвонил тихо, вибрируя.

– Эй, детка, – услышала я радостный голос Сабрины, – ты же помнишь о лучшем на планете дизайнере? Жду твою прекрасную статью! Я пошью тебе шикарное платье.

– Супер, спасибо, – ответила я, принимая более веселый голос.

Она отключила разговор. И снова теплые ручейки покатились к ушам. Я приложила ладонь ко лбу, смахнула волосы, стирая слёзы вместе с макияжем, поднялась, сбросила с себя куртку, туфли. Украшения я резко сорвала, бусины посыпались по полу, стучали и катились. Я заглянула в овальное зеркало, где увидела девушку с размазанными пятнами косметики по лицу и шее, растрепанными волосами и похоронным взглядом. Я взяла за полы платья, сняла его и снова посмотрела на себя. Горячая ладонь легла на гладкую поверхность деревянного столика, на котором стояли различные виды духов, косметики и бижутерии. В мгновении ока всё полетело на пол. Сильным рывком я сбросила всё – стеклянные корпуса разбились, духи расплескались, комната наполнилась резким запахом спирта, украшения ударились в стены, разбросались по ковру, румяна и тени раскрылись, высыпаясь на лету. Гостиная превратилась в хаос. Я оглянулась на зеркало. У моей ноги лежала помада, которую я подняла и нарисовала ей на зеркале красный поцелуй. Я долго смотрела на него, потом подняла ладонь и провела ею по нему, красный след протянулся до края зеркала.

Я, аккуратно шагая между осколками, прошла в ванную. Включила горячую воду, заткнула проход и вышла. Собирая части корпусов духов, я ступала по мокрому полу и улыбалась. В ту минуту я казалась себе сумасшедшей, безумной, опасной. Эта игра, это предложение, эта ложь сделали меня такой. Люди, окружающие меня, чего-то ждали от меня, чего-то требовали. А всё, что я хочу, было так близко и так далеко. И что меня тогда так дернуло уехать? И что тогда остановило меня сообщить всем о командировке? Я бродила по залу между кресел, слегка касаясь кожаной обивки. Голова склонилась на бок, волосы растрепались и прилипчиво прижались к щеке. Как призрак, я плыла повсюду и безучастно смотрела на обстановку квартиры. В горле застрял крик о помощи и боли. Я бы заорала на пустоту, но лишь бесшумно сглатывала и хлопала влажными ресницами.

Брошена. Брошена всеми. Потому что сама виновата. Потому что так жестоко поступила с ними. Теперь я в их глазах – пустое место. Я – ничтожество. Что с того, что в Милане я достигла журналистских высот, признания модных репортеров, получила похвалу итальянских модельеров и кутюрье? Что с того? Зачем мне всё это, если мои друзья считают меня убожеством? К чему, если все его взгляды устремлены не в мою сторону?

Я схватила огромный кухонный нож, пригодный для разрезки туши, и подошла к окну. Сначала думала вскрыться… Пусто смотрела на блестящее лезвие, касалась его, холодного. Думала, больно ли курице, когда её плоть знакомится с острием.

Темные шторы превратились в тканевые жалюзи, кривые полосы ползли до пола. Я отбросила нож, услышав шлепки, и вернулась в ванную. Огромные клубы пара поднимались до потолка, зеркало запотело, что я едва видела свое отражение. Я сгребла в кучу все принадлежности, стоящие по бокам ванной и на полочке над ней, всё полетело в кипяток. Вода вылилась на пол, и я обожглась. Закричала. Пытаясь выйти из комнаты, я оперлась о дверные косяки, но ноги поскользнулись… Больше ничего не помню.

Открыла глаза, когда почувствовала резкий противный запах. Надо мной стояли двое симпатичных мужчин, разглядывающих меня и мою квартиру.

– О, мисс, – начал один, убирая вату от моего носа, – как Вы?

– Что?

– Ваши соседи пожаловались на то, что Вы их топите. Вашу квартиру вскрыли и нашли Вас лежащей в горячей воде. Но мы успели всё предотвратить, и теперь всё в порядке.

Я приподнялась и почувствовала сильную боль во всем теле.

– Всё будет хорошо, у Вас небольшие ожоги, но скоро всё пройдет, – он открыл свою большую сумку, убрал в нее маленький флакон с жидкостью. – Мы уже позвонили Вашим знакомым, чтобы они навестили Вас и позаботились о…

– Кому Вы позвонили? – мой язык едва поворачивался, приходилось заставлять его работать и выдавать волнующее меня.

