Похититель душ

Мои ладони скользят по обнаженным плечам неподвижной красавицы, попавшей под мои чары. Магия темного жреца влияет на дочерей Ори сильнее, чем на обычных женщин, вызывая в них влечение, которому невозможно противостоять. Свет и тьма – две противоположности, миллионы лет сражающиеся между собой, но на самом деле стремящиеся к полному соединению. И пока я ласкаю плечи и грудь прекрасной Плейоны, чье тело покрывается розовым румянцем, выдавая ее томление, Нуриэль прижимается к ней сзади, зарываясь пальцами в золотистые локоны и целует тонкую шею, срывая отчаянный стон с приоткрытых губ девушки. Ритуал жертвоприношения начинается не с боли…. Но боль, чужая боль для меня – самый желанный напиток, который я готов пить вечно, не зная пресыщения. Однако сейчас, в последние минуты жизни Плейоны, мы подарим ей наслаждение, которого она не знала ранее ни с одним из своих многочисленных любовников за долгие века своей молодости.

Белые слезы Ори падают на пылающую кожу девушки, стекая по стройному телу прозрачными каплями. Мой взгляд останавливается на золотом браслете, обвивающем ее руку чуть выше локтя, ненадолго отвлекая внимание от чувственных ласк. Я снова ощущаю усиливающиеся вибрации вокруг нас, волнами проходящие сквозь меня. Что-то странное происходит, неправильное. Поднимая руку, я касаюсь украшения на руке Плейоны, и призрачное серебряное свечение, исходящее из кончиков моих пальцев, струится по нежной коже, проникая внутрь, к самому сердцу, с каждым новым ударом приближающегося к полному забвению. Ей не больно, она испытывает экстаз и неземное удовольствие от каждого моего прикосновения, ее кровь пропитана страстью. Это так легко, так приятно… заставлять их тела изнывать от горячего желания, полностью парализуя волю и блокируя силы. И только одна рия оказалась неподвластна моему влиянию. Только одна…

Отвлекаюсь от назойливых воспоминаний, которые сегодня так часто одолевают меня, возвращаясь к реальности. Наверное, этот самый любимый момент во всем ритуале. Я и Нуриэль – два чудовища, которые выпивают свою жертву до дна, одновременно вознося к чертогам наивысшего наслаждения.

Вся наша одежда остаются внизу, когда мы поднимаем девушку на алтарь. Ее тело изгибается, стремясь прикоснуться к нам, слиться в языческом древнем танце страсти, одурманенное похотью, подверженное чарам. Воля сломлена, забыто собственное имя, прошлое и настоящее, страх и вера в Бога, которого она еще недавно так отчаянно защищала. Несколько триумфальных минут животной страсти кажутся бесконечными и мгновенными одновременно. Жар, исходящий от наших тел, заставляет превращаться Белые слезы Ори в капли воды еще в воздухе, они шипят, соприкасаясь с нашей кожей, и, отлетая, превращаются в пепел, опадающий на каменный пол. Крик рвется с губ девушки в момент абсолютного экстаза. Ее энергия льется в меня, все ее мысли, мечты и воспоминая. Я заношу кинжал над изогнутым подо мной беззащитным телом Плейоны, когда широкий световой столб и одновременно со сверкнувшим острием ударяет в ее грудь. Вспышка озаряет зал, ослепляя нас, рассыпаясь мириадами мерцающих бликов. Изумрудные глаза Плейоны останавливаются на мне, застывая в изумлении, одинокая слеза вытекает из уголка глаза, стекая по щеке, на приоткрытых губах по-прежнему блуждает блаженная улыбка. Пронзенное острым лезвием сердце девушки делает последний слабый толчок и замирает. Одновременно световой столб исчезает, и огромный зал на некоторое время погружается в абсолютную густую тьму.

Мгновение спустя одно из зеркал начинает мерцать, пока вся его поверхность не наполняется переливающимися потоками света. Я спускаюсь по ступеням алтаря вниз, держа на руках мёртвую девушку, чья кровь гулко капает на мраморные плиты. Я несу ее к Седьмому зеркалу Креона. Вершина мироздания. Конечный пункт, в который суждено прибыть еще одной рие. Но это не смерть… Начало. Все, как я обещал. Приблизившись к единственному активному порталу, я опускаю ее в мерцающий проход, и она исчезает в переливающейся эфирной воронке.

И когда это происходит, остальные зеркала поочередно вспыхивают, лучи небесных светил снова проникают через отверстия в сводах дворца, создавая игру света и тени на стенах и мраморном полу, разбитом на секции, каждая из которых ведет к одному из зеркал.

Все кончено. Ритуал свершился.

