Баунти-2

– Ладно, если так… Но ты выпивал вино… Тебе нельзя за руль байка…

– Крошка ты мне веришь… Я купался столько, что уже освежился пять раз Мне всё теперь можно… И я хочу… Ладно, не буду продолжать… Мы отправляемся в большое путешествие… Ты со мной детка… Хаахахаааа…, – весело сказал он.

– Да я с тобой…

Повеял лёгкий ветерок. Римма мило улыбнулась, глядя на своего бойфренда. В глазах жил огонёк. Она вожделенно смотрела на него. И тайно жаждала яркого секса. Платон, потянувшись, поцеловал девушку в губы. И вкус на губах остался солёный. Она отвечала взаимностью. И тут же решали выпить немного коктейля. Платон встал в полный рост. Бордовые стренги плотно прилегали к телу. И отменно подчёркивали рельеф причиндалов. Его мощный торс округлился. И выказал свою красоту. Пресс выделил кубики. На руках показались округлые бицепсы. Он показал их своей красотке. Словно он стоял на помосте, где проходил смотр бодибилдеров. И его заметили местные девушки. Тая и Симона, щеголяя в чём мама родила, уставились на мачо. Они стройные, как сёстры. Ноги от ушей. Тая плоская. Волосы тёмные распущенные. Лицо загорелое. Глаза чёрные. Она не лишена красоты. Симона упитанная в меру. Грудь пылкая пятого размера. Она сексуально двигала икристыми округлыми бёдрами, заманивая парней. Лицо округлое, белое. Глаза синие, узкие. Волосы русые, длинные и распущены. Она замысловато глянула на мачо Платона. И подмигнула, опустив очки. И тот заворожился на сексуальных девушек. Но тут же перед ним появилась Римма. Она по-хозяйски сложила руки у себя на поясе. Глаза округлила. И сейчас походила на рысь. Она ловко прихватила своего парня руками за лицо. И смачно поцеловала в губы. Он недоумевал. Но подчинился её воле. И крепко обнял за икристые ягодицы. И тут же приподнял и закружил, как домашнюю резиновую куклу.

Глава вторая

Небо сияло тёплыми, чудными красками. Над горизонтом тянулись белые облака. Веял лёгкий ветерок. И тот звал за собой. Дали дикие и красивые просто завораживали не на шутку. И манили умчаться куда-нибудь туда, где ярко и лучисто озаряет божий день светило. И то выглядело чудесно.

Веял резкий, чудный ветер. Мотоцикл «Хонда» бойко и резво двигался вперёд. Колёса лихо крутились, создавая странные эффекты. Фара округлая ярко сияла. Мотор работал ровно и гулко. Из глушителя тянулся незаметный бело-серый дымок. На спидометре стрелка шагнула за сто тридцать километров в час. Платон Николаевич Слащалов умело и крепко держался за руль. Он чуть поддал газа. Но особо не лихачил. Голову скрывала бардовая каска. Стекло тонированное. И в том отражалась чудная реальность, – круто серпантин, скалы, лес, тропки, дорожные знаки. Платон вёл себя уверенно за рулём. И уже накатал немало часов, как истинный гонщик. Сейчас он походил на кобру, которая лихо неслась вперёд. Глаза округлил. Скулы крепко сжал. Дышал ровно. Но дух захватывало. Он заметно натужил свои развитые жилы. Девушка Римма Зефирова, сидя позади на кожаном сидении байка, крепко уцепилась руками за приятеля. И заворожилась. Голову скрывала пластиковая томно-бирюзовая каска. Стекло тонированное. И в том озарялся местный колорит. Римма несколько зажалась. И крепко держалась руками за пояс приятеля. Скорость её не радовала. Мысли томили. «Куда он так несётся… Вот же дурак… Мы едем слишком быстро… Даже дышать нелегко… Куда он так разогнался… Всё же круто… Мы прямо летим… У меня такое чувство, что мы летим в невесомости… Мы просто летим, как ракета… Вот это да… Но всё же он едет быстро… Платон дурак… Я ему говорю и всё бес толку… Но он водит умело байк… Я так не могу… И говорить бессмысленно… Он меня не услышит… Придётся сидеть ровно… Вот же балбес… Как же быстр омы едем… АААААА… АААА…», – подумала она. Римма заметно зажалась. И даже напугалась. Глаза округлила. И смотрела на спину своего приятеля. Все же порой глядела и по сторонам. И дух захватывало. Всё прямо мелькало перед глазами.

