Райдзин. Сияние

Я добавил – с ноги. Для этого и оставался и не оборачивался к бегущей Ангелине. Оба серых существа укатились в темноту прохода, которая беззвучно их поглотила их.

– Уходим, уходим, – произнес Магнуссон, который уже схватил разгоряченного да Сильву за плечо, увлекая за собой.

Здесь все действия словно имеют инерцию. Управляешь своим телом без мгновенного оклика – не машина на трассе, а будто яхта на воде, не сразу реагирующая на поворот руля. Слабость и давление, которое приходится преодолевать. Требуют усилий – вот и да Сильва, порывистый, сейчас так разогнался в действиях, что сам чуть в темный зев не залетел, хорошо его Магнуссон остановил.

Странное место, пугающее. Поскорее бы отсюда убраться.

Сделав несколько шагов спиной вперед, я попятился, оставшись последним между черным проходом и остальной группой. Ни одной твари оттуда больше не появилось, так что я развернулся. Увидел, что Гарсия и Бертезен уже тащат под руки Ангелину к трибунам – к серому, не занятому черным паразитом сектору.

Магнуссон тащил за собой да Сильву, бразилец тряс головой, словно пытаясь прийти в себя. Я подхватил его с другой стороны, и, разгоняясь, мы побежали догонять девушек, которые уже далеко отбежали.

– Оно двигается! – вдруг пронзительно закричала, почти завизжала Бертезен, оборачиваясь к нам и показывая в сторону трибун.

Что такое «оно» я понял уже через пару секунд. Черный паразит плюща, переплетаясь, действительно двигался – лианы змеями спускались с трибун прямо за нами, ползли по скамьям вдоль амфитеатра, двигаясь к чистой трибуне. Темное покрывало напоминало смыкающиеся в пасти челюсти.

После крика Бертезен, наверняка даже не понимая, что двигается и куда, Ангелина все же сорвалась в истерику. Она бессвязно кричала и пыталась вырваться из рук, тащивших ее Гарсии и Бертезен. Мы с парнями уже догнали девушек, вместе с да Сильвой подхватили Ангелину, потащили ее вперед.

Длина арены – восемьдесят пять метров, мы уже треть ее преодолели. Добраться до противоположной трибуны – секундное дело. Но дальнейший бег наперегонки с ползущей по трибунам тьмой по ощущению показался вечностью.

Мы успели – черная паразитарная масса ползла, но без стремительности. Здесь, в этой части арены, не было лестниц, перед нами отвесный парапет в полтора человеческих роста.

Девушек наверх мы закинули одну за другой. Потом да Сильва, как самый тяжелый, встал на плечи Магнуссону и запрыгнул наверх. Следом также залез я – и уже придерживаемый да Сильвой, свесившись вниз, подал руку Магнуссону. Он самый легкий, и вместе с да Сильвой мы без особых усилий затянули его наверх. Получилось быстро и четко – подобное Патрик, в отличие от других наставников по практической стрельбе, с нами тренировал.

Да Сильва, едва Магнуссон оказался рядом с нами, грязно выругался. Я посмотрел по направлению его взгляда – из черного зева прохода появлялись серые существа. Их насчитывалось около десятка, и они двигались в нашу сторону. Не очень быстро, но по ощущениям быстрее, чем сонное движение во время первой встречи. Похожих на людей серых организмов оказалось около десятка, они находились от нас на разной удаленности. Я отмечал это, периодически оборачиваясь – мы уже поднимались наверх, перепрыгивая по ступенькам рядов.

Черные змеи лиан вместе с темной массой располагались в десятке метров от нас по обеим сторонам трибун. Надвигаясь медленно, но неумолимо. Твари, как я и боялся, ускорялись – несколько из них уже прыжками забрались на парапет. Двигались они уже быстро, как хищники на охоте. А мы уже находились на самом верху трибун амфитеатра.

Высота – примерно, как третий этаж, просто так не спрыгнешь. Но об этом я подумал только мельком, сразу же забыв. Отсюда открылся панорамный вид на Нагасаки, и я замер, стоя с открытым ртом – как будто на ходу влетев в прозрачную стену. Смотрел я на другую сторону залива, где стеной – от земли до неба, стояла самая настоящая Тьма.