– Ты говорил, что мы близко, что ты чувствуешь энергию Асписа где-то совсем рядом! Но ничего не произошло! Снова! – раздраженно говорит Нуриэль, быстро натягивая на себя одежду. Я поднимаю на него тяжелый взгляд, ощущая кипящую внутри энергию, бегущую по вздувшимся венам, и беснующиеся силы, напитанные свежей кровью, пролитой на алтаре. Вся моя жизнь состоит из череды жестоких убийств и войн, где в прямом противостоянии теряешь счет своим жертвам. Их крики, предсмертная агония, их мольбы о пощаде для меня, как самое изысканное вино. С каждым разом становится все сложнее сдерживать себя. Иногда я сам не понимаю того, что ношу внутри, того, чем являюсь.

– Ты разве плохо провел время? – низким вибрирующим голосом спрашиваю я, чувствуя себя переполненным мощью и благословением темного Бога.

– Что, Сах тебя побери, с твоими глазами? Они такого же цвета, как рукоятка кинжала. – отшатнувшись, произносит Нур, пристально глядя на меня. Я опускаю голову, завязывая шнуровку на груди. Побочное явление проявляющейся магии, контролировать которую не всегда получается. – И неважно, как я провел время, мы до сих пор не получили Аспис Элиоса. Что, если рии, вообще, не обладают знаниями о Асписе, и оружие Ори утеряно безвозвратно во время Черной жатвы?

– Сах дал своим жрецам знания о Зеркалах, а Ори своим – об Асписе. И то, что я являюсь хранителем Врат разве не прямое подтверждение того, что где-то есть хранитель Асписа? И, кстати, мы убрали еще одну претендентку на твой престол, – сухо напоминаю я.

– В пророчестве нет ни слова о том, что Великим царём может стать женщина. Напомни, почему я слушаю тебя?

– Возможно потому что я причина того, что ты сейчас имеешь, Нур. И того, что ты вообще жив.

– Ты всего лишь темный жрец, – высокомерно заявляет Нуриэль. Я скептически улыбаюсь, глядя на него.

– Всего лишь жрец, который воссоздал для тебя Зеркала Креона и управляет твоей армией и флотом, прикрывает твою спину во всех сражениях. Конечно, это сущая ерунда, и ты прекрасно справился бы сам, – иронично выдаю я, заставляя Нуриэля помрачнеть. Ему нечего ответить, и он прекрасно знает, что я нужен ему больше, чем он мне. Мне стоило неимоверных сил завоевать подобное доверие, которое было подорвано лишь однажды.

Мой взгляд падает на алтарь, привлечённый золотистым блеском. Прищурившись, я пытаюсь разглядеть, что там может сверкать.

– Куда ты смотришь? – спрашивает Нур.

– Там что-то есть, – задумчиво произношу я, направляясь к лестнице. Быстро поднимаюсь по ступеням к алтарю и застываю, ощущая, как внутри нарастает напряжение. На окроплённом свежей кровью гладком камне лежит золотой браслет в форме змеи, глаза которой инкрустированы фиолетовыми камнями. Украшение на руке Плейоны выглядело иначе. Перепутать невозможно, ведь то, что я вижу сейчас, было сделано моими руками…. Это подарок, который много лет назад носила другая девушка.

– Мандиса, – шепчу я, прикасаясь к браслету, глядя в змеиные глаза, мерцающие аметистовым светом. – Что происходит? – этот вопрос я задаю уже мысленно, вскидывая голову и оглядываясь по сторонам. Воздух становится тяжелым, горячим, густым, обжигая мои легкие при каждом вздохе. Я помню эти ощущения. Невозможно…. Холодный пот выступает на лбу, несмотря на то, что моя кожа пылает. Я перевожу взгляд на поверхность Третьего Зеркала Креона, чувствуя чужеродную энергию, пытающуюся приникнуть извне.

– Что там, Кэл? – спрашивает Нуриэль, но я не слышу его, неотрывно глядя на расширяющуюся энергетическую воронку в портале.

Чтобы там не было, оно близко.

– Тебе нужно уйти, Правитель. Я должен все здесь очистить, – коротко бросаю я.

– С превеликим удовольствием, – отзывается Нур. – Мне необходимо выпить, смыть с себя кровь и поразвлечься с очередной красавицей из моего харима, которую не придется убивать.

Нуриэль уходит, оставляя меня одного. Спускаясь по ступеням, я направляюсь к мятежному порталу, вытягивая руку ладонью вперед, пытаясь понять характер энергии, которая пытается проникнуть в наш мир. Вращающаяся звездная туманность рассеивается, но за ней ничего нет кроме черной бездны. Опускаю руку, чувствуя себя одураченным.