Веял резкий, свистящий ветерок. Байк лихо нёсся вперёд. Платон крепко держал руль. И чуть прибавил газа. Мотор взревел рьяно и бойко. И тут же выдал мощную волну. Мотоцикл «Хонда» лихо рванул вперёд, разрезая воздушные массы. На спидометре стрелка уже шагнула за сто пятьдесят километров в час. Дух завораживало. Платон округлил глаза. И смотрел прямо. Он натужил слегка свои развитые жилы. И, ловко щёлкнув правой ногой по стальной душке, перешёл на пятую передачу. И чуть надавил на ручку газа. Мысли ясные осенили разум. «Мы несёмся туда, куда я задумал… Там классно… Мы отменно проведём время… У нас будет много секса… Много любви… И там нам никто не помешает… Там отменные виды на красоты… Там будет нам весело… Мы зажжём на все сто… Римма со мной… Она просто невероятная крошка… Она сексуальная… Она самая красивая девушка в этом городе… И она со мной… Мы едем на байке… Мы просто летим на крыльях… И это просто супер… Тачка у меня зверь… Мы уже проехали больше тридцати километров… Ещё немного… Где – то около двадцати… Для моего байка это семечки… Пять минут и мы на месте… У меня байк просто зверь… Обожаю «Хонду»…На ней можно все двести километров в час ехать… И даже не почувствуешь… Но Римма боится скорости… И я еду небыстро… Сто пятьдесят… Это небыстро… Она вцепилась в меня, как цуцик… Мы уже сейчас приедем… И я ей всё покажу… Ей понравиться… Уже вечереет… Мы там зажжём… Там супер… У нас сегодня год… Поверить не могу… Я обожаю Римму… Она секси…», – подумал он. Платон чуть сбавил обороту. Он крепко держался за руль. И смотрел прямо. Глаза округлил. И сейчас походил на дикого секача в лунной ночи, который лихо нёсся по болоту. Мотоцикл выехал на встречную полосу движения. Мотор взревел. Платон действовал уверенно и хладнокровно. Он натужил свои мощные, развитые руки. И поддал газа, вывернув ручку дросселя. Стрелка на спидометре лихо поднялась ввысь. И указала сто восемьдесят километров в час. Байк лих обошёл три встречных автомобиля. И нырнул на свою полосу. И помчался лихо на отрыв. Платон бегло глянул на зеркала заднего вида. И диковато ухмыльнулся, крепко держа руками руль. Мысли томили. «Вот же сосунки… Как я их обошёл всех… Им ещё до меня расти и расти… Хаахааааа… А Римма вся зажалась… Она плотно прижалась ко мне… Не бойся крошка… Всё будет у нас офигенно… Мы почти на месте… Ещё пара километров… И мы приедем… Там будет весело… Мы зажжём… И у меня супер тачка… И девчонка со мной суперкая… Она меня любит… И я её люблю… Мы просто супер… И мы несёмся, как стрела… Мы крутые… Мы просто супер… Хаахахааааа…», – подумал он. Платон чуть прибавил оборотов. И мотоцикл «Хонда» лихо помчался по гладкой, широкой дороге. Мотор работал ровно. Скорость зашкаливала. Ветер свистел. И прямо дух захватывало. Казалось, байк сейчас оторвётся от земли и полетит в невесомости. Прямо запарит над вселенной.

