Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Калёный серп и молот боевитой братии

– Ууууааауууаааууу, – скулил пёс Валет, дёргая за поводок.

– Тихо малыш… Тихо… Вот значит как. Ничего Валет. Мы ещё отомстим за Виктора этим гадам фашистским. Давай. Я тебя отвяжу от него, – сказал Дмитрий Страхов.

– Уууааааууууаааууу, – немного скуля, задёргался Валет.

На пасмурном небе появился тусклый солнечный свет. Ветер сильно задувал. Веяло прохладой. Высокая, сухая трава колыхалась. Пыль улеглась. В воздухе пронёсся гул. В промёрзшую степь вновь повалились вражеские артиллерийские снаряды. Прогремело несколько взрывов. Застылая земля взлетела вверх. По ветру полетела снежная, земляная пыль.

Военный комиссар Михаил Енов, нахмурившись, вышел из землянки. Пригнувшись на коленки, прищурился. Быстро осмотрелся. Он, чуть выпрямившись, взялся за бинокль.

– Кажись, всё. Сейчас танки пойдут. Так и есть. Танки, – наморщившись, тихо произнёс комиссар.

– Танки…

– К орудию…

Инструктор Алексей Поляков, нахмурившись, взглянул на своего пса Бурьяна. Когтистый боец, отряхнувшись, замотал массивной головой. В округлённых глазах виднелась тревога.

– Танки Бурьян. Танки, – горестно произнёс инструктор А. Поляков, взирая на мордашку собаки.

Комиссар Михаил Енов, оставив бинокль, достал из кобуры пистолет. Он прошёлся по глине, приободряя бойцов.

– Рота. Приготовиться. Танки, – громко произнёс он.

– Вот же. Сколько их там, – тихо прошептал рядовой Георг Джигурда, прижимая к себе «пулемёт Дегтярёва».

На пасмурном небе светил тусклый, солнечный свет. Сильный ветер задувал. Проносился легкий свист. Веяло знойным холодом. Изрытая снарядами земля слегка дымилась. Колыхалась сухая трава. Над степью далеко – далеко высоко в небе закружил молодой орлан. Пернатый хищник, быстро замахав широкими крыльями, полетел куда – то на восток.

Немецкие танки, всколыхнув землю стальными гусеницами, быстро поехали по широкой степной полосе. Гулкий свист стихии заглушал рёв двигателей. Позади бронемашин, живо поспевая, пошла вражеская пехота. Автоматчики, переглядываясь, слегка улыбались. Не в меру упитанный гитлеровец Ханс оправил на голове квадратную каску. В уплотнённом лице просматривались женские черты. Но натягивая улыбку он превращался в настоящего душегуба. Розово – бледный цвет кожи, широкие глаза с оттенком желтизны, плотный нос, двойной подбородок, скрывающий шею, ровные пластичные губы, – в целом вырисовывался грубый лик. Он что – то говорил на своём арийском.

Танки, приближаясь, начали стрелять по траншейным позициям. Вновь взрывы и вздыбленная земля. Адская пыль стеной. Часть окопов просто заровняло чернозёмной массой.

Солнечный свет померк. Небо мигом затянуло мрачной серостью. Ветер сильно задувал. Слышался слабый свист стихии. Сухая полевая трава косилась под натиском сильных дуновений.

Военный комиссар Михаил Енов выстрелил в воздух из своего именного пистолета ТТ. Лицо напряглось, выказав небольшой возбуждение. Глаза округлились. Наполнились боевой яростью.

– К бою. В атаку. Запускайте собак, – «бронебойщиков». В атаку. Вперёд! – громко закричал военный комиссар.

Инструкторы оживились. Кто – то приподнялся, стоя по пояс в земле, кто – то не смог. Быстро переглянулись. Взвели боевые заряды на собаках. Клыкастые бойцы ревели, ворчали, тяфкали. Все рвались вперёд без исключений. Проводники еле сдерживали «бронебойщиков». Они разом выпустили собак из траншей. Семь отчаянных ушастых героев быстро понеслись по промерзшей, чуть заснеженной степи. Их рёв усилился.

– Ууууаааввууаауавуавввв, – заголосили разъярённые защитники.

Комиссар Михаил Енов, прижавшись к земле, крепко сжал большие кулаки. Он знал, что такое тяжёлый труд. По молодости работал на сухогрузе. Таскал коробки с продуктами, мешки с мукой и сахаром по пятьдесят килограммов каждый. Работал по десять часов. Там же выиграл свой первый боксёрский турнир, уложив в глубокий нокаут стокилограммового турка по кличке «Кинжал».

– Вперёд. Давайте пёсики. Задайте им жару… За родину, – громко закричал он.

– Давай. Пират. Рви их сученых, – яро закричал инструктор Антон Миронов.