Если темный зев подтрибунного прохода вызывал неприятные чувства при приближении, то подавляющее чувство страха от стены Тьмы накатывало с расстояния нескольких километров. Я замер, чувствуя, как накатывает слабость и буквально опускаются руки. Забыл и про наползающую черную массу и про бегущих за нами существ. Кролик перед удавом, буквально – Тьма поглощала и подчиняла, лишала сил к сопротивлению.

Встряхнулся я сам. За миг до того, как раздался предупреждающий крик Магнуссона. Только что он, молодец, привел в себя оплеухой да Сильву, толкнул девушек – Ангелина билась в истерике, а Бертезен с Гарсией при виде темной стены замерли, как и я. Все трое девушек упали кубарем, я услышал испанские ругательства Гарсии, хлесткие слова Бертезен. Пришли в себя, молодцы. И Магнуссон молодец, привел всех в чувство. Либо у него с силой воли все хорошо, либо на него просто подавляющая аура Тьмы не так как на нас действует.

Я обернулся, осмотрелся и понял, что серые твари до нас уже почти добрались. Их уже почти десяток на трибунах, к нам приблизились три. Двигались они прыжками, словно обезьяны, перескакивая через ряды. Да Сильва снова без рук, прямым ударом ноги встретил одну из тварей, которая взлетела и улетела – далеко, раскидав в стороны тонкие руки и ноги.

Двигались существа уже совсем не как сонные зомби, а быстро, стремительно – все более ускоряясь. Вторая тварь проскочила мимо да Сильвы, бросившись на девушек. Я сбил ее плечом в полете, добавил кулаком по загривку, ломая шею. Еще одна тварь была уже совсем рядом, и опять на ее пути встал да Сильва – ударив в голову подъемом, как по футбольному мячу. Третий нелюдь рухнул на скамейки спиной, сложившись в проходе и замерев, но еще не меньше пяти поднималось прыжками к нам. По сторонам наползала черная масса змеящихся лиан, но еще далеко – если разобраться с организмами, будет время подумать, что делать.

В ушах, сквозь ватную пелену, стоял громкий визг. Это Ангелина кричала, пытаясь вырваться из рук Гарсии и Бертезен. Все, похоже, совсем с катушек съехала…

– Да посмотрите же наверх! – завизжала Ангелина.

И вовсе она не от истерики кричала – обернувшись, я увидел, как с неба падает плотная черная тень. Я рухнул под скамью, заметив краем глаза, что также падают и остальные, уходя от блестящих черных когтей: с неба прилетело нечто похожее на огромного птеродактиля. Тоже темное существо – от пролета черной птицы повеяло холодом.

Холодом и тоской – эхо Тьмы, слабый отголосок того, что мы все испытывали недавно, зачарованные при взгляде на черную стену. Над нами пролетела темная тварь, плоть от плоти той самой Тьмы, что стеной возвышается на другой стороне залива.

Еще громче завизжала Ангелина, закричала от страха Бертезен, лежа лицом вниз и закрыв голову руками. Черная летающая тварь пролетела к девушкам ближе всех, похоже, чем она ближе, тем сильнее действует аура Тьмы. Гарсия, кстати, самообладание сохраняла – лежит на бьющейся в истерике Ангелине, вдавливая ее голову вниз, сама осматривается по сторонам. Глаза огромные, как блюдца, сама серая от страха, но паники во взгляде нет.

Я уже был рядом, поднимая Бертезен. Глянул наверх – черная тварь, полого разворачивалась, расправила широкие перепончатые крылья, за которыми тянулся лоскутный шлейф Тьмы. Да Сильва и Магнуссон уже отбивались от тварей, причем бразилец каким-то образом схватил одного нелюдя за ноги, работая им, как дубиной. В этот момент на него запрыгнул еще один, клыки вонзились бразильцу в предплечье, но на помощь подоспел Магнуссон, сбивая существо ударом.

Темная летучая тварь между тем почти закончила разворачиваться. Снизу к нам забирались еще не менее десятка нелюдей, черная масса была уже совсем близко.