– Что за игры? – произношу тихо, разворачиваясь и намереваясь покинуть зал. Делаю несколько шагов, глухим эхом отражающихся от стен. Но внезапная оглушающая тишина заставляет меня остановится. Я оборачиваюсь, замечая, что теперь все зеркала Креона начинают мерцать и искрить, лучи света рассеянно мечутся по стенам, испуганно заглядывая в пульсирующие бездны миров и выскальзывая прочь. Короткая вспышка, как удар молнии, я оказываюсь в кромешной темноте, словно проваливаюсь в абсолютный безвременный черный вакуум, не чувствуя ничего кроме ледяного дыхания Темного Бога, открывшего мне свои объятия.

Лианна

– НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! НЕ НАДО, КЭЛОН! – леденящий душу крик резко обрывает мой сон, и я резко сажусь на постели. Мой крик. Тяжело дыша, нервно провожу ногтями по запястью и, цепляясь за спутанные волосы, лихорадочно сжимаю их в дрожащих кулаках. По спине струится пот, ночная рубашка, которую мне дали в больнице, прилипает к телу, пока я пытаюсь отдышаться, прийти в себя и справиться с очередным приступом безумия. С этими образами, снами, галлюцинациями, которые проникли в мой разум словно паразиты и пожирают его изнутри.

– Не делай этого, Кэлон,— сами повторяют мои губы. Жутко и страшно. После клинической смерти мое тело все чаще живет отдельной жизнью, а я даже врачу боюсь рассказать о видениях, которые меня мучают. Если я попаду в психушку, кто тогда позаботиться о Крисе?

Переведя дух, обнимаю колени и раскачиваюсь на кровати, пытаясь вспомнить последний кошмар до мельчайших деталей. Ничего нового — уже который день мне снится один и тот же сон, но когда я просыпаюсь, то почти ничего не помню кроме лица Кэлона, склоняющегося надо мной. Я чувствую себя такой беззащитной под его взглядом, и дело не только в магнетической, притягательной и темной силе его глаз. Ощущаю, как хочу…но не могу пошевелиться, словно мое тело связано по рукам и ногам и приковано к холодному камню. Там в моем кошмаре я нахожусь в полной власти незнакомца, и меня терзают противоречивые чувства, которые испытывает Мандиса. Красивое имя. Я всегда понимаю, что снова слилась с Исой во сне, когда вместо своих белокурых прядей сжимаю огненно-рыжие с красными переливами локоны.

И Кэлон надо мной кажется таким реальным, настоящим. Я чувствую огромную, необъятную силу, исходящую от незнакомца. Как внутри все переворачивается, а каждая клеточка вибрирует от страха. Страха смерти.

«Я убью тебя, Мандиса»— эти слова врезались мне в память, и мое подсознание анализирует обрывки сна, показывая размазанную картинку. Кэлон каждую ночь убивает меня, а я просыпаюсь в момент смерти. Это все, что я точно знаю: детали и сокрытая истина ускользают от меня, оставляя в голове лишь одну пульсирующую в висках мысль: он убийца.

К счастью, это всего лишь сны…, и все, что я должна понять, это то, что здесь, в реальной жизни мне ничего не угрожает. Но почему, черт возьми, я уже запуталась, где сон, а где реальность?

Вспоминаю его взгляд, молочно-голубого цвета радужку с угольной окантовкой. Никогда не видела таких глаз — демонических, бросающих в дрожь, светлых и в то же время пугающих своей убийственной мощью. Под прицелом его взора чувствую себя невинной жертвой на эшафоте, которой вот-вот отрубят голову. Но Кэлона, судя по моим ощущениям, интересует вовсе не моя голова, а сердце. Или тело… Меня пробирает озноб, когда всего на миг я чувствую прикосновение его горячих ладоней к груди. Боже, что я несу? Какие еще горячие ладони? Кэлона не су—ще—ству—ет!

— Кто такой Кэлон?! — вздрагиваю, когда комната резко озаряется светом. Медленно поднимаю взгляд, наконец замечая Оуэна. Он выглядит изможденным, уставшим, замученным. Под глазами лежат глубокие тени. В руке Смит сжимает пустую бутылку виски, а другой нервно потирает покрытую небрежной бородой челюсть. Что с ним стало без меня за эти две недели?

– Какого черта? Я себе места не нахожу, целыми днями жду, когда разрешат навестить тебя, а ты зовешь во сне какого-то ублюдка? – несмотря на нарочито-спокойный тон его голоса, Оуэну не удается скрыть свою ревность и раздражение.

Мне самой очень интересно знать ответ на его вопрос. Я смотрю то в его затуманенные глаза, то на пустую бутылку. Пить в одиночестве? Это не про Оуэна. Неужели так сильно переживает за меня?