Глава третья

Близился вечер. Небо несколько утратило свои яркие, дневные краски. Над горизонтом тянулись белые, и сиреневые, и золотистые облака. Дали куражились. И порой дикие пернатые появлялись на высоте. И выписывали полукруги. Веял лёгкий ветерок. И прямо звал за собой. Дорога узкая, грунтовая велась замысловато. И порой крутилась круто. Местами попадались пологие скаты. Кругом располагались яблочные и сливовые сады. Но многие деревья уже засохли. Здесь чудно трещали пернатые. И лихо перелетали с ветки на ветку. Полянки полнились смородиновыми кустами. И ягодки спели и красные, и тёмные. Отдавало лёгким ароматом. Тропки тянулись во все стороны. За небольшим лугом, который оброс травой, находилось высокое каменное здание. Вилла имела три этажа. Окна узкие, но высокие. Большая каменная лестница и колонны подчёркивали изысканность брошенного дома. Но те уже заметно облупились и даже обросли мхом. И выглядели весьма ветхо, но крепко. Лесенка тоже облупилась. И местами сильно отпала облицовка. Как и стены показали красный кирпич, из которых состояла мощная кладка. Штукатурка здесь по немного сыпалась каждый день. Крыша сохранилась отменно. И даже нигде не текла. Труба каминная чуть осыпалась. Но выглядела крепко и стояла надёжно. Внутри виллы кругом лежали бутылки. На стенках ещё висели золотистые обои. Но не везде. Местами здесь красовались странные рисунки, которые намалевали краской из баллончика. И символы, и рожицы выгладили не добро. Когда – то много лет назад дом принадлежал семье Бабиковых. Хозяин дома Яромир Сулимович. Он слыл магнатом. И занимался продажей крупной недвижимости. Сам упитанный, невысокий. Голова лысая, загорелая, медная. Ему на тот момент исполнилось пятьдесят три года. Лицо пухлое, щекастое. Глаза тёмные, как уголь. Нос как большая картофелина. Губы большие и вытянутые. Подбородок двойной. Он был женат на статной красотке Евгении Жужковой. И часто ту одаривал подарками, дорогими украшениями, кольцами и серьгами. Она младше его на пятнадцать лет. Она выглядела молодо. Волосы кудрявые, томно-золотистые. Глаза выразительные, цвета плазмы. Нос тонкий. Губы полные, как силиконовые. Грудь пятого размера. Соски острые, розовые. Ноги от ушей. И она часто посещала спа салоны красоты, и всякие фитнес клубы, и кабаре. Яромир заподозрил неладное. И проследил за женой. Она поехала на своём кабриолете. И прибыла в мотель «гламурная ночь», что стоит недалеко от дороги. И там её ждал любовник Матвей Дуликов. Он весьма высокий, упитанный, но подтянутый. И прямо мускулистый. Лицо не лишено красоты. Глаза узкие, тёмно-синие. Нос пятаком. Губы тонкие. Шея бычья. Матвей слыл конкурентом Яромира. И занимался продажами недвижимости. Он соблазнил жену своего соперника. И Евгения согласилась на встречу. Она познакомились в бассейне. И тогда между ними мелькнула искра. Тогда они встретились в мотеле. И быстро разделись, глядя друг на друга. И тут же повалилась на кровать. И занялись жарким сексом. Она расположилась на спине. И широко раздвинула свои икристые ноги. Он навалился на неё. И тут же ритмично задвигался, как ненормальный. И губами впился в её большую, оголённую грудь. Муж Яромир Сулимович припарковал свой красный крайслер на парковке. И выглядел дурно. Он выскочил из кабины. И живо побежал по площадке. Он прижался к окну комнаты мотеля. Глаза свои дикие округлил. И недоумевал. Он схватился тут же за свой торс. И тяжело задышал. Ему стало дурно. И тело бросило в жар. Он смотрел заворожённо на оголённых