Записки охранника

Ник молчал. Я – тоже. Щеки у меня пылали. Я чувствовал, что покраснел, хотя на экране был черно-белым…

Вот я выбегаю из одного квадрата и тут же появляюсь в другом. Вишу на заборе. Воровато оглядываясь, пересекаю спортивную площадку, вбегаю на крыльцо. Лицо мелькает прямо перед камерой, глаза как у мелкого грызуна ночью, отражают ее свет – (инфракрасная!); вихрем проношусь мимо столика для завтрака, так что с него сдувает салфетку… Ломаю свою дверь двумя ножами…

Поскольку я молчал, а компьютер начал прокручивать все заново, заговорил Ник.

– Кажется, достаточно… – он отключил монитор. – Задавая свой вопрос, я конечно не слишком рассчитывал на правдивый ответ, учитывая твое стоическое молчание в течении всего дня. Но сваливать собственную вину на гостей хозяина дома, это чересчур, даже для моего понимания… и терпения. Посоветовавшись с Кайлом (он тоже видел!), мы пришли к единственному возможному варианту – отправить тебя обратно! Наши отношения не сложились, и вряд ли стоит пытаться их исправлять....

Я не ожидал такого поворота. Горячая волна ударила мне в голову после его слов. Злоба вскипела внутри, как во время поединка, когда ты готов к нему, но, почему то, проигрываешь. Я не стал дольше слушать и сам высказал Нику все свои обиды:

– Отправить меня обратно! После недели, которую я, как в тюрьме, провел в четырех стенах?! Теперь все понятно! Это было заранее продуманным планом, а вовсе не сложилось сегодня утром, как вариант, из-за пустого недоразумения, на которое нигде в другом месте не обратили бы внимания! Вы нарочно игнорировали меня все это время, просто ждали, когда случай подвернется!

– Но он же подвернулся…

– Я, как личность, тут вообще не причем. Досалить Альфреду – вот цель всего, что твориться вокруг меня!!

Ник в удивлении откинулся под свой триптих. Я продолжал.

– Вы даже не удосужились принять во внимание тот факт, что положили конец моей карьере… Неделя! Всего неделя, и тебя вышвыривают из дома, как ненужную вещь! – в панике я набирал обороты. – Отправить обратно к Альфреду! Ясно, что с вашими пояснениями, которые, я уверен, мигом станут известны всем в нашем сообществе, он не примет меня назад. Супермаркет станет верхом моих возможностей…

– Может и был…– переспросил хозяин.

– Подло так поступать! Хотя кому я это говорю… Не утруждайте себя звонком Альфреду, я не вернусь к нему. И не стану дожидаться «официального» увольнения, соберу свои вещи и уйду прямо сейчас…

Николас продолжал смотреть на меня, в его взгляде ничего не менялось. Нельзя было понять, о чем он думает.

– Чтоб собрать свои вещи тебе надо сначала попасть в свою комнату.

Он нагнулся к столу, достал что-то из ящика и положил передо мной. На полированной поверхности тускло блеснуло железо. Ключ! Другой… но от моей комнаты! Николас отключил компьютер.

– Хорошо, что красноречие, и правдивое, заметь, красноречие, наконец, прорвало тебя! Я только надеюсь, что ты и дальше будешь со мной исключительно откровенен! – он криво усмехнулся. Это была моя фраза, сказанная Кайлу в день приезда. Он и ее передал шефу! – Может я действительно был несколько эгоистичен и невнимателен к тебе, но тому есть причины. Считай, что твой испытательный срок закончился. Со следующего дня ты приступишь к работе.

Я замер в удивлении.

– А с Альфредом мы только что говорили о тебе. Я расписал все в самых нежных красках… – Никс улыбнулся. У меня внутри что-то екнуло, но я поборол себя. – И еще один совет на будущее, – используй столовые приборы по назначению!– он снова указал на ключ, ставший самым главным подтверждение приема на работу.

Будни и праздники

Поскольку выяснилось, что и видеонаблюдение в усадьбе есть, и многие другие вещи – тоже, заметки, которые я успел вручить Николас, оказались не нужны. Я пережил болезненный удар по самолюбию. Никс однажды заметил, что моя «проверка» доказала – охранная система функционирует отлично. Ее наличие не смог определить даже человек с определенными навыками. Он, конечно, не желал меня оскорбить, но первое время я был просто раздавлен крахом всех своих идей.

Всерьез думал уйти, хотя мне и разрешили остаться, не только из дома Николас, но и из профессии. Уйти самому, не дожидаясь следующего провала. Однако с течением времени в меня вселилась некоторая уверенность. Не знаю, что сыграло роль. Было ли это негласным распоряжением хозяина или мое искреннее огорчение смягчило сердца обитателей дома, но отношение ко мне заметно улучшилось.

Если раньше я завтракал в одиночестве, и тем холодным, что оставалось на столе, то теперь вместе со всеми, и не в углу у холодильника, а за одним большим столом.

Жена шофера, Нелли, заметив исключительную молодость моих лет, умилилась тем фактом, что я напоминаю ей сыновей (вспомнила бы о них пораньше), и стала чаще предлагать добавки, игнорируя сообщения, что я соблюдаю спортивный режим.

– Ну, не тюремный же! – отвечала она, вливая в мою тарелку дополнительный половник мясного рагу.