Я ничего не отвечаю, просто откидываюсь на подушки и надуваю губы, погружаясь глубоко в себя. Смит знает, что я ненавижу, когда он начинает хамить или разговаривать в таком тоне, словно я в чем-то виновата. Едва сдерживаю улыбку, когда мой взгляд скользит по столику рядом с кроватью: его украшает огромный букет роз в шляпной коробке золотистого цвета. Рядом с цветами лежат мои любимые сладости. И несколько коробочек от Тиффани. Черт, это мило. Но я уже мысленно прикидываю, за сколько смогу продать подаренные Оуэном украшения. Я очень редко оставляю его подарки себе, а стоимость одного браслета равна месяцу полного ухода за Крисом и двухнедельному запасу лекарств.

– Ты так и будешь молчать? – спокойно спрашивает Смит, медленно приближаясь к моей постели.

Сжимаю губы, вздернув подбородок. Меня по-прежнему не устраивает тон, которым он говорит со мной.

– И откуда ты вылезла такая гордая, бл**ь? – рявкает Оуэн. Напрягаюсь, словно струна, но не подаю вида. Даже бровью не веду, игнорируя его истерику. Чтобы он ни сказал, мне плевать. В моменты пьяной ревности он обожает напоминать мне, что я содержанка при «принце голубых кровей». Явно забывая о том, что ведет он себя не как принц, а как истеричный маменькин сынок.

– Тебя же подкинули. А строишь из себя королеву, – после таких слов он еще смеет садиться на мою кровать. Смит берет меня за руку, и я сразу пытаюсь освободиться от его хватки. – Я чуть с ума не сошел, понимаешь? Зачем ты приняла столько таблеток, зачем, куколка? – уже спокойно и даже нежно произносит Оуэн, поглаживая мою ладонь и что-то бормочет себе под нос о том, что «я самая лучшая и красивая, а он просто идиот, который испугался за мою жизнь». Тешу свое самолюбие, наблюдая за его пьяным унижением, и ехидно смеюсь внутри себя.

– Не трогай меня, – снова пытаюсь вырваться, проверяя, насколько сильно держу его в своих цепких руках. Это так странно… рядом с Оуэном я и правда себя чувствую королевой, несмотря на то, что это он мой покровитель, он тот, кто полностью меня обеспечивает. А во сне ощущаю полное подавление воли другими мужчинами. Может эти сны – не более чем проекции моих неадекватных желаний? И это пройдет?

– Ты пьян, отвали, Оуэн! – шиплю я, не испытывая к парню ничего кроме раздражения.

– Я уже два года, как пьян тобой. Когда я понял, что ты могла умереть, я чуть с ума не сошел…

– О да! Когда отошел от очередной дозы дури. Не верю, – отрезаю я, отводя взгляд в сторону. – Ты был под кайфом. Тебе было плевать. Когда меня увезли, ты наверняка разделил со своим другом очередную шлюху…Мне это надоело. Я хочу порвать наши отношения, – слова соскакивают с губ, прежде чем успеваю их обдумать. На самом деле я лукавлю. Хочу посмотреть насколько он в моей власти, на что он готов, чтобы оставить меня себе.

– Крошка… ты…. Что ты такое говоришь? – он крепче сжимает мою ладонь, и я едва сдерживаюсь, чтобы не расплыться в зловещей ухмылке. Не знаю откуда во мне все это, откуда столько смелости и дерзости. Но это отличный способ дождаться от Оуэна исполнения любого моего желания.

– Нет, нет, нет. Я не отпущу тебя. Ты же знаешь. Ты моя куколка, только моя, – нежно приговаривает он, упираясь губами в мою ладонь. Глыба льда в моей груди никак не откликается на его нежные слова и действия, и мне даже немного жаль…, потому что в каком-то нереальном, придуманном сне мое сердце превращается в источник огня за пару секунд от одного взгляда Кэлона, а здесь… я ничего не чувствую.

Тебе здесь нет места.

– Скажи, что мне сделать? Хочешь, чтобы я стал другим? Этого не будет. Но и мои чувства к тебе не изменятся. Ты моя любима куколка, —пьяным голосом шепчет Смит, покрывая поцелуями тыльную сторону моей ладони. Возвожу глаза к небу, пока он не видит, но снисходительно терплю проявления его нежности.

Закрываю глаза, и вдруг сознание озаряет реальная яркая картинка. Я вижу бирюзового цвета море, волны которого искрятся под лучами солнца. И не только солнца… На небосклоне застыли еще несколько бледных планет, и у меня дух захватывает, когда я смотрю на этот парад звездных гигантов. Удивительно красивое место, пропитанное морским воздухом. Меня снова тянет к воде. Может быть, испытавший сильный стресс организм нуждается в умиротворяющем звуке морского прибоя.