– На Ваш телефон поступил звонок от Эдварда, так он был записан в Вашем телефоне, – мужчина поправил подушку под моей головой. – Не волнуйтесь. И, пожалуйста, не включайте горячую воду так сильно.

Он взял свою сумку, дал знак второму доктору, и они вышли. Я поднялась, испытывая ужасные муки при движении. На полу уже не было лужи, воды в ванной тоже не оказалось, баночки с кремами и шампунями стояли на своих местах, но, конечно, в разном порядке. Я прислонилась к двери и отодвинулась, почувствовав резкую боль. Может, показалось? Я же была не в себе.

Входная дверь открылась, и на пороге появился Эдвард с большими от испуга глазами. Он медленно осмотрел кухню, а потом подошел к ванной и заметил меня.

– Что произошло? – едва не крича, спросил он меня. – Эй, Джесс, – он взял меня за плечи и заглянул в глаза. Я скривилась от боли, он аккуратно разжал пальцы.

– Ничего.

– Что? Ты рано уехала с вечеринки, я звонил тебе, чтобы удостовериться, что ты добралась до дома, а трубку поднимает какой-то мужчина, представляется доктором и говорит приезжать, потому что с тобой беда, – он всё сильнее и сильнее сжимал пальцы.

– Эд, я поскользнулась и потеряла сознание. Не волнуйся, – странно, что он вообще мог волноваться обо мне. У нас же ненастоящая любовь, верно?

– Так, что ты недоговариваешь? Я вижу: ты вся в синяках, – он оглядел меня. – Почему ты так одета? Что они с тобой делали? Джесс, ты слышишь меня?

– Я хотела помыться, но вода выплеснулась, и я упала.

Он недоверчиво посмотрел на меня, обернулся на диван, схватил покрывало и накинул его на меня.

– Хочешь, я останусь с тобой?

Я удивилась, услышав это. Он пристально глядел на меня, его рука обнимала меня, и я почувствовала спокойствие, которое я так долго ждала. Он довел меня до спальни, я легла на кровать и отвернулась к окну.

– Слушай, я здесь не потому, что я теперь твой муж, просто…

– Это неважно, – ответила я.

– Джесс, я… – начал он, но внезапно замолчал.

Я ощутила прикосновение его холодной руки к моей шее.

– Что ты делаешь?

– Подожди, – он убрал руку и заторопился: Пенелопа сказала мне, что всё знает о нашей игре. Это правда: ты сказала ей обо всем?

– Нет, я похожа на дуру? – поворачиваясь к нему, воскликнула я.

– Прости, я не это имел в виду. Но ты пойми: если она в курсе, наш план не имеет значения, и мы не получим того, что хотим, – с жаром говорил он.

– Эдвард, я знаю, я знаю, – мягко проговорила я, касаясь его ладонью. – Пенелопа хитра, но мы должны предугадать её действия.

– О чем ты говоришь? – вспылил он, поднимаясь. – Она – монстр. Да, и мы против нее – ничто! – Эдвард подогнул под себя ногу и сел на кровать. – Она видит нас насквозь. Ей ничего не стоит рассказать Сабрине обо всем.

– Тогда что ты предлагаешь? – от волнения я забыла про адскую боль на спине и ногах и села выше. – Мы должны держать их друг от друга подальше.

– Подожди, нет, так нельзя. Тогда она догадается, что здесь что-то не то, и сразу расскажет всё Сабрине. Здесь нужно что-то другое… – он приложил к подбородку пальцы и задумался.

– Как думаешь, долго она будет нами манипулировать?

– Не долго, ей быстро надоедают эти игры.

– Хочешь сказать, она поступит с нами, как вещами: выбросит и не поморщится? – спросила я, поднимая на него глаза.

– Не оскорбляй мою сестру, – сурово сказал он.

– Может тогда ты ей всё сам расскажешь, а лучше пойди к Сабрине и ей скажи. Тогда Пенелопа просто посмеется над нами!

– Я не собираюсь слушать твоё мнение о ней! – повысил он голос.

– Да? Тогда зачем, к чему вся эта игра? Для чего мы тратили столько времени? – я была готова побить его, злость переполняла меня.

– Глупая! Разве ты не хочешь быть с Дареном? – вскрикнул он, приподнимаясь.

Его глаза сверкали от злости, он тоже готов был ударить меня.

– Я не знаю, глупая твоя голова!

– Тогда зачем ты вообще соглашалась? – оскалился он.

– Как «зачем»? Ты почти заставил меня пойти на это. Ты же сам настоял на продолжении игры, я отговаривала тебя, разве ты не помнишь?

– Что я должен помнить? Как ты страдаешь при виде Дарена и трясешься как козленок перед Пенелопой?