– Вниз, прыгаем! – крикнул я, потянув Бертезен (одной рукой) и Гарсию с Ангелиной (другой рукой) к парапету трибун.

Идея была не очень хороша, но альтернативы не нашлось. Пусть высота серьезная, лететь прилично, но здесь мы точно долго не проживем. Бертезен прыгнула первой, даже не сильно думая. Гарсия, Магнуссон и да Сильва последовали за ней. Ангелине пришлось помочь – вниз я ее буквально скинул, сразу же прыгнув следом.

Один за другим мы с глухим стуком приземлились в неприветливо-твердую землю. Громко вскрикнул от боли да Сильва, схватившись за ногу, застонала Ангелина – она приземлилась плохо и с размаха ударилась ключицей, похоже, сломала. Бертезен с Магнуссоном морщатся от боли, но уже на ногах. Выглядят лучше и деятельнее всех, уже помогают подняться матерящемуся на испанском да Сильве. Гарсия упала дальше всех, поднялась на ноги. Хромает, но стоит сама – вроде здорова.

Осмотрел я всех мельком, потому что как раз сейчас ударом ноги сверху ломал шею одной из тварей – часть которых прыгнули следом за нами, посыпавшись вниз, как горох. Не все встали после приземления, но были и приземлившиеся удачно. Как раз одна шустрая тварь только что перекатилась и вдруг пружиной скакнула на меня.

Чиркнули когти по плечу, совсем рядом оказалась раззявленная пасть. Закрывая горло, я опустил подбородок, с криком отстраняясь. Тварь, цапнув клацнувшими зубами воздух, тут же вцепилась мне в бок, прокусывая китель. Сразу же хрустнула шея – после моего удара локтем сверху. Какие-то они хрупкие эти твари, почти как хрустальные.

Сверху пронеслась темная тень, снова повеяло пробирающим до костей холодом. Не так, как наверху, когда мы были к ней ближе, но тоже ощутимо. К счастью, темной летучей твари было безразлично, чем питаться – она схватила сразу двоих существ, оставшихся на парапете, сильными толчками крыльев поднимаясь в небо. Один из нелюдей практически сразу или вырвался из когтей, или темная тварь его не удержала – серая фигура мелькнула в падении, приземлившись на землю неподалеку от нас. По инерции нелюдь покатился вперед, прямо к стене соседнего корпуса школы, которую в этом месте покрывали блестящие чернотой лианы.

У меня эти темные змеящиеся растения вызвали опаску одним своим видом – и не зря. Темная масса ожила, метнувшись и оплетая попавшую в хватку нелюдь. Это было нечто страшное: похожее на человека создание начало быстро усыхать – черные змеи его не просто душили, а словно высасывали все жизненные силы.

Зрелище никого не оставило равнодушным, оторопели от увиденного все. Я почувствовал, как меня кто-то сжимает за руку. Гарсия, надо же – волосы растрепаны, глаза как блюдца. И рядом труп еще одной твари – похоже, когда на меня напрыгнула тварь, еще одна атаковала со спины, и Гарсия ее убила.

Ангелина неподалеку, уже на ногах. Подняться ей помогли Магнуссон с Бертезен. На ногах стоит, но… лицо перекошено от боли, висящую как плеть левую руку прижимает к телу, губа прикушена до крови. Да Сильва ругается, его пассажи по-прежнему слышны, как сквозь вату. Он уже опирается на Бертезен, лицо тоже перекошено от боли – похоже, прыгать ему на одной ноге. Магнуссон уже рядом со мной, растрепан и возбужден. Ноздри раздуваются, заполошно осматривается по сторонам.

Так, вроде сиюминутной опасности нет – летучая тварь удаляется, почти невидная на фоне серого неба. Нелюди сверху больше не падают, лианы на стенах корпуса школы неподалеку остаются на стенах, к нам не ползут.

– Спокойно, спокойно! – услышал я свой голос. – Нам главное добраться до святилища, и там все будет нормально, – это я уже сказал, подхватывая да Сильву за руку. С другой стороны от него Бертезен, так что оперся он на нас двоих.