любовников. И наблюдал, как широко Евгения раздвинула ноги. И на лице виднелось упоение. Яромир, поймав супругу с поличным, слегка затрясся. Он достал из кармана белую, округлую, пластиковую упаковку. И принял несколько таблеток успокаивающего. Но не мог прийти в себя. Он зашатался. И живо пошёл к своему автомобилю. Он уселся за руль. И выжал газ. Он приехал домой в жутком состоянии. И тут же поднялся в свой кабинет. Он закрыл двери. И взялся за выпивку. Он пил горячо и всё, что подвернётся под руку. Он наполовину осушил свой богатый бар. И смешал и виски, и бренди, и водку. Глава семейства Бабиковый замтено напился. Его мучали мысли о дурной жене. Он убивался своим кошмаром. И помешался. Он достал из сейфа дробовик. И тут же тот зарядил патронами. И выстрелил в двери, за которой стоял его старший сын Венедикт. Тот рослый и статный. Ему тридцать лет. Он похож на отца. Глаза тёмные. Он стучал в двери. И жаждал проверить, всё ли в порядке. И дробь сильно пробила его тело. Он свалился на пол. И быстро скончался. Глаза окаменели. Буйный папочка выскочил из кабинета. И громко закричал, глядя на неживого сына. И сразу лихо побежал по коридору. Он выбил двери. Он заскочил в комнату старшей дочки Сюзанны. Та стройная и красивая. Лицо приятное, белое. Глаза зелёные, как у мамы. Нос тонкий. Губы полные. Грудь весьма большая. Тогда она лежал в объятиях своего парня Николаса. Тот мускулистый. Лицо приятное. Глаза тёмные. Сладкая парочка тогда занималась любовью. И Николас входил в жаркую девушку. И губами целовал её оголённую грудь второго размера. Папочка взбесился не на шутку. И открыл огонь из дробовика. И поразил сразу и дочь, и её парня. Их пробила дробь. И они быстро скончались. Кровать затекла кровью. И стенки тоже орошала багряная влага. Даже потолок золотистый и тот замарался. Бешеный психопат Яромил побежал дальше. И вновь воздух сотряс выстрел. Он прибил своего среднего сына Тошу. Тот стройный и слегка сутулый. Лицо бледное. Глаза тёмные. Парень смотрел плазму, сидя на диване. И его настигла горячая дробь. Он свалился с дивана замертво. И перевернулся на полу пару раз. Яромир побежал дальше, как больной псих. И походил на полного шизика. Глаза выпучил. Он услышал гул мотора. И выбежал во двор, держа наперевес ружьё. И прямо уставился на свою жену. Она недоумевала, ещё сидя в автомобиле. Но быстро осознала свой кошмар. И резко вновь завела мотор. И крепко взялась за руль, чтобы быстро уехать со двора. Она всё же взволновалась. И перепутали педали тормоза и газа. Кабриолет заглох. Она вновь схватилась крепко за ключи. Тело обуял жар. И пульс участился в разы. Она включила заднюю передачу. И вновь надавила на педаль. Автомобиль тронулся с места. Но тут же воздух сотрясся. Яромир выдал серию выстрелов. И бил прицельно. Дробь ударила прямо в лобовое стекло кабриолета. И тот сильно треснуло. И волна ударная прокатилась по левому плечу красотки. Она ощутила боль. И плотно прижалась к кожаному седлу. Все жилы натужила. И выказала гримасу боли. В глазах зарябило. Евгения всё же вновь взялась за руль. И выжала газ, надавив на педаль. Автомобиль двинулся назад. Но тут же вновь прогремел выстрел. И дробь вновь прокатилась по автомобилю. И ударила мощно по кузову. Капот сильно вздрогнул. Искры высоко подлетели. Дробь вновь чиркнула милашку. Та прокатилась по левой щеке. Кожу пробило насквозь. И боль томила жутко. Евгения громко закричала, моля о помощи. Она бросила руль. И живо открыла дверцу. Дыхание спёрло. Она, затекая