Теперь я понял, насколько тяжело держать себя в форме Кайлу, когда приходится бороться не только с собственным желанием наесться, но и с чужим – накормить тебя! Пожалуй, придется по вечерам удвоить нагрузки и бегать не час, как прежде, а два …

Сейчас я беру на прогулки Спенсера. Это один из доберманов Ника. Через два дня после разговора с ним, он сообщил, что прежний «дрессировщик» слег с простудой, и псы сидят голодные. Хозяин предложил мне ими заняться: – Раз ты интересовался!– напомнил он. Все ждали отказа, я смолчал. Пропустил денек, второй, и когда на третьи сутки явился в бывшую конюшню с ведром еды, меня встретили как родного.

Собаки весьма внушительны. Один из них – Спенсер, оказался самым крупным в стае. Он почти доставал мне до локтя. А шоколадный цвет и невероятно длинные ланы отличали животное от собратьев. Его я выбрал для более близкого знакомства. У остальных, угольно- черных, вид бегущего человека, пусть даже с ведром еды, мог по-прежнему вызывать ненужные рефлексы.

Сначала мы гуляли вокруг псарни, затем стали выходить за пределы усадьбы. Там я впервые спустил его с поводка. Он дунул от меня со всех ног за первым же поворотом. Я, сколько было сил, бежал следом, но вскоре сдался, стоял в растерянности один посреди дороги. Обсвистелся весь и выдохся – никакого ответа! (Еще косяк, уже решил к исходу второго часа поисков).

Когда вернулся к дому, издали заметил темный силуэт. Пес стоял у ворот, переминаясь на своих длинных кувалдах, и отводил взгляд. Минут десять я молча смотрел ему в глаза (пока у самого они не начали слезиться). Этой пытки собака не выдержала, пару раз напряженно зевнула и, наконец, легла на землю передо мной, признав свою ошибку. У Феликса, шедшего к нам, отвисла челюсть:

– Я не пускал его без тебя! – сказал он, когда пес был уже на цепи.

– Оно и понятно! – я с чувством тайного превосходства, сдержал улыбку, проходя мимо.

С тех пор собака часто сопровождала меня. И хотя на кухни по вечерам озвучивались шутки, устами Феликса (как всегда), вроде того: – Кто кого из них двоих охраняет?! – я не прекратил практику.

– Оставь его в покое, – затыкал Феликса Кайл, – Рональд отнюдь не безопасен. Ты не видел, как он ногу за голову закидывает?!

– Если за твою – то это не трудно! – зевал Феликс.

– В том то и дело, что за собственную! Это с его- то ростом! Вот ты бы смог так?

– Нет…

– Именно….

– Если мне надо почесать там – чешу рукой!

По-моему, Кайл не вполне уверен в себе, получив место Главы охраны несколько неожиданно. Он редко занят прямыми обязанностями, зато часто перекидывается в карты с шофером в нижней гостиной, или бранными словами с Феликсом, в любой части обширного дома. Он по-прежнему набирает вес, но, к его огорчению, не в обществе. Зато меня, кажется, начинают воспринимать всерьез. Почти как своего.

– Твой день рождения в начале сентября? Я видел документы. – вспомнил Кайл на днях.

– Точно. – подтвердил я.

– Так что именно тебе подарить? – тут же повторил свой давешний вопрос Феликс.

– Подарки я принимаю только от близких людей!

– Но мы с тобой сейчас ближе некуда. Через две комнаты на одном этаже!

– В таком случаи самый лучший презент, это, разумеется, тот, который в конверте! - я решил отделаться от него, поставив невыполнимую задачу. Надеюсь, им не придет в голову дарить какую-нибудь ерунду.

В середине июля я пару раз выезжал с хозяином по делам. Одна из поездок была в район, где живут иммигранты (бывшие жители так называемой белой Африки). Нику она доставила мало удовольствия, но от местной шпаны в последние три дня пострадал его бизнес. Выходка имела исключительно хулиганский характер, и не носила признаков, что называется войн за передел сфер влияния.

Я внимательно осматривал все вокруг. Может эти люди и были когда-то жителями «белой Африки», но этот благородный, чистый цвет никак не повлиял на их привычки, в своем квартале они все устроили по черному. Груды мусора составляли своеобразные пирамиды, а бар, над входом в который пулевыми отверстиями было высечено приветствие и приглашение «войти» – оказался местной достопримечательностью. Я от души порадовался, когда мы проехали мимо. Добрались до небольшой площади. Здесь было полно детей. Все как один в спортивных кофтах и кроссовках. Можно подумать, что тут находиться олимпийский резерв страны. Хотя, скорее всего так и есть, судя по количеству их соотечественников в сборной…

Стоя у загаженного фонтана и прикрываясь рукой, Ник минут десять разговаривал с плешивым мужиком, который все время тряс головой, в знак согласия. Мне стало смешно – он так последний ворс потеряет. Весьма жалкое зрелище. Я вышел из машины и в наглую закурил. Увидев мою улыбку, араб затрясся еще энергичнее. Я не выдержал и растянув рот до ушей, картинно отбросил окурок в бетонный фонтан. Плешивый вытаращил глаза, затем быстро убежал в лавку и вернулся с бумажкой, которую отдал хозяину. После чего плюнул в мою сторону, очевидно с намерением оскорбить. А ведь я только вычистил обувь перед поездкой…

Мне захотелось сделать тоже в ответ, но во рту пересохло от едкого запаха, шедшего со дна фонтана. Воды в нем не было и пустующую нишу местные, видимо, путали с другой подобной, используя под разные житейские нужды.

Когда мы вернулись в машину, я заметил Нику, что даже Альфред не умел так быстро убеждать арабов в своей правоте: – Он все время соглашался с вами!