– При чем тут это? – удивилась я. Мы уже стояли на ногах, только он – на полу, а я на кровати.

– При том. Что если ты не знала, чего хотела, то не стоило вообще ничего затевать.

– Это ты все затеял! Это же твой «план Эдварда» мы воплощаем вот уже четыре дня!

– Мой план? Это мой план? А как же твой план? Ты же зачем-то соглашалась на все это?

– Действительно, зачем я соглашалась? Чтобы потешить твое эго? Чтобы помочь тебе самоутвердиться? Чтобы взлететь на пьедестал славы за счёт моего падения?

– О чем ты говоришь?.. – он уставился в пол. Вздохнул и взглянул на меня. – Так вот. Нам надо решить: играем мы дальше или это конец.

– Конец? А разве раньше мы не могли закончить? Когда я просила тебя?

– Потому что до этого Пенелопа ни о чем не догадывалась. А теперь нужно что-то предпринять. И тебе нужно наконец решить, чего ты хочешь.

– Я хочу свое! Я хочу Дарена! Но я не хочу его таким способом.

Эдвард смотрел на меня как на психически нездоровую.

– Ты дура, Милтон. Мне больше нечего сказать, – бросил он, разворачиваясь.

– А ты эгоистичный делец!

Мое восклицание, видимо, не сразу дошло до него. Он стоял на месте несколько секунд, медленно повернулся и столкнулся со мной взглядом. Злой, разъяренный, он встал на кровать и, схватив меня за талию, прижал к себе. Поцелуй его ненавидящих губ заставил меня подчиниться воле этого великолепного снаружи божества. Он касался меня, шептал на ухо какие-то странные слова, наверное, заколдовывал меня, целовал и всю ту мимолетную ночь любил…

Часть 7

Мы еще лежали в постели, когда я услышала звонок в дверь. Эдвард спросонья потянул руку к ночному столику и заглянул в циферблат часов. До меня донесся тяжелый вздох. Я поднялась, придерживая одеяло у груди, схватила в кресла халат и вышла в холл. По коридору были разбросаны вещи Эдварда, где-то в гостиной всё ещё лежали целые флаконы с духами, я быстро подняла всё и поскорее спрятала в кладовку.

На пороге стояли Пит и Санни. Я, потирая лицо, открыла дверь.

– Привет! – улыбнулся Пит, не замечая моего сонного вида. – У меня есть замечательная новость, но сначала Санни хотела тебе кое-что сказать.

– Не могли бы мы поговорить наедине? – шепотом спросила она.

– Да, конечно.

Я провела её в кухню, где было видно, как поднималось солнце. Девушка возбуждённо терла ладони и сдерживала дыхание.

– Ты клевая! – наконец произнесла она, раскидывая руки. – Спасибо, что вернула мой бумажник.

– Я понимаю, как сложно отказать Шелдону, – подмигивая, ответила я.

Я поставила на стол четыре чашки, заметив любопытный взгляд Санни, и зажгла плиту.

– Он как будто загипнотизировал меня! У него такой магнетический взгляд, – после недолгого молчания сказала она, всплескивая руками. – Знаешь, мне всегда хотелось, чтобы у меня была сестра, – выдыхая, продолжила она, приближаясь ко мне.

– Ну, если захочешь поговорить, просто позвони мне, – сонно улыбнулась я.

– А я ведь могу, – она замолчала и внимательно стала следить за мной. Я заварила кофе и разлила его по чашкам. Санни взяла меня за руку и спросила: Надеюсь, мой вопрос покажется тебе не слишком странным… но между тобой и моим братом что-то произошло?

Я отвела глаза, потому что почувствовала, что её вопрос снова загнал меня в тупик. Да, Пит был мне приятен, с ним было легко общаться и работать, но я не рассматривала его в качестве парня или мужа. Хотя вчера мне пришлось так скоро и нагло уйти, что это было без сомнений невежливо.

– Могу я ограничиться пока «может быть»? – подняла я брови.

– Хорошо, – она кивнула и отпустила меня. – Как бы там ни было, он хороший парень, – она оглянулась к окну и задумчиво проговорила: – Он странно себя вел последние дни. Это значит, что ты ему нравишься.

– Да, Пит – прекрасный парень… – шепнула я.

Она повернула ко мне голову и грустно улыбнулась.

– Но твоё сердце занято, верно?

Я молча протянула ей чашку кофе, остальные поставила на поднос и прошла в гостиную. Около ванной стоял Эдвард, на него, сидя на диване, смотрел Пит. Я села рядом с парнем и радостно сказала:

– Давайте пить кофе.