кровью, побежала по грунтовой дороге. И обломала каблук на правой, лакированной туфле. Она упала на землю. И замарала пылью свою белую блузку и декольте. Плащ заметно окропился кровью. Боль томила. Дышалось тяжело. Евгения поднялась на ноги. И вновь побежала. Но уже её держал на мушке помешанный муж. Он надавил на курок своего дробовика. И воздух лихо сотрясся. Тот перепугал диких пернатых. Евгения вздрогнула сильно. Её обожгла боль. И кровь брызнула в сторону тонкими струями. Дробь перебила сильно левую ногу. И Евгения грузно упала на тропинку. И закричала громко. Но никто не отозвался. Она, глядя на убийцу и полного псих, поползла. А тот шёл вперёд. И смотрел прямо. Глаза ледяные. Он нервно заряжал пушку. И гулко передёрнул затвор. Яромир не дал опомниться своей жене. Он спустил курок. И выстрелил прямо в голову. Евгения сильно вздрогнула. Дробь пробила её милый лик. И кровь брызнула фонтаном. Голова прямо расплющилась. Евгения быстро скончалась на месте. И кровь натекла целая лужа. Помешанный Яромир Бабиков не дрогнул нисколько. Он, глядя на сексуальное тело неживой жены, вновь выпил. И уселся за руль кабриолета. И тут же умело развернулся. Колёса засвистели. Мотор загудел. Яромир, держа при себе пушку, невероятно помешался. Он лихо приехал к мотелю. И, взяв в руки орудие, зашёл в номер. И застал в врасплох любовника своей жены. Тот находился в душевой кабинке. И намывал мылом свои припухшие причиндалы. Вода чудно ласкала его сальное тело. Матвей Дуликов растерялся, увидев своего конкурента. Он недоумевал. И сильно сжал в руках мочалку, которой тёр меж ног. Он заглотил слюнку. И глаза выпучил. И тогда походил на буйного мамонта. Яромир Бабиков не дрогнул. Он, крепко держа ружьё в руках, спустил курок. И прямо разрядил всю обойму. Дробь лихо вонзилась в упитанное тело Матвея. И тот задрожал. И плотно прижался к стеклу. И первая стенка развалилась на осколки. Кровью забрызгала всю душевую кабинку. Матвей замахал руками. И принимал одну дулю за другой. Его плоть всю искромсала горячая дробь. И голова треснула по основанию. Мозги с кровью вылетели в сторону. И тело тут же свалилось на дно кабинке. И замерло там неуклюже и навзничь. Матвей был уже мёртв. Яромир Бабиков вновь выпил виски. И вышел из мотеля, как ни чём не бывало. Он сел за руль кабриолета. И быстро приехал к себе на виллу. И ещё раз посмотрел на свою жену, которая лежала на тропе. И зашёл внутрь апартаментов. Он, глядя на неживых детей, горько заплакал. И закрылся у себя в кабинете. Он выпил прямо из горла целую бутылку крепкого коньяка. И, сидя на мягком дорогом кожаном кресле, подставил ружье себе под челюсть. И надавил на курок. Воздух сотрясся. Мощная дробовая дуля просто проломила голову хозяина виллы. Лицо порочное сильно порвалось. Глаза вылетели из орбит. И кровь с мозгами брызнула на дорогую картину, нарисованную маслом. Там красовался большой африканский лев. Он подавал рёв. И показывал свой лютый оскал. Клыки прямо мощные и острые белели. Яромир тут же скончался. И дробовик упал на пол. Так он закончил свою невесёлую песню. Кровь текла струями с кресла. С тех пор миновало много лет. И дом никто на торгах не купил. Его террасы обросли травой. Сад утратил красоту. И дорожка на виллу забылась. Местные её обходили стороной. И поговаривали, что здесь иногда твориться что-то невообразимое. Ходят слухи, что, мол, крики раздаются здесь по ночам, что кто – то стреляет. И многие даже видели призрака, который походит на самоубийцу хозяина виллы.