Гарсия подошла к Ангелине, помогая и придерживая ее. Магнуссон двинулся вперед, обгоняя нас на несколько метров и внимательно осматриваясь по сторонам. Так, тесной группой и поддерживая друг друга, мы двинулись по дорожкам среди корпусов школы сквозь мглистый серый туман.

В иной ситуации, в другой реальности, мы бы шли ближе к стенам. Сейчас же «прятались» на открытом пространстве, избегая и зданий – темнеющих черными проемами окон и покрытых во многих местах черными лианами, и аллеей с деревьями, кроны которых были оплетены, будто серой паутиной.

Преследования нет, но почти каждый из нас периодически оглядывался. Напряжены все до крайности, идти тяжело – приходится преодолевать болезненную слабость. Нахождение в этом мире – уже как испытание, для духа и тела. Без схваток с нелюдью и прыжков с трибун арены.

Покинув территорию школы, шли мы, несмотря на травмы, довольно ходко. Тишина вокруг абсолютная. Мертвый мир, ночное кладбище в мглистом тумане – мы как будто в плохой сказке оказались. По спине снова повело морозцем – если у святилища ничего не получится, то… усилием я запретил себе об этом думать.

До нашей цели, до святилища – по мертвому городу нам нужно пройти несколько километров. К счастью, шли мы спиной к возвышающейся по другой стороне залива стены клубящейся Тьмы – поэтому не приходилось на нее смотреть, не приходилось бороться с подавляющим чувством безнадежности.

Не встречали мы больше ни нелюдей, ни темных тварей. Магнуссон, который внимательно наблюдал по сторонам, высказал предложение, что Тьма в этом мире липнет и клубится только рядом с тем, что создал человек. Имело смысл, потому что здесь, на узкой дороге, идущей по склону горы, мы не видели ее присутствия. На всем пути от школы к городским кварталам – вниз по склону горы, практически не было застройки. И деревья здесь вполне нормальные – насколько могут быть нормальными деревья в темном отражении мира. Если не присматриваться, выглядят, как черные клены, листья которых к осени совсем темнеют, теряя оттенок багрянца.

Городские кварталы по мере нашего продвижения по серпантину дороги постепенно приближались. Да Сильва с каждым пройденным метром казался все тяжелее и тяжелее – помогать ему идти было довольно утомительно. К тому же он постепенно терял силы, и мы уже вместе с Бертезен его практически несли, подхватив под руки с обеих сторон.

Постепенно я чувствовал, что и мне каждый шаг дается все с большим трудом, самым настоящим преодолением. Дыхание стало сиплым, перед глазами опускалась темная пелена, перед взором заметались красные мушки. Истощение до этого накатывало постепенно, исподволь и незаметно, а сейчас словно ускорилось. Причем истощение не только физическое – как звучали будто бы сквозь вату голоса остальных, так сейчас словно бы сквозь вату пробивались уже мои мысли. Простые мысли, на сложные меня уже не хватало.

Вдруг в какой-то момент я подумал, что так быть не должно, это неправильная усталость – в этот момент темный асфальт прыгнул мне в лицо. Чьи-то руки почти сразу перевернули меня на спину, помогли подняться.

Оказавшийся рядом Магнуссон стянул с меня китель, разорвал рубашку и выругался. Негромко, зло. Я поднял голову, глядя себе на грудь, и тоже выругался, если бы мог: в том месте, где мне в бок зубами вцепился нелюдь, расходилась чернь. Как у Надежды, когда она обращалась к Тьме, и под кожей у нее появлялись черные вены.

Вот только у нее это было трансформацией, а у меня выглядело заражением.

Магнуссон начал ругаться, мешая самые разные языки. Только сейчас я понял, что не один такой – да Сильва ведь тоже ранен нелюдями. С него тоже стянули китель, и тоже у него под кожей заметно заражение Тьмой. Только да Сильву грызли за руки, и сейчас у него чернело правое предплечье; он истощен физически, но взгляд довольно осмысленный, что-то говорит и отвечает на вопросы остальных.

Я так, как он, не могу – у меня голова тяжелая. Мне что-то говорят, что-то от меня хотят, но я могу только говорить, или только думать – что-то одно. Одновременно уже не получится, поэтому даже слова не вымолвить, не хватает меня на это сложное разумное действие.