Эдвард обернулся, поднял руку и зашел в ванную.

– Н да, – едва услышала я. – Звонили из «La Moda», они думают, что история с Сабриной заслуживает быть на обложке.

– Ух, ты! Прекрасно! Осталось только привести весь материал в порядок.

– Да, верно. Но это еще не всё. Есть и плохие новости: они хотят больше. Считай, что нам нужно следить за каждым её шагом.

– Мне казалось, что Сабрина уехала в Хамптон, – отпив кофе, сказала я. Она обычно так делала, когда хотела, чтобы её не тревожили или чтобы напитаться вдохновением у моря.

– Да. А это значит, что мы тоже туда едем. Она будет работать все выходные. Ты готова к игре в путешественников? – протягивая ладонь, спросил он.

– После десятичасовых перелетов в Италию я профи в этом деле, – хлопнула я по ладони.

– Вот и отлично, – он сжал ладонь и снова улыбнулся. – А я записал нам музыку в дорогу. О, а еще Сабрина сказала, что ты вышла замуж за Эдварда, – вспомнив, проговорил Пит, поглядывая на дверь ванной. – Пожалуйста, скажи, что это неправда.

– Эдвард – отвлекающий маневр, – шепнула я, закрываясь ладонью. – Надеюсь, скоро всё закончится.

Пит улыбнулся, и дверь в ванную внезапно открылась. Эдвард с полотенцами на бедрах и голове подошел к столу и взял чашку. Он отпил кофе, развернулся и поднялся по лестнице. Я попрощалась с Питом и Санни и поспешила за Эдвардом. Он сидел на кровати и распутывал полотенце на голове.

– Что им здесь было нужно? – резко спросил он.

– По работе.

Я присела рядом и положила ладонь на его плечо. Он повернул ко мне свою голову и произнес:

– Я не хочу, чтобы ты общалась с ними.

– Почему? Разве они не милые ребята?

– Если мы живем вместе, значит мы должны слушать друг друга.

– А кто тебе сказал, что…

– Я живу теперь с тобой, я ведь твой муж, – тряхнув волосами, сказал он.

– По-моему, ты забываешь, что… – начала я.

– Я ничего не забываю, – он посмотрел на меня своим холодным взглядом. – И ещё: я думаю, ты помнишь о том, что Пенелопа всё знает.

– Опять ты начинаешь… – зло проговорила я.

– От этого зависит наше будущее. Хватит вести себя как малое дитя, – он встал, снял с бедер полотенце и вышел.

Его наглость разозлила меня, что я даже не обратила внимания на то, что он ходит обнаженным по моей квартире. Я обошла кровать, достала зеленый костюм, купленный в Италии, оделась и спустилась в гостиную, где за столом сидел Эдвард в одних брюках. Едва сдерживая себя от страсти и всплеска похоти, я прошла к двери, стараясь не смотреть на него.

– Ты куда? – глядя в экран телефона, спросил он.

– На работу, – ответила я, надевая туфли.

Он поднялся, подошел ко мне, взял за талию и поцеловал, как делают это мужчины– семьянины, бесстрастно и бесчувственно.

– Почему ты не хочешь, чтобы я тебя подвез?

– Мы договорились с Питом, что поедем в Хамптон.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – твердо отчеканила я. – И всё-таки мне кажется, пора заканчивать с этой игрой.

– Тебе не нравится видеть меня голым у себя в квартире?

– И не только. Мы просто слишком увлеклись ею.

– А, может, за ней кроется вся правда. Может, мы на самом деле любим друг друга? – его горячие губы коснулись моей щеки.

– А как же Сабрина? А Дарен?

– Может быть, я люблю и её, но место рядом со мной уже занято, – он сильнее прижал меня к себе, по моей спине побежали мурашки, на лбу выступил пот. Я не удержалась и поцеловала его. Минут десять мы стояли в коридоре, я не хотела отпускать его, а он всё крепче сжимал меня. – Просто пообещай, что подумаешь о нас, Джесс, – выдыхая, сказал он.

Я промолчала, лишь еще раз прикоснулась к нему губами и вышла из квартиры. Моё сердце трепетало, я не могла восстановить дыхание. Эдвард вызывал во мне кипучую страсть, доводящую до безумства. Но надолго ли хватит меня? Дарен мог просто любить меня, бескорыстно и нежно. Но любила ли я его сейчас? С каждым новым поцелуем, с каждым новым вопросом я путалась всё больше и не могла найти выход из этого страшного лабиринта. Только жгучие прикосновения оставляли незаметные следы желания.