Выжившая

– Хотите сказать, что в саду водятся змеи? – голос предательски дрожит.

– Хочу сказать, чтобы ты была осторожна, – Оливер вдруг улыбается задорной доброжелательной улыбкой, от которой у меня екает в животе. Он что, так неуклюже шутит? – В категорию гады входят не только змеи, Шерри.

– Не помню, чтобы я разрешала себя так называть, – замечаю рассеянным тоном, пытаясь понять, почему мне так трудно оторвать взгляд от улыбки Оливера Кейна.

– Зови меня Оли, если хочешь, – белые ровные зубы мелькают в темноте. И я снова не понимаю, смеется он или говорит серьезно. – Мы живем под одной крышей. Плевать на церемонии, Шерри. Я не жил вместе ни с одной женщиной, кроме своей сестры и матери.

– В твоем возрасте не иметь подружку – это тревожный симптом или как минимум повод задуматься, – выдаю я, переходя на «ты» с его разрешения, причём без заикания и глотания букв.

– Вот и я задумался и решил, что лучше иметь подружек, чем жить с ними, – невозмутимо заявляет Оливер.

– Фу, говоришь, как типичный… – я забываю, что хотела сказать, а все потому, что несносный мистер Кейн делает шаг вперед, протягивает руку и касается моих волос. Черт, он действительно это сделал?

– Эй, что… – я возмущенно подбираю слова и мучительно краснею, когда он вытаскивает из моей растрепавшейся на ветру гривы кривую маленькую веточку. Я заворожено смотрю на него в ожидании циничной реплики или насмешливой улыбки, но ничего такого не происходит. В тусклом свете садового фонаря выражение его лица прочитать невозможно, но он точно не собирается смеяться надо мной.

– Так странно, – тихо произносит Кейн, подходя еще ближе, я задерживаю дыхание, когда его пальцы снова дотрагиваются до моих волос, перебирают локоны, словно лаская их.

Да черт, это еще как странно. Я сама не понимаю, почему позволяю ему… Он наклоняется, почти касаясь гладко выбритым подбородком моей щеки, ощущается терпкий аромат его лосьона и соленой влаги, пропитавшей стильное и наверняка безумно дорогое пальто. Я закрываю глаза, проваливаясь в незнакомое блаженное чувство.

– Вокруг дождь, слякоть и холод, а ты пахнешь карамелью и теплом, – его шепот раздается совсем близко, мятное дыхание шевелит кончики моих ресниц. Мне кажется, я сплю или плыву… или таю. – Пошли в дом, Шерри, – он вдруг безжалостно рушит возникшее волшебство, отступая назад и протягивая мне руку ладонью вверх.

Наваждение растворяется, и я снова жду насмешливого замечания, но на его лице искренняя теплая улыбка. Я доверчиво кладу свои пальцы в раскрытую ладонь.

– Ты выпьешь со мной кофе? – не отпуская моей руки, спрашивает Кейн, когда мы оказываемся в просторном ярко освещённом холле.

– Я… – мое сомнение мгновенно, мимолетно. – Конечно, Оливер.

Оливер

В «Kanehousgarden» крайне редко бывают посетители, что нас с Гвен более чем устраивает. И у сестры, и у меня, разумеется, есть личная жизнь, но проходит она исключительно за стенами дома. Никаких гостей, остающихся на ночь. Таковы правила. Сначала это было необходимой мерой безопасности, а со временем мы привыкли и научились ценить преимущества уединения и тишины. Поэтому, наткнувшись в саду на разгуливающую под моросящим дождем Шерил Рэмси, не сразу ее узнал и ненамеренно напугал девчонку чуть ли не до обморока.

Я растерялся, и что-то пошло не так. Может, дело в эффекте неожиданности и неподдельном испуге, а потом облегчении в темных выразительных глазах мисс Рэмси, или в том, что эта девушка, наконец, распустила волосы, и они оказались густыми, длинными и белоснежными, как снег, или всему виной аромат теплой сладости, окружающий ее и напоминающий о детстве, или искренняя радость, с которой Шерил приняла приглашение на совместный кофе. Я сделал его из вежливости, а она так быстро согласилась, что пойти на попятную было поздно, неловко и глупо.

Теперь я вынужден сидеть за столом в залитой теплым светом кухне, слушать приятный голос временной гостьи, периодически не улавливая смысл некоторых фраз, наблюдать, как женские чувственные губы касаются края фарфоровой кружки и читать откровенный язык ее жестов, быстрых взглядов, брошенных вскользь, легкого румянца на скулах. Это все чертовски странно и непривычно. И я более чем уверен, что не должен быть здесь, не должен вести с Шерил непринужденные беседы, позволять ей делать мне кофе и испытывать нездоровое желание прикоснуться к белокурым шелковистым локонам снова.