Мордастый пёс Пират хрипло дышал на бегу. Вильнул хвостом, устремляя взор на бронемашину. Большие, висячие уши топорщились. Ему исполнилось недавно семь лет. До службы в армии промышлял на городском рынке. Его хозяин Серафим скончался в приступе эпилепсии. Выпил крепкий технический спирт из флакончика. И абзац.

«Бронебойщики» удалялись всё дальше. Только пятки сверкали. Да свист в ушах. Гомон, рёв не прекращался. Дышали через раз. Бежали, словно наперегонки.

– Уууууааавввв, – отчаянно взвыл пёс Пират.

– Уууаааввв, – загавкал пёс Бурьян, быстро сверкая пятками.

Опытный инструктор Армен Джига, склонился, прижавшись к стенке траншеи. Рукой схватился за сердце. Закрыл усталые глаза. Морщинистое лицо изводиться. Обнажает седину, срывая с себя большую каску.

– Прощай Рекс. Прощай мой дорогой… Я тебя никогда не забуду, – тихо произносит шёпотом.

Собака Малышка выбежала вперёд. Она, виляя хвостом, стремительно приближалась к стене из вражеских танков. Вытянулась, чуть хрипя. Из пасти потянулась слюнка. Пёс Валет чуть отстал от стаи. Казалось, тяжело дышал. Но бежал, что есть сил.

– Ууууаааввуавуав, – глухо взвыл он.

– Уууууууууу…

«Бронебойщики», словно стая жутких волков преследующих добычу, устремились к вражеским танкам. Ещё совсем немного. Сто метров. Может двести. Кому – то больше, кому – то меньше. Псы неистовствовали.

– Ууууааавввуавуавв, – гулко заголосил пёс Бурьян.

– Вввовоооооуууу, – взвыл дворовый малыш Тагир.

– Ууууаааауууу, – заурчал Пират.

– Ууууаааууаавуавуавуав, – загавкала собака Малышка.

– Уууууаааууууу, – взвыл Валет.

– Вввоооооуууу, – громче всех заголосил пёс Акорд.

На пасмурном небе на мгновение показался тусклый, солнечный свет. Ветер сильно задувал. Веяло холодом. Стихия заглушала взрывы танковых выстрелов. Белый дымок быстро рассеивался. Немцы увидели бегущих собак. Танки сбавили ход. Несколько бронемашин дали обратный ход. Застрочили пулемёты. Пули, свистя, полосой ложились в поле, проводя черту. Сухая трава ложилась наземь. Малышка, хрипло дыша, повалилась на заснеженную землю с пробитой головой. Она тихо взвыла на издыхании. Скончалась быстро. На стылый пригорок потекла собачья кровь.

– Ууууааааааууу…

– Ууууаааввв…

Пёс Бурьян, быстро нёсся, сверкая пятками. Прижимался, под ливнем пулемётных пуль. Вильнув хвостом, ловко заскочил под неприятельский танк. Прогремел сильный взрыв. Бронемашину тряхнуло. Её орудие покосилось. Вверх потянулся вздыбленный, чернеющий дыма кулак. Всполохнул огонь. Танк остановился. Весь экипаж погиб на месте. Изувеченные тела разбросало по кабине. Механик Шуман застыл, кувырнувшись на голову. Ему разнесло полчерепа. Радист Кокс сложил руки на своей растерзанной груди. Живот также вспороло. Оттуда торчало что – то острое. Из пробитого днища тоненькой струёй потекла человеческая кровь.

Пёс Бурьян моментально погиб. Он исчез в адском дыму. Окропилась кровью земля.

По небу стремительно плыли мрачные, туманные облака. Словно реки неслись в неизвестные долины. Ветер свистел. Степное поле лихорадило от взрывов.

Немецкие легкие танки, разъезжаясь всё шире, прицельно стреляли. Вновь заработали пулемёты. Пёс Бим неожиданно скрылся из виду, заскочив под двигающийся, немецкий танк.

– Уууаааввв, – гавкнул он.

Взрывчатка взорвалась. Ушастый «бронебойщик» погиб на месте. Его разорвало на части. В стороны брызнула кровь, и всё что осталось.

Танк Panzer 38 остановился. Он, покорёжился, как будто уткнувшись в землю своей небольшой пушкой. Вверх потянулся чёрный дым. Днище, вывернуло, пробило насквозь. Экипаж бронемашины насмерть размазало по железной стенке. Лысый, стройный механик Риц ещё живым глотал кровь, взирая на зверски порванный живот радиста Тейта. Упитанный связист еле шевелил синеватыми, треснутыми губами. Он в последнее время много пил пива. Сильно нервничал. Оба скончались, наглотавшись чёрной копоти. Из танка тонкой струйкой потекла кровь.